Боюсь, что правда останется беззащитной...
«Война — это не эпизоды, описанные в книгах и показанные в кинофильмах, не только техника, использованная в действии, не только стратегия и тактика. Война — это страшное, чудовищное явление. Ее невозможно ни описать, ни показать. То, что пишется и показывается — это только та часть, которую пропустила цензура. В мою книгу „Шла на фронт девчонка…“ тоже много чего не вошло. Несмотря на это, я старалась описывать обычную жизнь красноармейцев, через что они прошли, как они смотрели на жизнь глазами детей во время передышки между боями, видели её красоту», — делится воспоминаниями моя собеседница, в 15 лет попавшая на фронт, в мирное время всю свою жизнь посвятившая журналистике, ветеран Великой Отечественной войны, 92-летняя Галина Осташевская (башк. Осташевская Галина Андреевна), проживающая в Уфе.
— Галина Андреевна, война украла Вашу юность, разделила жизнь на «до» и «после». Наверное, тот день, который разбил все мечты, невозможно забыть…
— В тот день мы с подругой Настей должны были участвовать в концерте в соседней деревне. В нашем селе (Хмельницкая область, с. Фридриховка Украины) была семилетка (школа), поэтому обучение продолжили там. Утром пошли в клуб станции Волочиск на репетицию. Как только зашли в здание, началось что-то необъяснимое, небо гудело, земля содрогалась от бомбежек. Нас не выпускали из здания. Когда всё стихло, выпустили и мы побежали домой. Кругом разрушенные дома, везде валяются соломы (крыши были перекрыты из соломы), ямы…
Вошла в родной двор и увидела мертвое тело мамы… Что было дальше — не помню. У нас во дворе был колодец, отступавшие пограничники, увидев его, зашли попить водички, помыться. Обнаружив меня и пощупав пульс, привели в чувство. Они помогли похоронить маму. Я плачу, прошу их похоронить меня вместе с мамой… Командир объяснил, что оставаться здесь небезопасно, и бойцы взяли меня с собой. Так я попала на фронт. Была медсестрой, помогала раненым. А всё медицинское мое знание — основы первой медицинской помощи, полученные в школьных курсах.
- Значит, хоть какая-та практика оказания первой помощи была…
— Как я помогала — до сих пор не могу понять. Нет ни лекарств, ни инструментов. В сумке медсестры были только бинт и йод. Тогда, наверное, медики добрым словом, человечностью, сочувствием поднимали дух раненых воинов. Это сегодня медицину превратили в обдираловку. Вроде оборудование, обслуживание соответствуют современным требованиям, но пациентам, особенно пожилым, нет простого человеческого отношения. Хотя и я была маленькой, хрупкой, но столько людей вытащила из поля боя, оказывала первую помощь, а сколько отправила в санчасть. Кроме этого, даже пришлось ходить на разведку, брать «языка». Этому способствовало отличное знание немецкого. А на разведке знание языка — это уже половина успеха.
— А смерти не боялись?
— На войне самое страшное — попасть в плен. Лучше умереть, чем попасть в руки фашистам. Потому что в 1943 году стали получать письма и информацию с той стороны фронта. В них сообщали, как фашисты издеваются, пытают не только советских воинов, но и простой народ. Несмотря на то, что война заставила резко взрослеть, в душе я была чувственной девчонкой. Когда другие получали письма из дома, от родных, я всегда плакала — некому было мне писать.
— Сегодня есть все условия и удобства для комфортной жизни, при этом люди часто чем-то недовольны. А в то, что пережили вы, могут даже и не верить…
— Если даже не поверят, мы прошли через этот ад. Сперва я служила в пехоте, на передовой фронта. Не хватало ни оружия, ни еды, ни одежды. Десятерым — один автомат. Против танков врага шли автоматом. Однажды остались в окружении. С одной стороны дороги растёт кукуруза, с другой — горох. По дороге проезжают вражеские колонны. Когда все тихо, идём по кукурузному полю, как только слышим голоса, прижимаемся к земле. Так дошли и до леса. Нет ни еды, ни воды. Я нашла мелкие, зелёные яблоки и съела, воду пила из лужи… и началась у меня дизентерия. Умоляла командира расстрелять, уже не было сил идти дальше. Солдаты опухали от голода. Где-то нашли мёртвого теленка, разделывали и раздали. Мне достался кусок печени. Есть не смогла.
У меня были длинные волосы, пришлось стричь, так как в условиях антисанитарии появились вши, они бегали по всему телу. Мужчины, при возможности, купались в речке, если были бочки из-под горючего, клали внутрь вещи и изнутри разжигали огонь, таким образом провели дезинфекцию. А мне приходилось терпеть…
Если честно, до 1943 года на войне было очень тяжело. После, когда на фронте появились первые танки и самолёты, стало чуть легче.
— Пройдя через ад, пройдя все трудности, до сих пор остаетесь жизнерадостной, доброй, искренней…
— Перед атакой нам раздавали ворошиловские 100 грамм, махорку. Я никогда не пила и не курила. Если махорка заканчивалась, для курящих это было смерти подобно. Тогда ко мне подходил самый старый солдат и просил махорку. «Поищите в моем вещмешке, найдёте-ваше», — отвечала я. И он шёл, собирал со дна вещмешка рассыпавшуюся махорку. Второй проблемой была бумага. Если появится хоть клочок — это уже праздник. Заворачивают махорку в этот клочок, один затягивает и передает другому.
