«Люди не знают, что такое инвалидность»: Сэмми Джабраиль о жизни с протезом и детстве в Дагестане

Сэмми Джабраиль родилась на Северном Кавказе, но позже переехала в Санкт-Петербург, где стала моделью и завела успешный блог в Instagram. Она собиралась переехать в США и продолжить развивать свою карьеру там. В сентябре 2017 года, за пару недель до отъезда, Сэмми попала в автокатастрофу: она потеряла ногу и пережила пять клинических смертей. Сейчас Сэмми носит протез и снова работает моделью. Кроме того, она зарабатывает на рекламе: в ее Instagram почти 200 000 подписчиков.  В свой день рождения Сэмми Джабраиль рассказала свою историю журналистке Катерине Гордеевой в новом совместном проекте журналистки с «Медузой». Про детство в Дагестане Когда ты маленькая девочка в Дагестане и ты очень выделяешься, тебя никто не любит. Я не понимала, как мальчики могут себе позволять разговаривать с девочками вот так грубо, как-то пошло, грязно. Ты смотришь и понимаешь: «Ты же ребенок, почему ты так разговариваешь?». А как они должны разговаривать, если им с одной стороны религиозное воспитание дают, но не обучают при это каким-то социальным навыкам. А ведь этому нужно обучать, — и потом ты понимаешь, какую политику тебе выбрать. А я была той девочкой, которая никакую не хотела выбирать. «Можно мне что-то свое, пожалуйста?». Я добивалась этого все свои 30 лет и добилась только после автокатастрофы. С маленького возраста нужно постоянно доказывать, что ты сильнее. Потому что иначе ты станешь слабым звеном. А слабость не прощают в таких местах. Про стереотипы о людях с инвалидностью Instagram Я очень переживала по поводу своей сексуальности, когда это случилось. Я переживала: буду ли я нравиться, будет ли ко мней какой-то интерес. И так получилось, что мне не пришлось ничего для этого делать, люди сами показывали, что интерес есть. И когда я поняла, что все еще нравлюсь, и выдохнула. Люди не знают, что такое инвалидность. Они не знают, что с этим можно жить нормально, как нормальный человек. Меня запугивает наше общество, наша культура, тем, что «такая как ты здесь не выживет, ты будешь сидеть дома, и ни друзей никого у тебя не будет». Ничего подобного. Зависит от тебя все. Как говорила моя мама, как ты себя поставишь, так оно и будет. Вот нужно уметь себя так ставить, чтобы не бояться общества. Большинство людей не могут правильно отреагировать [на человека с инвалидностью], потому что для них люди с инвалидностью — это те, кто в метро на коляске передвигаются. Где-то через полгода после автокастрофы я сидела на улице в коляске, ждала такси, шел снег, за мной спускалась подруга — и просто подходит бабуля, протягивает мне милостыню, а там мелочь, рублей 5-7. То, что мы отстаем, ощущается по тому, как люди реагируют на меня. Про жизненные цели Социальные связи — это то, к чему я стремлюсь. Это влияние, власть, но я стремлюсь к одобрительной власти. Я не хочу никем повелевать, я просто хочу иметь возможность делать большие дела и делать это с легкостью. Я не в политике не потому, что она мне неинтересна, но я понимаю, что если буду идти в политику, мне придется чем-то пренебречь и поступиться какими-то своими принципами. А я слишком принципиальная — не поступлюсь. Либо по-моему, либо я в стороночке постою. Я уеду в любом случае. Если не понравится — вернусь. Это моя детская мечта. Я хочу там родить ребенка, хочу туда отвезти маму, хочу чтобы они все повидали. Сестра никогда в жизни не выезжала за границу. Я очень стремлюсь к безопастности, но и к свободе я очень стремилась. А если выбирать между безопасностью и свободой, то очевидно — свобода.