Цикл «Наливалися знамёна». Часть ПЕРВАЯ. Предоктябрьские дни.
Предисловие
В цикле «Наливалися знамена» собраны события эпохи Революции и Гражданской войны в России. Большая часть относится к Алтайской губернии. Это не исторический труд и далеко не вся картина эпохи, а лишь её штрихи.
Это логически обобщенная информация о человеке, попавшего в революционный бурелом истории: жестокость, ложь, милосердие, ликование, разочарование, ненависть, мечты. Как очевидец горнила событий, в котором кроваво и победоносно вскипала новая жизнь, обладавший литературным и поэтическим даром, этот человек запечатлел бурлящую руду в нетленные строки.
Он лично знал известных деятелей той эпохи: политических, военных, общественных. Знал и главную, основную силу сибирского общества – крестьянство, которое позже, уже прозорливым воздействием большевиков, трансформировалось в пролетариат, колхозников и красноармейцев, ставших главной созидающей и оборонной силой СССР.
Понять становление первой в мире Страны Советов без Сибири невозможно. Без сибиряков, которые закладывали первые камни в управление, право, историю, образование, литературу.
Крестьянские корни, как бы снисходительно мы их не стеснялись, есть наша многовековая суть. Трудовая, совестливая, простая и справедливая. Стряхнув путы крепостного права, эти корни переселились в далекую Сибирь. Глав переселяющихся семей наверняка отличала смелость и ответственность за род. Ринуться в даль несусветную, вместе с детьми, мог только уверенный в себе хозяин. Эти переселенцы наполнили Сибирь нравственностью, выносливостью и терпением. Эту мысль подтверждает алтайский писатель Константин Сомов в книге «Усобица»:
«... кто... в массе своей проживает, в нашей Алтайской губернии ...? В абсолютном большинстве своем это недавние переселенцы из центральной России и Малороссии...
Кто пришел на Алтай за землей несколько лет назад из Воронежской, Тульской, Харьковской. Таврической и прочих губерний, бросив родные, привычные места? Разумеется, самые смелые, сильные и просто отчаянные.»
Эта глубинное, зреющее как Илья Муромец, сибирское могущество впервые было выпущено на волю Декретами Революции. Но окрыленное свершившейся справедливостью, оно было безжалостно ввергнуто в лихолетье Гражданской войны.
Прелюдией было бездействие эсеров и меньшевиков, сладострастно кормившее, в пику Декретов о Мире и Земле, пустословием об Учредительном собрании. Эта зловещая, затянувшаяся прелюдия породила настоящее исчадие ада – директорию Колчака.
А колчаковская вакханалия на ворованном у государства золоте, бесновавшаяся на штыках интервенции, сожравшая своих собственных демократичных родителей, обрушила на крестьянство Сибири всю свою ненависть за собственный паралич управления, основанный на многовековой, жесточайшей эксплуатации бесправного сословия.
Ответ малограмотного крестьянского общества был неожиданным и смертельным. Бывшие переселенцы, объединившись со старожилами, встали за свою свободу, давно заработанную честным трудом. Вооруженные духом, самодельными пиками и редкими винтовками, село за селом, уезд за уездом они объединились в грозную партизанскую армию.
Эта освободительная лавина, не дожидаясь подхода Красной армии, дала бой обмундированной, вооруженной и обученной колчаковщине. Партизаны разбили колчаковцев в ВОЕННОМ сражении!
Вопреки оправдательным (по версии писателя Юдалевича) заклятиям поверженного Колчака в том, что он проиграл (якобы) германскому шпиону ЛЕНИНУ на (якобы) неизвестном ему ПОЛИТИЧЕСКОМ фронте, его разбили простые сибирские крестьяне! Именно на военном поприще!!!
В письменных документах той эпохи мало тех, которые раскрывают чаяния одного из главных участников событий – крестьянства - по причине его малограмотности. Но опосредованно эти настроения выражены в воспоминаниях личностей, хорошо его знавших.
Как тут не вспомнить русского писателя Лескова, который первым в 19 веке, практически сразу после отмены крепостного права, открыл богатство веками закабаленной крестьянской души. По словам историка Александра Пыжикова, вся записанная история России до Лескова была, по сути, записанной историей дворянства.
