ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЕ НАТУРЫ
Известный драматург Александр Сергеевич Грибоедов был живым, восприимчивым человеком.
Близкий друг писателя, историк Степан Никитич Бегичев, рассказывал о Грибоедове следующее: «В апреле 1823 года был он у меня на свадьбе шафером и стоял рядом со мной. Перед началом службы священнику вздумалось сказать нам речь.
Остроумный Грибоедов с обыкновенной в молодости веселостью прокомментировал на ухо мне эту речь, и я насилу удержался от смеха. Потом он замолчал, но, когда держал венец надо мной, я заметил, что руки его трясутся, и я, оглянувшись, увидел его бледным со слезами на глазах.
По окончании службы на мой вопрос: «Что с тобой случилось?» — он отвечал: «Глупость, мне вообразилось, что меня отпевают и хоронят». И перед своей последней поездкой в Тегеран он был необыкновенно грустен и говорил, будто чувствует, что оттуда он более не вернется. Так и получилось.
Все отмечали меланхоличность, мечтательность и повышенную нервную возбудимость Николая Васильевича Гоголя. Однажды он шел по Никитскому бульвару в направлении Тверской. Еще издали заметил шедшего навстречу ему человека. Гоголю показалось, что он его где-то видел, но не мог вспомнить, кто он, как зовут, когда и где с ним познакомился.
Незнакомец ему обрадовался, сердечно поздоровался и повел к себе домой. За обедом завязался разговор. Гоголь почувствовал, что давно не испытывал такого душевного покоя. Незнакомец взял его за руку и подвел к иконе: «Давай помолимся вместе. Во имя Отца и Сына и Святого Духа...»
Вдруг Гоголь отчетливо услышал, как кто-то позвал его отца по имени: «Василий Афанасьевич...» Но кто это произнес?..
Потом они сидели рядом, молились перед иконой Божией Матери и плакали. Незнакомец проводил Гоголя до дверей и взял с него обещание вернуться на следующий день.
Гоголь не помнил, как очутился дома. Там к нему и пришло озарение, что этот незнакомец послан ему от давно умершего отца и вряд ли когда-нибудь еще окажется у него в доме, хотя бы потому, что в хитросплетении переулков и улочек Москвы не отыщет его.
С тех пор образ этого человека не давал Гоголю покоя, он часто говорил о том, что долго не проживет, потому что за ним «приходили».
ФОМА НЕВЕРУЮЩИЙ
Известный поэт Петр Андреевич Вяземский был в молодости человеком неверующим и постоянно изощрялся в насмешках над религией.
Но один случай заставил его переменить свои убеждения. Это было примерно в 1823 году. Поздним вечером Вяземский возвращался в свою квартиру на Невском проспекте, у Аничкова моста.
К своему удивлению, поэт заметил, что окна его кабинета ярко освещены. Взбежав наверх, он спросил у камердинера, кто находится в кабинете. Тот ответил, что кабинет он запер на ключ и передал его князю.
Отворив дверь, Петр Андреевич увидел, что в глубине комнаты спиной к нему сидит какой-то человек и, склонившись над письменным столом, что-то пишет. Вяземский подошел к нему и из-за его плеча прочел написанное. Что там было, навеки осталось тайной, но только Вяземский громко вскрикнул, схватился за грудь и упал без чувств.
Когда он очнулся, незнакомец уже исчез, а свечи были потушены. Поэт всем рассказывал, что видел самого себя, только не признавался, что именно прочитал. С тех пор Вяземский стал глубоко верующим человеком.
БЕЛЫЙ ЧЕЛОВЕК
После окончания лицея Пушкин обратился к своей сестре Ольге с просьбой погадать по ладони (она увлекалась хиромантией).
Ольга заупрямилась, не желая ворожить брату. А когда уступила его просьбе, то вдруг залилась слезами и сказала: «Зачем, Александр, принуждаешь меня сказать то, что и молвить боюсь? Грозит тебе смерть насильственная, и еще не в пожилые годы».
Будучи в Одессе, поэт встретился с известным предсказателем из Греции, который повез его в лунную ночь в поле. Там, произнеся заклинание, он сделал страшное пророчество, что Александр умрет от лошади или беловолосого человека в белом на белой лошади.
Впоследствии Пушкин признавался друзьям, что после этой встречи с греческим магом он каждый раз с отвращением ставил ногу в стремя. Грек не ошибся: убийца Пушкина Дантес был белокур, носил белый мундир и ездил на белой лошади...
