Заявление сенатора Клишаса о провале импортозамещения вызвало отповедь пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова, утверждающего, что все не так плохо, как кажется. Однако на деле Россия может столкнуться с серьезными сложностями в самой уязвимой и, в то же время, едва ли не самой значимой сегодня сфере – сельском хозяйстве. Корень проблемы – состояние сельскохозяйственного машиностроения.
В декабре 2012 года Правительством России было принято постановление №1432 «Об утверждении Правил предоставления субсидий производителям сельскохозяйственной техники», задачей которого было поддержать отечественного производителя. А в июле 2015-го – постановление №719 «О подтверждении производства промышленной продукции на территории Российской Федерации». За минувшие годы в рамках реализации этих постановлений Правительство выделило на поддержку отрасли десятки миллиардов рублей.
Однако российскому сельскохозяйственному машиностроению это не помогло. В 2018-м банкротом стал тракторный завод во Владимире, в 2019-м – в Волгограде. Липецкий и Алтайский заводы обанкротились еще раньше, не дожив до правительственной поддержки. То же произошло с выпускавшими комбайны предприятиями в Таганроге и Красноярске. В результате сегодня на российском рынке остались только отнюдь не преуспевающий «Кировский завод» в Санкт-Петербурге и, напротив, процветающий «Ростсельмаш», превратившийся практически в монополиста на этом секторе рынка.
Еще один парадокс государственной помощи в том, что «Ростсельмаш» нуждается в ней меньше всего. Тем не менее, он ежегодно получает из казны миллиарды рублей на развитие импортозамещения. И при этом ростсельмашевский трактор «РСМ 2375» ни конструктивно, ни по происхождению порядка 90% деталей не отличается от канадского Buhler Versatile 2375. Собственно, это и есть один и тот же трактор, все узлы и механизмы которого производятся в Канаде. На «Ростсельмаше» происходит только «отверточная сборка». Объединяет эти трактора и общий собственник российского и канадского заводов – Константин Бабкин.
Как ни странно, он же курирует в ТПП России распределение государственных субсидий отечественным производителям сельхозтехники. В Министерстве же промышленности и торговли его экспертиза принимается как истина в последней инстанции и визируется подписью ответственного чиновника.
Эта ситуация не могла длиться вечно, особенно с учетом антироссийских санкций этой весны, оборвавших связь между канадским и российским предприятиями. Запаса узлов и механизмов для сборки на «Ростсельмаше» хватит очень не надолго, а значит российской отрасли сельскохозяйственного машиностроения нанесен серьезный удар.
В этих условиях возмущение главы Совфеда Валентины Матвиенко и сенатора Клишаса провалом импортозамешения – тревожный звонок для «Ростсельмаша» и его владельца. И, похоже, недаром с этими событиями совпали появление в сети фильма-расследования «Голодный спрут» (https://newsandleaks.com/konstantin-babkin-ubijcza-rossijskogo-traktorostroeniya/), посвященного трагичной судьбе российского тракторостроения, и внезапный уход со своего поста заместителя министра промышленности и торговли Александра Морозова.
Полный и безоговорочный провал импортозамещения в сельскохозяйственном машиностроении – это удар по продовольственной безопасности нашей страны. Сегодня на 1000 га посевных площадей приходится 1,6 комбайна и 3 трактора, причем средний возраст этой техники достигает 20 лет. Это в четыре раза меньше, чем в бытность СССР. Ну, а чтобы вернуть в сельскохозяйственный оборот заброшенные за последние 30 лет земли, стране необходимо минимум 600 000 машин.
Наконец, эта ситуация, подозрительно долго игнорировавшаяся теми, кто должен был бы за ней следить, оказалась на виду. И, хочется верить, теперь ей займутся самые компетентные органы, а не только думский Комитет по безопасности и противодействию коррупции, который деятельностью «Ростсельмаша» интересуется уже почти два года и никак не придет к правильному решению.