Лесков своей душой обнял и литературным даром выразил душу крестьянскую. Будь-то упряжь коня, роспись икон – все детали доподлинно, в неистощимом богатстве и красоте русского языка.
Канун
В 1918 году герой нашего повествования столь же убежденно, как Лесков, и бесстрашно отстаивал права самой огромной части общества - крестьянства, оставил яркие, образные и правдивые литературные полотна, которые рекомендовал к изучению всем членам Политбюро ЦК руководитель страны Сталин.
С нашим героем мы поднимемся на настоящем, реальном, историческом, социальном лифте, вознесшем батрака из Башкирии к вершинам управления целой страны. С никудышных стартовых позиций, через неистовое служение справедливости к познанию и воплощению передовых общечеловеческих идей. Воистину - человек творец!
Уже старт судьбы просто невероятен. Но мы пройдем его быстро, ибо главное будет впереди...
Петр Парфенов родился в обычной крестьянской семье. Еще раз: обычная крестьянская семья! В селе Никольское Башкирии (Белебеевский уезд Уфимской губернии).
Первый трудовой опыт Петр получил там же. Сначала батрак и свинопас (1906-1909). Затем кучер, дворник и булочник в городе Златоуст (1909-1910).
С возрастом - новые профессии: каменщик (!) в Уфе на металлургическом комбинате.
Затем просто немыслимый зигзаг: ремонтник на ж/д станции Борзя на Дальнем Востоке!
Дальше старший бухгалтер и официант ресторана в городе Харбин (это уже Китай!).
И это еще не все!
• Учитель в селе Екатериновка Приморской области;
• Ученик химика на Тетюхинских рудниках (ныне - Дальнегорск Приморского края);
• Унтер-офицер, прапорщик, штабс-капитан инженерных войск - город Наровчат Пензенской губернии.
На интернет-форуме «Гражданская война в Сибири» есть фотография выпускников Иркутского училища прапорщиков 1914 года. Военный в очках, в центре, может быть Петром Парфеновым.
Из воспоминаний Парфенова: «... правительство Николая II, уволив меня в декабре месяце 1914 г. из военного училища за политическую неблагонадежность, меня оставили на свободе, хотя и под надзором полиции и, только потом, послали рядовым на фронт».
Фрагмент из статьи в «Военно-историческом журнале» №2 за 1987.
«Оказавшись после ссылки во Владивостоке, Парфенов напечатал 1 января 1915 года в местной газете под псевдонимом Петр Паромов антивоенное стихотворение «Старый год». Полиция усердно искала его автора и обязала редактора содействовать розыску. К счастью, в конце января объявили запись добровольцев, и Парфенов уехал на Западный фронт...»
Итак, в январе 1915 года Парфенов пишет скандальное стихотворение и попадает на фронт Первой Мировой. Воевал на румынском фронте в Бессарабии - 1914-1916 годах.
После ранения и контузии Парфенов лечится в Одессе, а затем получает двухмесячный отпуск и едет на Алтай к родителям, которые переселились из Башкирии в село Семеновка Алтайской губернии. Шел месяц июль 1917 года. Парфенову только исполнилось 22 года.
Предоктябрьские дни
С этого момента мы пойдем помедленнее: проследим путь Парфенова по его работе «Предоктябрьские дни», опубликованной в журнале «Сибирские огни» 1922 №3.
Сначала несколько слов об этом уникальном издании.
Здесь нам впервые встретится Максим Горький, который периодически будет «выныривать» в нашем цикле. Горький долго и упорно утверждал в необходимости советского сибирского журнала и радостно приветствовал его первые публикации.
«Сибирские огни» - это ОБЩЕСИБИРСКИЙ журнал, начавший работать сразу после Гражданской войны, в 1922 году. Публикации в нем были и есть очень престижны.
Следующий факт впечатляет еще больше – это был ВТОРОЙ советский журнал в истории СССР. И сразу в нем «засветились» наши алтайские земляки.