Преждевременная смерть как будто была уготована ему судьбой. Известная на всю Европу немка-гадалка Кирхгоф зимой 1817 года приехала в Петербург, и к ней отправились выяснять свою судьбу столичные ловеласы. Среди них и Пушкин, которому она гадала последним. Увидев Пушкина, Кирхгоф воскликнула, что он станет знаменитым. Также ведунья предупредила его, что он дважды подвергнется ссылке.
Последнее же пророчество звучало так: «Может быть, ты проживешь долго, но на тридцать седьмом году берегись белой лошади, белой головы или белого человека». Следовательно, Пушкина могла ждать иная судьба, послушай он прорицателей и прояви осторожность.
Пушкин, однако, всеми силами пытался избежать злой участи. Вступив в масоны и узнав о причастности к ложе человека, чье имя в переводе означает «белая голова», он отошел от них.
Также он отказался от поездки в Польшу в качестве военного, когда услышал, что один из руководителей восстания, с которым ему придется воевать, носит имя Вейскопф («белая голова»). Но от одного несчастья ему удалось уберечься. Александр Сергеевич находился в ссылке в селе Михайловском, когда до него дошло известие о кончине императора Александра I.
Он решил немедленно ехать в Петербург и остановиться у друга — поэта Рылеева. Пушкин приказал готовить коляску в дорогу и пошел проститься с соседями. Но тут путь ему пересек заяц, а на обратной дороге еще один (в те времена это был плохой знак). На этом зловещие знаки не закончились. Слуга внезапно свалился в горячке, а когда запряженная повозка наконец-то тронулась от крыльца, то дорогу ей преградил священник.
Внезапная встреча со служителем церкви также считалась плохой приметой. И вот тогда суеверный Пушкин решил отменить поездку. И будто в воду глядел! В доме, куда он собирался поехать, собрались те, кого впоследствии назовут декабристами. Многих из них после восстания на Сенатской площади повесят, а других сошлют в Сибирь за попытку уничтожить царя.
ПИСЬМО ИЗ НОВОЙ ЗЕЛАНДИИ
Писатель Евгений Петров, один из авторов «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка», имел странное и редкое хобби: коллекционировал конверты от своих же писем. Он писал письмо в какую-нибудь страну по вымышленному адресу, а через некоторое время письмо возвращалось к нему с кучей разных штемпелей и указанием: «Адресат не найден».
В апреле 1939-го Петров решил послать письмо в Новую Зеландию в вымышленный город Хайдбердвилл, на вымышленную улицу Райтбич, дом 7, на имя Мерилла Оджина Уэйзли.
Его письмо гласило: «Дорогой Мерилл! Прими искренние соболезнования в связи с кончиной дяди Пита. Крепись, старина. Прости, что долго не писал. Надеюсь, что с Ингрид все в порядке. Целуй дочку от меня. Она, наверное, уже совсем большая. Твой Евгений».
Прошло два месяца, но письмо с соответствующей пометкой не возвращалось. Писатель решил, что оно затерялось, и начал забывать о нем, как вдруг получил... ответ. На конверте значилось: «Новая Зеландия, Хайдбердвилл, Райтбич, 7, Мерилл Оджин Уэйзли».
Неизвестный ему человек писал: «Дорогой Евгений! Спасибо за соболезнования. Нелепая смерть дяди Пита выбила нас из колеи на полгода. Надеюсь, ты простишь за задержку письма. Мы с Ингрид часто вспоминаем те два дня, что ты был с нами. Глория совсем большая и осенью пойдет во 2-й класс. Она до сих пор хранит мишку, которого ты ей привез из России».
Петров никогда не ездил в Новую Зеландию и не был знаком ни с одним новозеландцем. А со снимка на него смотрел мужчина крепкого сложения. На обратной стороне фото стояла дата: 9 октября 1938 года.
С тех пор писатель забросил свое хобби, стал замкнутым и невеселым. Он хотел отправить в Новую Зеландию ответное письмо, но началась Вторая мировая война, Петров стал работать военным корреспондентом. В 1942 году сатирик летел на самолете из Севастополя в Москву, в Ростовской области самолет сбили немцы.
В тот же день домой к писателю пришло письмо из Новой Зеландии. В нем Мерилл Уэйзли восхищался советскими воинами и беспокоился за жизнь Петрова. Среди прочего в письме были вот такие строчки: «Помнишь, Евгений, я испугался, когда ты стал купаться в озере. Вода была очень холодной. Но ты сказал, что тебе суждено разбиться на самолете, а не утонуть. Прошу тебя, будь аккуратнее — летай по возможности меньше».
Любовь ШАРОВА