И в пехоте я была единственной прекрасной половиной, потом и в танковой бригаде тоже. Несмотря на это, никто не обижал, не сказал грубого слова, для всех я была «дочкой», «сестричкой».
Я до сих пор помню, как впервые материлась. Нужно было везти раненого командира в санчасть. Кругом рвутся мины и снаряды. У нас бы трофейный вражеский автомобиль, но водитель упёрся и отказывался ехать под бомбежкой. Тогда я и не выдержала, обматерила. Солдат ничего не сказал, молча сел за баранку…
— Как оказались в Башкортостане?
— После войны не знала куда пойти — дома нет, родных нет. Решила поехать в Москву, хотя и там не было никого. Некуда идти, ночую на вокзале. Через некоторое время уборщицы поставили условие: или мою туалет и зал, или они меня выгонят. Пришлось соглашаться. Потом уже поступила в вечернюю школу. После окончания школы, учительница сказала, что у меня есть писательский талант и посоветовала пойти в МГУ. После окончания вуза дети всех военачальников оставались в Москве или в Питере, мне по распределению предложили Сибирь или Башкортостан. Стою и не знаю куда ехать. Тогда один преподаватель решил помочь и спросил: «Любишь картофель?». Говорю: «Да». «Тогда езжай в Башкортостан. Там картошка вкусная». Так и попала в Башкортостан.
— Вы являетесь легендой башкирской журналистики — вы единственная, кто был удостоен серебряной медали ВДНХ. За какие заслуги получили столь высокую награду?
— Я писала про людей труда, в основном, про нефтяников. Однажды зимой отправили в Туймазинский район к нефтяникам. Там буровым мастером работал Михайлов Дмитрий Иванович. Я приехала, его нет на работе. Звоню домой. Ответил, что болеет, и наотрез отказался встретиться. Я все же настаиваю на встрече. От безысходности, наверное, сказал: «Я ветеран Великой Отечественной войны». Я говорю, что я инвалид войны. Эти слова прозвучали как пароль, Дмитрий Иванович согласился. Встретились, побеседовали, но он сам не смог поехать в буровую, я поехала с помощником. На улице минус 40 градусов, а я налегке. Так и пришлось дождаться, когда буровики закончат работу. Так я заработала пневмонию и серебряную медаль. Кроме этого, по заданию Верховного Совета БАССР выпустила книгу воспоминаний про Чапаева, где собраны воспоминания его сослуживцев. Книга переиздавалась семь раз. В период подготовки к изданию, познакомилась с дочерьми Чапаева и Фрунзе. Что хочу сказать, какое бы задание мне не поручили, я всегда за работу бралась с огромной любовью.
— С каждым годом редеют ряды ветеранов. И часто говорим, чем меньше их остается, тем больше окружаем вниманием. Вы на себе ощущаете такую заботу?
— Скажу правду — нет. Кроме отдельных людей и волонтёров я никому не нужна. Да, перед Днем Победы приходят, поздравляют… и забывают до следующего года. Когда повышаются цены на комуслуги, звоню узнавать, почему, а мне говорят: «Вы ещё не умерли?». Почему-то все ждут моей смерти.
К слову, одна мошенница вошла в моё доверие и слёзно просила помочь деньгами. Я занимала у знакомых, чтобы помочь ей. В итоге она до сих пор не возвращает долг более полутора миллиона рублей. Обращалась и в правоохранительные органы, про неё даже сняли сюжет в федеральном канале, писали и говорили в СМИ — всё безрезультатно. Несмотря на то, что было решение суда взыскать с неё долг, она как-то вышла сухой из воды, а я из своей пенсии возвращаю долг. Наверное, в нашей стране нет никакого наказания для мошенников, для тех, кто ворует миллионами, кто живет за счёт других… За это ли мы проливали кровь?..
Вопрос Галины Андреевны, в составе Первого Украинского фронта участвовавшей в освобождении Украины, Польши, Германии, Чехословакии, будучи совсем девчонкой пережившей все тяготы войны, в 15 лет награждённой медалью «За боевые заслуги», в 19 лет — орденом Красной Звезды и Благодарственным письмом главнокомандующего войсками Первого Украинского фронта, Маршала Советского Союза Конева и многими наградами, инвалида войны, заслуженного работника культуры Башкирской АССР, в этот момент был адресован не только мне, а всем нам, от малых детей до руководителей и депутатов разных уровней. Как объяснить, почему когда-то защищавшая нашу страну, наше будущее, подарившая нам спокойную мирную жизнь маленькая женщина с большим сердцем сегодня осталась одна со своей проблемой в этой великой стране-победителе? «Боюсь, что после ухода последних участников тех событий правда о Великой Отечественной войне останется беззащитной», — пишет в своей книге Галина Андреевна. Мне кажется, что намного страшнее жить среди людей, которым нет дела до чужих проблем и которые ничего не предпринимают, чтобы помочь победителю фашизма…