Как научиться доверять соседу, не враждовать, общаться на равных и с уважением? Надо попытаться его понять. «Вокруг света» давно нашел «рецепт сближения», предложив знакомиться с другими народами через их мифы и легенды, ведь они лучше всего отражают характер нации.
Мыс ИльиФеодосийская легенда
Чем ближе к Ильину дню, тем ниже нависают облака, душнее становится воздух и чаще ночная гроза. А в Ильин день затемнятся небеса, забегают змеи молний и треском громовых раскатов напомнит о себе пророк. Беда попасть тогда в море. Хорошо, если только сорвет снасти, иной раз закружит судно, швырнет на скалу и щепками выбросит у мыса Ильи. Помолись человек на церковь пророку, не случилось бы несчастья. А видна та церковь с большой дали, хотя и невелика она. Такая, какие строили в древние времена. В те времена, когда верили в Верхнюю силу и знали свою слабость перед нею. Хотя и были, пожалуй, смелей, чем теперь.
Не выдумали люди, что Илья, сын Тамары, построивший церковь, в открытое море ходил на дощанке. А когда стал богатым и завел свой корабль, в самую страшную бурю не боялся оставить гавань и в декабрьский шторм поднимал паруса. Но раз случилось ему выйти под пророка Илью. Освирепело в тот день море, озлились небеса и попрятались люди в жилища. А Илья Тамара белой чайкой унесся в волну. Кто рискнул бы сделать это теперь? Разве сумасшедший.
Далеко ушел Тамара в море, не стало видно берегов. Не знал он опасности и не верил в рыбачью сказку об Илье:
— И молния, и гром — от облаков.
И когда подумал так, накатился на судно вал выше мачты на много мер.
— Клади руль, — крикнул Тамара рулевому, но оторвался руль, и понеслось судно по воле ветра к береговой скале.
Понял Тамара, что близка гибель, и в испуганной душе шевельнулось сомнение, не карает ли его пророк за неверие. И в ту же минуту пронесся с севера на юг громовой раскат, и над мысом, где теперь церковь Ильи, в пламени и тысячах искр опустилась колесница пророка.
— Клянусь, Илья, — воскликнул Тамара, — если спасусь, продам корабль и на том месте построю тебе церковь.
Не успела остыть эта мысль, как примолкла гроза и ветер с берега погнал волну в море, а с нею и Тамарин корабль.
— Клади руль, — прозвучал над Тамарой чей-то грозный голос.
И увидел себя Тамара стоящим у руля, который, подплыв к судну, стал на свое место.
К вечеру достиг Тамара Сугдеи1, сдал товар и, нагрузившись новым, вернулся в Кафу2. Не рассказал, однако, никому о случившемся, пожалел продать корабль и решил заработать прежде больше денег — и тогда построить храм. Сначала решил так, но вскоре передумал:
— Не может быть, чтобы все это случилось. Просто приснилось мне.
И, успокаивая себя так, со временем забыл о своей клятве.
Все шло хорошо: за десятки лет ни один из кораблей его не потерпел крушения, и Илья Тамара стал богатейшим купцом Кафы. Однако в душе помимо воли жило что-то, что напоминало о случае в молодых годах. Не любил Тамара смотреть на гору, где было ему видение, и избегал выходить в море под Ильин день.
Но однажды, незадолго до этого дня, пришлось ему возвращаться от Амастридских берегов3. Да будет благословенно имя Георгия, патрона той страны! Попутный ветер резво нес корабль, и вдали уже стали синеть Таврские горы4. И вдруг сразу стих ветер, точно смело его с моря, и корабль попал в мертвый штиль. Боятся его моряки, но наступил Ильин день, когда по всему Понту5 носится ветер, и Тамара спокойно лежал на корме. Он подсчитывал барыши и, кончив подсчеты, улыбнулся торговой удаче:
— Не нужно быть знатным, не нужно быть ученым, чтобы хорошо жить. Нужно только быть умнее других, чтобы пользоваться их глупостью.
— Скверная мысль, — сказал кто-то в душе его, и вздрогнул Тамара.
Поднялся с ложа посмотреть на берег. Оттуда медленно надвигались тучи, и зарница сверкала зловещим глазом. Пробежала по морю предветренная рябь, за нею береговик погнал волну. Корабль поднял все паруса и взял нос на восток, где была Кафа, но, попав в странное течение, не мог далеко уйти. А ветер быстро крепчал, недобрым шумом гудело море, воздух шипел и свистел, завывая. Не выдержала порыва главная мачта и обломилась.
— Плохо дело!
И в последнем сумеречном свете увидели гору, где когда-то случилось видение. Вспомнил о нем Тамара и смутился духом. Настала темь, нельзя было видеть своей руки, ливень заливал потоками палубу, волна била через борта, и в трюмах показалась течь. Истрепались в клочья штормовые паруса, не слушался корабль руля, как гнилая нитка, оборвалась якорная цепь, когда пригнало корабль к берегам и попытались спустить якоря.
Только чудо может спасти! И молили люди о чуде, умоляли Илью смягчить гнев, обещали весь первый улов отдать на свечу ему. А Тамара упал на колени и в сердце своем поклялся исполнить, что обещал когда-то в свои молодые годы.
Огненная молния рассекла небо, опалила воздух, озарила корабль и скалы, среди которых он носился, в последнем зигзаге скользнула по мачте и загорелась сиянием впереди судна. Кто-то грозный и гневный поднял над кораблем руку. Сверкал молниями его взгляд, в бешеном порыве рвалась борода, готовы были открытые уста для гибельного слова.
— Помилуй нас!
Опустилась рука проклятия и указала погибавшим путь спастись. В стороне зажглись кафские огни, и потухло сияние.
Как убитые заснули дома корабельные. Не заснул только старик Тамара. Стоял у городского храма и шептал слова тропаря: «Почитающих тебя исцели!» Стоял всю ночь, и утром нашли его там же. Не узнали его, так изменился он. Покоем величия дышало лицо и близостью Неба светились глаза.
И когда через год иконный мастер писал образ пророка Ильи для нового храма, который построил на горе Тамара, это с него он писал лик пророка. Оттого не видно гнева в пророческих глазах и нет страха, когда смотришь на икону.
1 Ныне Судак.
2 Современная Феодосия.
3 Черноморское побережье Турции.
4 Южные прибрежные горы на территории современной Турции.
5 Понт Эвксинский — древнее название Черного моря.
Автор: Никандр Маркс, русский палеограф, историк и археолог, фольклорист
Иллюстрация: Андрей Дорохин
Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 11, ноябрь 2019
