Дежурство: бестолковое и, как всегда, скандальное

Сегодня мы с фельдшерами Герой и Толей дежурим в своей бешеной смене. Старший врач – тот же Александр Викентич, муж уже падшей царицы Ольги. Но сам Викентич не падший. Он все такой же высокомерный и зло ироничный. Утром, как всегда бардак. Очередь за наркотиками и аппаратурой, очередь в стерилку за шприцами, растворами и прочей необходимой скоропомощной приблудой. Сегодня новая фишка: не хватает кардиографов. Бабка Муха, ответственная за выдачу наркотиков, прочих препаратов и медицинской техники, громко и шепеляво визжит: «Психи сегодня работают без кардиографа!». Я это безобразие слышу, внаглую захожу в каптерку к Мухе и сам лично выбираю самый лучший кардиограф из четырех оставшихся. Муха орет. Грозится докладной. Я не ору, а спокойным тоном выражаюсь в ее адрес грубой нецензурной бранью и столь же неприлично объясняю, на каком именно месте, я видел ее докладную. Гере и Толе строго-настрого велел бдить за сохранностью электрокардиографа. Да я бы и наплевал на электрокардиограф и не стал бы ссориться с Мухой, если бы точно не знал, что в нашей смене психиатрическую бригаду будут посылать на все и везде: от поноса до рака. Неуютно утром в нашей смене. Суетно, скандально, нервозно. Уж скорее бы вызова стали раздавать, чтоб уехать из этого бедлама, к чертовой матери. Ну, наконец-то, «Шестая бригада, водитель шестой!». Вызов, как ни странно наш, психиатрический. «Ж, 54 г., учетная, психоз». Подъехали к частному дому, никто не встречает. Кругом тишина, даже собаки не лают. Дом хороший, добротный, забор приличный, в заборе калитка со звонком и глазком. Открыли быстро. Здоровенный мужик, молча позвал в дом. Больная внешне спокойная, но чувствуется, что еле сдерживается, чтоб не сделать что-то такого ужасно-психиатрического.

Слава Богу, увезли без проблем, без вязок, без силы и спокойно сдали в приемник.

В больнице находились довольно долго. Потрепались немножко. А тем временем, рация в машине орала дурниной.

С ними спорить бесполезно. Ладно, поехали смотреть больной локоть. Почему-то мне казалось, что больной – распальцованный бизнесмен-самодур. Но, оказалось все совершенно по-другому. Квартира-хрущевка. Чистенькая, опрятная. Больной, совершенно адекватный, воспитанный человек.

- Простите, говорит меня, пожалуйста, не собирался я вас вызывать. Но пришел на работу и левый локоть так заболел, что мочи нет! Я уж и кеторол и ибупрофен и но-шпу выжрал, короче, у кого что нашел. А толку нет. Болит так, что аж слезы на глазах!

- Травмы были? – спрашиваю.

- Да в чем и дело-то, что нет! – заявляет больной. – Нигде я не падал, даже случайно не задел! Черт его знает, что такое!

Осмотрел. Обычный, нормальный локоть, безо всяких изменений. Трогаю – совершенно не больно. А вот просто так болит! И тут что-то щелкнуло у меня в голове: рука левая, мужичок – не юноша. А чем черт не шутит, а? А ну давай-ка, Гера, ЭКГшку! Только пленка выползать начала, а там инфаркт! Хороший такой, классический инфаркт, прямо, как по учебнику! Вот оно что получилось-то: атипичная форма инфаркта. Помощь по стандарту оказали, в областную больницу свезли. Все должно быть хорошо. Главное, что не прошляпили! А если бы электрокардиографа не было, а?!

«Шестая бригада, останавливаемся, пишем!»

«Адрес такой-то, опять Миша дурит».

Здесь все понятно без дополнительных объяснений. У Миши, 23-летнего парня -гебефрения. Это такая форма шизофрении, когда взрослый человек кривляется, отпускает злые и жестокие шутки в отношении окружающих, втягивается в различного рода жуткие авантюры. Для него самого – это, может, юмор такой, веселая жизнь, но для окружающих – не приведи Господь испытать такого «юмора» и «веселья».

Знакомая «хрущевка», второй этаж, дверь на лево. Все знакомо наизусть. Миша стоит в дверях.

- Ну чо, пидopы, приехали?! – со злой улыбкой спрашивает он нас.

– А хотите я вас всех сейчас в…бy?!

- Миша, говорю, ты опять, что ли раздурился? Где мамка-то?

- А x…й ее знает твою мамку! Вон в комнате сидит и бабка там же! – заулыбался во весь рот Миша.