Уже во втором номере журнала 1922 года напечатана ПОЛОЖИТЕЛЬНАЯ рецензия на книгу Петра Парфенова «Уроки гражданской войны...». Книга была издана в издательстве города Харбина (Китай) в 1921 году. То есть, по «горячим следам», сразу после окончания Гражданской войны.
Интересно, что на скане рецензии остался «автограф» Дмитрия Тумаркина, одного из членов редколлегии журнала. Рецензия – образец журналисткой работы: сжато, ярко и правдиво даются основные идеи книги. Это настоящая мини-книга Парфенова, сжатая по содержанию, но сохранившая суть исходника.
Через три года эта книга будет отредактирована и станет главным историческим трудом Петра Парфенова - «Гражданская война в Сибири 1917-1920 годов». Об этой книге обязательно расскажем ниже.
В 1924 году в 4-ом номере журнала «Сибирские огни» выходит великолепный автобиографический очерк Парфенова «Предоктябрьские дни в Сибири». Этой работе мы посвятим эту часть.
Очерк вызвал сразу две волны критики: в Барнауле и в редакции журнала. Наша цель – не разбор критики, а сам очерк. Но для понимания обстановки, скажу кратко свое мнение. Обе волны критики связаны с упоминанием некоторых лиц в очерке. Эти лица излишне резко отнеслись к описанию их образа в очерке «молодого да раннего», невесть откуда взявшегося, Парфенова. Задор же Парфенова, его юношеская заносчивость, литературный дар тут гораздо важнее, ибо это просто личные воспоминания молодого человека.
Ну а теперь, сам очерк «Предоктябрьские дни».
Как уже говорилось, очерк авто-биографичен. Будем так его и оценивать. Надо сказать, что биография Парфенова далеко неясна и не полна. Приходится склеивать из редких, обрывочных по времени сведений.
Сначала два ИСХОДНЫХ факта из очерка, который охватывает июль-октябрь революционного 1917 года.
Первый. Парфенов направляется в Алтайскую губернию. Как представитель всероссийского Совета крестьянских депутатов. Напомню, ему 22 года! Только вылеченный от фронтовых ран в Одессе, едет в двухмесячный отпуск ... «по делам».
«В июле 1917 года Всер. Исп. Комит. Совета крестьянских депутатов, членом которого я был, командировал меня в Сибирь для организации на местах советов крестьянских депутатов».
Второй факт. Парфенов ехал на Алтай не только представителем нарождающейся власти, но и журналистом - представителем центральной газеты!
В своей бурной молодости Парфенов не только успел изучить российскую литературу, но и отметиться собственными работами!
Когда он это делал? Да читал непрерывно! Часто его вспоминают именно с книжкой в руках. Алтайский писатель Анатолий Муравлев, автор, пожалуй, лучшего исследования о Парфенове (есть в журнале Сибирские огни), приводит слова сестры Веры, о том времени, когда она жила у брата Петра в Москве:
«Брат все время работал, читал книги, писал, отдыхал мало».
Тут очень важно слово ПИСАЛ. Похоже, что Парфенов имел привычку РЕГУЛЯРНО записывать все происходящие события на бумагу. Интересно, сохранился ли этот архив?
Еще один интересный факт, описанный Муравлевым. Сотрудник Завьяловского музея Александр Фартышев нашел человека, который был свидетелем прихода колчаковцев. Человека звали Иван Зайцев. По его словам, «когда в Гражданскую войну пришли белые, то у Петра изъяли очень много литературы. Белогвардейцы целую машину у него изъяли литературы».
Теперь вам будут понятна вторая (журналистская) цель поездки Парфенова на Алтай из очерка «Предоктябрьские дни».
«Перед от'ездом редакция газ. «Новая Жизнь», направление которой я разделял, поручила мне быть ее корреспондентом в Западной Сибири».
Два очень важных замечания о самой газете.
Редактором газеты «Новая жизнь» был Максим Горький. Известный пролетарский писатель знал и общался с нашим героем. Это подтверждают три письма Парфенова Горькому в московском музее Максима Горького.
Второе замечание. Газету «Новая жизнь» обвиняли в «пораженчестве» и указывали на «плохую» редакцию газеты, состоящую из «социал-демократов-интернационалистов, в основном меньшевистского толка». Думаю, все эти ярлыки потом вешали и на Парфенова, который сам признался в симпатии к газете.
