МЕДЛЕННО, НО ВЕРНО. ОТКАЗ ОТ ДОЛЛАРА.
Одним из трендов уходящего года безусловно следует считать постепенный отказ от доллара. Прежде подобный шаг был манифестом государств вроде Венесуэлы, чей антиамериканизм широко известен в качестве одной из основ внутренней и внешней политики. Теперь и далее отказ от американской валюты становится 1) осознанным шагом; 2) совместным решением стран, развивающих двустороннюю многостороннюю торговлю; 3) общей долгосрочной политикой экономических союзов, предпосылкой укрепления финансового суверенитета. Итак, что произошло и изменилось за год.
Иран как пример
Разумеется, прежде всего следует вспомнить о соответствующем решении исламской республики Иран, принятом в январе 2015 года. Центробанк страны определил 5 валют (юань, евро, рубль, турецкая лира, южнокорейская вона), которые будут использоваться при заключении внешнеторговых соглашений. Выбор этих валют не произвольный и не политический, он презентует основных торговых (импорт) партнёров Ирана. Кроме указанных валют Иран собирается продолжать использовать формат бартерных соглашений. Так, в соответствии с подписанным в августе соглашением, Иран будет получать зерновые, стройматериалы, оборудование в обмен на 2,5-3 млн баррелей в год. Первоначально объём сделки предполагался на уровне 25 млн.т., однако на фоне падающей нефти стороны, видимо, решили не рисковать.
Впрочем, обмениваться можно не только нефтью. Так, в октябре в рамках Международной торговой зерновой конференции Иран и Турция предложили России развивать формат бартерных сделок в продовольственной сфере. Позднее к предложению присоединились Индия и Китай, ну а Турция, после известных событий, будет предлагать свой бартер уже Украине – известному “черноморскому тигру”, делающему ставку на АПК.
Валютный рынок ЕАЭС
Подошло время реализации подписанного ещё 3 года назад соглашения между РФ, Беларусью, Казахстаном, Киргизией, Арменией и Таджикистаном, которое предусматривает создание единого финансового рынка. Соглашение задумывалось как мера по преодолению последствий финансового кризиса 2008-2010 гг, однако отнюдь не утратило актуальности и сейчас. Его суть – проведение операций в национальных валютах стран-участниц без промежуточной конвертации в доллары или евро. При этом соглашение не предполагает прямо восстановления рублёвой зоны, хотя и не исключает его. Страны-участницы, заключающие друг с другом контракты, вольны в выборе валюты, в которой будут проведены платежи. Теоретически, они могут даже воспользоваться валютой третьей стороны.
В. Путин ратифицировал соглашение в декабре после того, как оно было одобрено Госдумой РФ.
Без доллара внутри БРИКС
Курс на аналогичное по сути соглашение взят и странами БРИКС. Это один из результатов июльского саммита в Уфе. Однако поскольку речь идёт о несравнимо больших объёмах операций, то и подходить к практической реализации намеченного курса следует не торопясь. “С некоторыми странами мы создали специальные пулы валют. Например, с КНР наши центральные банки обменялись соответствующими объемами ресурсов, своп организовали. Я думаю, что и такое же развитие с Индией, Бразилией, с ЮАР было бы интересно”. При этом, по словам главы ВТБ А. Костина, уже в ближайшие годы 40-50% расчётов между РФ и Китаем будут вестись в национальных валютах. К аналогичному показателю с другими странами ещё только предстоит прийти.
Что, однако, не мешает намечать планы на будущее. В рамках того же саммита было согласовано создание странами БРИКС аналогов ВБ, МВФ и SWIFT, поскольку отказ от доллара предполагает и прежде всего направлен не на смену валюты платежей, а создание альтернативы основанной на долларе финансовой системы.
В будущем году искать альтернативу доллару станет ещё проще, учитывая, что китайский юань стал одной из резервных валют МВФ. И в этом смысле китайская валюта для БРИКС вполне может оказаться в положении рубля в соглашении о валютном рынке ЕАЭС – в том смысле, что некая доминирующая валюта этим соглашением не предусматривается, однако, учитывая масштаб экономик, валюта самой крупной автоматически оказывается в более выгодном положении. К тому же решение МВФ о включении юаня в корзину SDR было вызвано не только прогрессирующим увеличением роли Китая в мировой экономике и торговле. За 7 лет, прошедших с момента решения об открытии юаня, китайская валюта успела приобрести региональный статус.
Почему так медленно?
Китайский экономист Сун Хунбин призывает не форсировать события, выступая за формулу “Вначале реформы, затем интеграция”. Подразумевается, что торговлю следует подготовить к работе в режиме замещения доллара. К тому же, по его мнению, важной предпосылкой избавления от доллара является возврат торговли в континентальные торговые коридоры и лишение морских держав той эксклюзивной роли в мировом товарообмене, которую они получили 500 лет назад и во многом сохраняют о сих пор. РФ и КНР покупают валюту США для оплаты взаимных транзакций потому, что сама система мировой торговли никак ими не контролируется. А значит механически изменить валюту расчёта – всё равно, что запрягать телегу впереди лошади. Доллар в конечном счёте обеспечен именно мировой торговлей, а значит альтернатива ему должна обеспечиваться ею. Т.е. торговля является ключом к валюте, а не наоборот.
Валютные свопы между РФ и КНР, а также другими странами в этом плане только первый шаг. Вторым станет реализация Нового Шёлкового пути (кстати, и Ирану предстоит стать одним из его звеньев). Третьим (вероятно) – торговля без доллара внутри БРИКС, а затем, после отработки механизма, – выделение этого режима в отдельное международное соглашение, к которому смогут присоединиться страны, не входящие в БРИКС.
Дядя Сэм – мужчина серьёзный. Да и текущий мировой финансовый порядок создавали совсем неглупые люди, не один год создавали. Создавать ему альтернативу следует так же неспешно и вдумчиво.