Как большинство из нас рассказывает о стрессе или травматическом опыте — друзьям, близким или специалистам? Как правило, от первого лица: «Я помню, как это было…», «В тот момент я почувствовал(а)…», «Я никогда не забуду…». Но, оказывается, выбор местоимения при рассказе о случившемся может существенно влиять на ход терапии. Последними исследованиями в этой области делится арт-терапевт Кэти Малчиоди.
«Когда я сижу дома одна, мне постоянно кажется, что в моей комнате повсюду скрытые камеры, которые за мной следят. Я боюсь что-либо сказать или сделать не так: вдруг родители потом посмотрят и не одобрят. Еще мне страшно, когда по улице кто-то идет за мной или сбоку от меня в «слепой зоне», где я его не вижу».
Британская актриса Эмма Уотсон обозначила свой романтический статус как «партнерство с собой». Этот термин — всего лишь новое название явления, которое распространяется во многих странах. Вместе с социологом Элиакимом Кислевым попробуем разобраться, что это такое и какие ценности подразумевает.
Возможно, это именно ваша ситуация — ребенок отказывается ходить в школу. У него проблемы со сверстниками. И вы полны решимости обратиться за консультацией к психологу, но хотели бы понять, какой помощи стоит ждать от специалиста. Представители разных терапевтических направлений согласились рассказать, как будут работать с этим случаем.
«Уже пятый год у меня невротические отношения с мужчиной, из них третий год пытаюсь с ним расстаться. Чем я только не занималась: цигун, йога, НЛП, медитация, что я только не прочитала, чтобы забыть его, выбросить из головы. Делала отвороты, прорабатывала свое детство, юность, взрослую жизнь. Все методы действуют, но недолго, проходит время — и все возвращается на круги своя».
«Пять лет назад устроилась на работу. В коллектив влилась. С начальником сложились хорошие отношения. Через полтора года он взял на работу дочь консультанта по юридическим вопросам, с которым знаком давно и близко. С этого момента все пошло наперекосяк...»