Для лучшего понимания разобьем очерк «Предоктябрьские дни» на три части.
Первая часть.
Первая (огромная) часть – поездки Парфенова по Сибири, контакты его с партийными лицами, лекции перед общественностью по «текущему положению», в которых Парфенова часто просили рассказать о Петроградских событиях 2-3 июля. Живо описана на таких собраниях реальная, политическая обстановка и растущее влияние малочисленных тогда большевиков.
Только перечень пунктов поездки впечатляет: Омск, Новониколаевск, Томск, опять Новониколаевск, Барнаул, Камень, Леньки, Славгород и, наконец, опять Барнаул, куда Парфенов возвращается уже представителем Славгорода.
Вот, например, фрагменты из «омских» зарисовок:
«... На местном политическом горизонте ... первую скрипку играли эсеры и меньшевики ... Резких столкновений с большевиками не было до июля. События 2-3 июля всколыхнули мирную зыбь. В омских ... кругах очень заинтересовались политическими новостями ... и той травлей, которую подняли в центре Бурцев и др. вокруг имен Ленина, Троцкого, Дзевалтовского и даже М. Горького. Но интерес этот был так сказать, относительный, внешний. Не чувствовалось за ним сильной боли, огорчения или злобы: поговорили, поссорились, вынесли резолюцию «при воздержавшихся и против» и затем пошли вместе чай пить с бутербродами».
Вечером я делал доклад. Впрочем, мне потом говорили, что это был не доклад, а «езда карьером на своих и солдатских нервах»... я призывал ... требовать от правительства немедленного мира и предлагал теперь же распустить весь омский гарнизон на полевые работы.
Доклад вызвал горячие прения. Против … выступили даже представители комитета РСДРП, хотя один из них называл себя большевиком. Солдаты ... были на моей стороне, и моя резолюция, несколько смягченная, была принята... Перед уходом из гарнизонного собрания ко мне подошел казачий офицер, под'есаул Полюдов, которого я знал, как интернационалиста - теперь он коммунист - и, приятельски хлопая по плечу, сказал: «Ну, знаете... Вы куда левее самых левых наших большевиков... Подумайте, ведь, вы проповедываете анархию»...»
Докладывал на таких собраниях не только Парфенов, но и представители других партий и взглядов. Борьба порой разворачивалась нешуточная. Парфенов чистосердечно описывает и победы, и разгромные поражения на таких сборищах. Например, свой полный провал в Барнауле, вылившийся затем и в провал большевиков.
В Томске Парфенова неожиданно приглашают на съезд горнорабочих Западной Сибири, который состоялся именно в дни его поездки. На мощный, пророческий сход пролетариата Сибири!
Тут Парфенов прокалывается дважды, хотя эти ошибки «кольнули» его лишь через 7 лет!
Первым проколом были слова, что товарищ Вегман руководил тогда томской газетой «Знамя Революции». Руководить то руководил, но Вегман был и председателем губернского комитета партии! А через 7 лет, принеся рукопись «Предоктябрьские дни» в журнал «Сибирские огни», Парфенова ждал сюрприз: Вегман работал в редакции журнала!
Вторым проколом Парфенова были слова о том, что на съезде горнорабочих «моя резолюция, средактированная, кажется, тов. Вегманом, была принята за основу». Тут просто «завал»! Резолюцию не «средактировал», а НАПИСАЛ сам Вегман! Съезд лишь внес в резолюцию незначительные поправки.
Парфеновское «узурпаторство» в опубликованном очерке товарищ Вегман вскрыл в «примечаниях редакции».
Но для истории гораздо важнее факты, а не личное. Подтверждение этому – пророческая резолюция съезда горнорабочих Сибири, которая указала свет грядущего. Вот как об этом пишет товарищ Вегман:
«... эта резолюция была первая, которая в Сибири с такой решительностью и откровенной прямотой высказалась за передачу власти Советам».
Для доказательства несколько фраз из РЕЗОЛЮЦИИ, которая осудила войну и уже тогда призвала к введению 8-часового рабочего дня:
«... С'езд требует немедленного созыва экстренного Всероссийского с'езда Советов Р. С. и Кр. Депутатов, который должен взять власть в свои руки.
