Андрей Нальгин. О лепке грозного царя из маленького человечка
Ещё один прозрачный намёк из ноосферы, который нельзя игнорировать. Глава Башкирии Радий Хабиров рассказал о своём настрое перед встречей с Путиным. И даже позаботился, чтобы это видео хорошенько раскрутили федеральные СМИ:
«Недавно президент нашей страны приезжал в Башкортостан. И вот мы стоим на улице и ждём президента, и вот я вроде спокойный. И потом вижу – машины едут, такая кавалькада, всевозможные сигнальные огни. В этот момент я чувствую, что начинаю волноваться. До такой степени волноваться, откровенно вам скажу, что аж руки трястись начинают. Ведь едет глава нашего государства, великий человек».
Ну и пикантная деталь, чтобы слушатели лучше запомнили. Чтобы унять дрожь в руках, Радий Хабиров начал молиться: «Вот три-четыре слова молитвы сказал, несколько раз повторил – и успокоился».
Кому-то может показаться, что политик уж лизнул так лизнул. Не без того. Но главный смысл в другом.
Картинка-то прямо историческая. Грозный царь посещает один из уездов, а местный воевода, полновластный правитель для уездных жителей, вольный карать и миловать именем государя, сам дрожит, как осиновый лист, перед высшей властью.
Или, допустим, император является с визитом в губернию. Или даже Генеральный секретарь ЦК КПСС прибывает в обком или крайком партии, где перед ним точно так же трепещет региональный партруководитель. Подобные аналогии прямо напрашиваются.
Да, это чисто русские традиции во властной вертикали. Сложно представить, как в США губернатор штата молится перед встречей с президентом страны.
Или даже как в Германии глава ландтага или премьер-министр одной из земель пытается унять дрожь в руках, встречая федерального канцлера. Ибо для региональных чиновников в цивилизованных странах единственный грозный властитель – это избиратель. А вовсе не президент или канцлер.
Россия же, наоборот, вся пронизана и проникнута идеей властной вертикали. Причём власть идёт именно сверху вниз. Но это ещё полбеды.
Как бы ни относиться к Путину, но одного за ним не признать нельзя. Нынешний бессменный глава государства обладает главным для политика свойством – умением чутко улавливать невысказанные чаяния большинства.
Когда в начале 2000-х гг. в России был спрос на «порядок», что бы это ни означало, Путин предстал в образе защитника простого человека: разогнал, посадил и построил «олигархов», урезал региональную вольницу, сократил налоги, поднял пенсии и т.д.
Когда на излёте «золотых нулевых» возникла недолгая мода на крепких хозяйственников, чтобы шальные нефтедоллары приносили хотя бы видимость пользы всем, а не только избранным, он занял пост премьер-министра и занялся – по крайней мере внешне – экономическими вопросами.
Надо заметить, глобальный кризис 2008-09 гг. Россия перенесла спокойнее, чем приключившуюся за 10 лет до того азиатскую лихорадку, вылившуюся в августовский дефолт 1998 года.
И так далее, по этапам. Когда народ внутренне вызрел для какого-то реванша, а прежние модели как в экономике, так и в отношениях с миром явно забуксовали, приключился Крымнаш.
Когда взяла ностальгия по советскому величию и «самому вкусному мороженому», с удвоенной скоростью начала воспроизводиться или хотя бы имитироваться стилистика времён брежневского СССР, риторика холодной войны и прочие прелести партхозноменклатурной системы. Вплоть до появления своего «маленького Афгана» – Сирии.
Сейчас, на фоне затяжного и вялотекущего кризиса, когда реальные доходы сжимаются, а отдалённые перспективы мрачнеют, возникает общественный спрос на твёрдую руку и борьбу с «врагами народа», из-за которых простой человек никак не заживёт хорошо.
И вот уже по всей стране преследуют несистемную оппозицию, прессуют либералов, маркируют иноагентов. А из Брежнева-лайт, ныряющего за амфорами и собирающего грибы, лепят Сталина-лайт – грозного и строгого, но справедливого.
И если проводить некие, довольно условные исторические аналогии, то во внутренней политике Россия сейчас где-то между «философским пароходом» и «процессом Промпартии».
А может быть, уже чуточку ближе к новому 37-му: принята самая правильная – путинская – Конституция, появился свой Беломорканал – БАМ, куда также предполагается направлять заключённых. Возрождается Госплан. Вооружается спешно армия. Есть даже свои «раскулаченные» – городской средний класс, больше всех пощипанный за последние годы.
Да, пока не хватает какого-то спускового крючка, чтобы перейти от пусть и устрашающих, но всё же частных репрессий к «большому террору». Однако же когда окончательно сформируется социальный заказ на движение именно в этом направлении, то сразу и спусковой крючок быстро найдется.
И Путин, возможно, обрядится во френч, откинет свой нынешний мягкий авторитаризм как пережиток прошлого и перейдёт к полноценной диктатуре-лайт. Без расстрелов то бишь. Хотя, кто знает…
В общем не будем ли мы лет через несколько вспоминать нынешнее ужасное время как период относительной свободы и либеральных вольностей, грустно усмехаясь над собственной наивностью?