- Так, говорю, Михаил, пойдешь с нами по-хорошему, или, как дурак, на вязках?

- Дядь Юр, а давай я к пацанам свалю, на x…й мне твоя дурка?

- Михлентий, хорош выe….тьcя! Пойдем в квартиру, в больничку собираться! – говорю, впрочем, без особого раздражения.

А в квартире-то что творится! Мама с бабушкой сидят рядышком на диване и в унисон плачут. Кругом газеты разбросаны, бумаги, стеклянная дверца серванта разбита. Да, печально…

– Парни, я сам поеду, не надо меня вязать! – заявляет Миша.

– А я зато умею кубический корень из 234 извлечь!

– Поедешь, поедешь, ты только давай собирайся побырому! – басит Гера.

Тоже приехали без приключений, если не считать неумолкаемого Мишиного щебетания.

«Шестая бригада, срочно, рядом с вами, адрес такой-то, ребенок 4 г., из окна 4-го этажа выпал!». Вот тут уже не до шуток и не до расслабления. «Светомузыка» на полную, прилетели через минуту. Толпа, как и положено. Ребенок на газоне, головка в крови. Жив, сознания нет. Рядом истерит маманька-дурища. Москитные сетки! Ну скоты вы тупорылые, хоть вы и взрослые по паспорту, но вы же дебилы, не способные сообразить, что ребенок – не москит, а значит москитная сетка для него не преграда! Ну б…дь, ну есть же педиатрические бригады и не одна! Хотя, чего тут причитать… Если на себя сейчас педиатров вызвать неизвестно, сколько времени пройдет. Чудом обнаружили в чемодане старый-престарый желтый внутривенный катетер. «Детишечный». Мои парни молодцы, подкололись четко. Вот только я, старый черт, детские дозировки-то забыл… Ладно, сделали полкуба промедола, и сразу лить начали физиологический с дофамином и мезатоном. И помчались бешено с воем сирены и «кряканьем». Довезли, слава, Богу. Может, что и не так сделали, но детеныш еще в машине в сознание пришел. Дай Бог ему!

Разрешили приехать поесть. А лично мне и кусок в горло не лезет. Покурил до жжения в глотке, телевизор посмотрел, нехотя с коллегами потрепался. И опять вызов. «Адрес такой-то, Ж., 81 г., болит живот». Да черт вас всех дери! Уж ликвидируйте тогда психиатрическую бригаду на хрен, отправьте меня на пенсию, и сделайте на ее месте еще одну фельдшерскую бригаду, б…дь! Но, ори не ори, а ехать надо. Больная, бабулечка хорошая, разумная. Все толково рассказала, болит говорит, как опоясывает, тошнит, но не рвет, а еще, говорит, слабость сильная и тошнит. Что ели? Да редьки, говорит чуть-чуть поела со сметаной. Ну что? Вроде на панкреатит похоже. Но, по стандарту, при болях в животе положено ЭКГ снимать. Ну мы и сняли. Чудеса сплошные! Инфаркт, бляха-муха! Да, атипичный инфаркт. Помощь по стандарту. Поехали. И приехали. Удачно. А дальше, как начали нас гонять по бабкам «с давлением». Тут и не расскажешь ничего интересного. Тоска одна.

Ночь, тишина, можно и спать укладываться. А на душе паскудство творится. Чувствую себя лишенным профессиональной гордости. Меня, профессионального психиатра в фельдшера превратили. До утра подождать? Нет, не хочу. Какой смысл на койке бессонно крутиться. Поднялся наверх к Викентичу. Дверь изнутри закрыта. Спать изволят его величество. Ну я не сдержался, в дверь ножкой постучал, раз десять. Открыл, изволил выйти.

- Ты чего, говорит, Иваныч, eб….cя, что ли? Ты чего долбишься-то

- Может, говорю, я и eб…cя, но слушай меня внимательно! Завтра утром я иду к главному, решать вопрос о твоем отношении к психиатрической бригаде. Я смотрю, ты настолько обурел, что превратил нас в фельдшеров. Вот мы и будем коллективно решать вопрос, будут у нас психиатры профильными вызовами заниматься или нет. Твоя супруга слетела к чертовой матери со своей должности, а ты тоже к этому приближаешься. А теперь, говорю, спи спокойно, дорогой друг. Завтра все обсудим. Наглец!

И спустился я к себе вниз, не дожидаясь ответа. И не поверите, как стало хорошо на душе! Чайку попил, на скамеечке покурил, с припозднившимися коллегами потрепался. А потом спать. И не поверите – ни одного вызова больше не было.

А что было, поговорим после, в продолжении…