Да здравствует революция!
Да здравствует 3-й интернационал!
Да здравствует социализм!»
Интересен фрагмент очерка о разделении ОГРОМНОЙ тогда Томской губернии, который состоялся у Парфенова в Томске.
«Я отправился к Наумову. С ним у меня был разговор, далекий от всякой политики. Касался он, главным образом, раздела Томской губернии на Алтайскую и Томскую. Я собирался осесть в Алтайской губернии на практической работе и эти вопросы меня весьма интересовали. От него я узнал, что между Томском и Барнаулом идет большая сцепка из-за Кузнецкого уезда. Посланы специальные делегаты к Временному правительству, при чем томичи заручились сильным протеже в лице заместителя Керенского, инженера Некрасова, и претензии алтайцев считают, поэтому, безнадежными. Не меньше хлопот получается с организацией земских учреждений. Земство в Сибири - дело февральской революции. Нет опыта. Нет людей. Нет средств. Работы непочатый край».
Вторая часть.
Во второй части очерка начинают проявляться результаты поездок, описанных в первой части: от Славгорода Петр Парфенов выдвигается в Земство Алтайской губернии. Ему поручается образование.
Позже мы увидим и другие связи нашего героя со Славгородом.
Молодой выдвиженец по линии образования начинает свою деятельность с того, что и надлежит делать настоящему управленцу ЛЮБЫХ уровней: Парфенов ЛИЧНО посещает уезды, с которыми предстоит работать. Описание поездок проникнуто дотошной, с легким юмором, атмосферой.
Кстати, эти поездки земское начальство совсем скоро поставит в укор Парфенову! Дескать, работу «в офисе» бросил и мотается по губернии.
Но объехать все уезды не удается. Опять вмешивается Славгород, который телеграфирует (чувствуете, пахнуло интернетом?) Парфенову полномочия на II Всероссийский съезд Советов с наказом: добиваться передачи власти Советам.
Забегая вперед, отметим, что после съезда Петру Парфенову опять выпадет губернское образование, только уже в новой власти.
А также напомним, что именно II съезд примет Декрет о Земле...
08.11.2017 на сайте алтайского отделения КПРФ вышла интересная заметка Евгения Платунова о земляках-алтайцах, принимавших участие во II Всероссийском съезде Советов.
Их было четверо. Матвей Цаплин, с которым Петр Парфенов встретился в Петрограде (об этом будет ниже), Николай Ерушев и Яков Елькович.
О Парфенове в заметке, вместе с краткой биографией, говорится, что он был меньшевик-интернационалист (действительно, в списках депутатов именно так!) и о том, что он «самовольно выехал в Петроград для участия в съезде».
Сам Парфенов называет себя в очерке «Предоктябрьские дни...» социал-демократом. Хотя реальные его поступки, особенно на Гатчинском фронте (которые рассмотрим позже) значительно «левее».
О «самовольном выезде» взято из биографической справки о Парфенове в сборнике «Письма во власть в эпоху революции и гражданской войны (Новосибирск, 2014)». Хотя в этом сборнике есть официальное заявление Парфенова совершенно противоположное «самовольному выезду».
Удручает, что товарищ Парфенов, боровшийся за победу большевиков на Алтае и Дальнем Востоке, написавший ИСТОРИЧЕСКИЙ труд о Гражданской войне, опубликованный самим ИСТПАРТом (!), известен до сих пор и далеко не всем лишь «как автор слов партизанской песни».
Третья часть.
Третья часть очерка - поездка на поезде в Петроград на II Всероссийский съезд Советов.
В этой части главными являются слова «на поезде». Путешествие в Петроград, значимостью конечно меньше, чем «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева. Но в этих нескольких днях стучащих колес Парфенов блистательно воспроизводит неистовый народный колорит эпохи. Чего стоит только создание поездного ИСПОЛКОМА для решения возникающих ж/д проблем!
По одной этой поездке можно создать полноценный, пусть короткометражный фильм, который мог бы дать великолепный слепок эпохи.
Главным раздергаем были ПАРОВОЗЫ. Паровозов было мало, претендентов много. Нужно было аргументировано, быстро и желательно С ОРУЖИЕМ доказать, что паровоз В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ нужен нам.
«... после Тюмени ... явилась мысль избрать поездной исполком и возложить на него разрешение задачи дальнейшего продвижения. Решено - сделано. ... мы обзавелись собственной властью. По одному представителю от вагона; избранные открытым голосованием составляли поездной исполнительный комитет. А пять человек, выделенных уже исполкомом, составляли его деловой президиум. Пленум исполкома постановил: обложить взрослое население поезда одним рублем, на организационные и «смазочные» (да, был и такой фонд!) нужды ... К вечеру у нашей власти уже имелось несколько тысяч рублей, что ... составляло не малую сумму... Исполком произвел мобилизацию пассажиров, имевших огнестрельное или холодное оружие. Таких лиц оказалось больше 50; из них составилась поездная команда, согласившаяся на ночь выставлять дежурные караулы.
Теперь все это кажется смешным и невероятным, но тогда было не до шуток. Все пассажиры вольно вздохнули, когда узнали, что у них имеется «свой исполком». Его авторитет, чем дальше шел поезд, тем больше увеличивался ... От Перми членов президиума начали осаждать разные барыни и просто пассажиры с просьбами расписаться на клочке бумажки, дать адрес и т. д. «Именитое купечество» поезда под конец настолько осмелело, что начало вступать в торговые сделки с встречными эшалонами, скупая у солдат за бесценок браунинги, наганы и трехлинейки».
Очерк «Предоктябрьские дни...» заканчивается прибытием поезда на вокзал Петербурга:
«В два часа ночи на 26 октября поезд подошел к дебаркадеру петроградского вокзала. Стало сразу же известно, что в Петрограде - переворот, что власть уже принадлежит здесь военно-революционному комитету. По перрону дефилировали патрули «Викжеля», соблюдавшие нейтралитет».
Мы тоже здесь ненадолго остановимся и подумаем.
Наш паровоз стоит на перроне. Но паровоз истории, через мгновение, повезет нашего героя дальше - к бурлящему Смольному и на малоизвестный Гатчинский фронт.
Молодой жизнелюб Парфенов несется к новой жизни, к выбранной стезе – народному образованию. К будущей семье и детям. Всё складывается к тому: опыт, амбиции и мирный переход власти к Советам. Но жизнь человеческая, увы случайна и подвержена неожиданностям.
В отличии от коллектива и особенно общества, которые детерминированы и развиваются по законам истории. Вековое игнорирование этих законов подготовило кровавую и страшную классовую мину замедленного действия, которая взорвется через полгода.
Наш паровоз летит в будущее, где Парфенов станет участником событий немыслимого ГЕОГРАФИЧЕСКОГО масштаба. От Москвы до Дальнего Востока. Где Парфенова ждут деяния невероятного СОЦИАЛЬНОГО масштаба. II съезд Советов с Лениным, XIV съезд ВКП(б), «индустриальный», со Сталиным, и первая пятилетка в должности Председателя Госплана РФ. Парфенову выпадут знакомства с редчайшей для человеческой судьбы ОХВАТОМ исторических личностей.
Другого уникума, кому бы так «повезло» с паровозом, вы найдете вряд ли.
Этому паровозу через 40 лет Королев и Мишин заменят двигатель и тягу, он оторвется от рельсов и станет ракетой Гагарина, открывшей человечеству истинный, вселенский путь.
А пока в этом поезде мчится в будущее литературно-пролетарский Максим Горький, рядом строчит очерк всеядный Петр Парфенов и грохочет рифмой алтайский самоцвет Иван Тачалов:
«Греми, мой молот беспощадный,
Как в небе первый вешний гром,
Упорство ржавчины всеядной
Каскадом искр гони кругом!
Звени кольцо, с кольцом сплетаясь,
Расти крепчайшее звено,
Концами в вечности теряясь,
Где все загадками полно.
...Тогда схвачу за эти звенья
И землю грязную встряхну,
И ось былого уклоненья
Прямее к солнцу поверну...»
Продолжение следует...