Новые центры силы и «глобальный юг»

Каждый народ в известную эпоху имеет свой политический идеал….Эти идеалы так же разнообразны, как бесконечно разнообразны условия жизни отдельных государств, потребности и вкусы населения[1]

Е. Мартынов, военный теоретик

Любой анализ состояния международной остановки, в особенности в связи с подготовкой систему исходных данных для каких-либо программ (в частности, ГОЗ) последние два десятилетия начинается с констатации быстрого развития и усиления влияния новых центров силы. Анализ соотношения сил лежит в основе анализа любой международной или военно-политической обстановки, более того, в основе любого военно-политического анализа. В частности, например, в СССР в 70-80-е годы прошлого века в основанных программных документах КПСС регулярно повторялось о «нарастающих противоречиях между империалистическими центрами силы – США. Европой и Японией»[2], -  которые стали следствием опережающего развития стран Западной Европы и Японии, превратив Запад в область «мирового соперничества».

Действительно, история человечества свидетельствует о постоянном процессе изменения в соотношении сил, который является следствием неравномерности мирового развития. Так было, когда быстро развивались Древний Египет и Римская империя, Китай и Индия, а в новой истории – Испания, Нидерланды, Великобритания, Германия.  Эта естественная закономерность изменения соотношения сил стала, например, основной причиной Первой и Второй мировых войн, когда прогерманская и антигерманская коалиции стали основными мировыми противниками.

В результате Мировых войн, как правило, происходило новое мироустройство, отражавшее уже новое соотношение сил, закрепленное нормами права и просто некими договоренностями. Так, после поражения наполеоновской Франции на Венском конгрессе в 1814-1815 годах было закреплено формально новое соотношение сил (и новые границы) не только в Европе, но и в мире, просуществовавшее до Первой Мировой войны (с частными поправками в результате Крымской войны и франко-германской войны 1870-1871 годов[3]).

Первая и Вторая Мировые ХХ столетия стали примером войны коалиций, представлявших центры силы, каждый из которых претендовал на свое представление о новом миропорядке. В конечном счёте в безусловном выигрыше от этих двух войн коалиций оказались только Соединенные Штаты Америки, которые вступали в вооруженную борьбу на последнем этапе, получив максимум возможных дивидендов в том числе и от своих союзников. Это означало, что в новом миропорядке после Второй Мировой войны доминировали США, которым противостояли СССР и другие социалистические страны вплоть до конца ХХ века. Это противостояние получило свое название - «холодная война», которая закончилась созданием нового глобального миропорядка во главе с США.

С начала 90-х годов прошлого века США утвердились не только в качестве лидера широкой западной коалиции, но и взяли на себя функции «организаторов» нового мирового порядка, которые какое-то время никем из крупных держав-субъектов МО не оспаривались. Но по мере опережающего развития некоторых стран и новых центров силы эта ситуация стала всё меньше устраивать государства, которые фактически были ограничены в своем суверенитете (причём не только внешнеполитическом). В настоящее время очевидно, что сложились все условия для нарастающего силового конфликта между старым и новыми центрами силы. Можно сказать, что условным водоразделом стало второе десятилетие нового века, когда практически одновременно о своем суверенитете заявили не просто государства, но новые центры силы. Причем, не только великие державы, но и некоторые страны «второго эшелона» по своей мощи. Так,  В. Сергеев,  например, писал в 2014 году, что «В начале XXI века мировое сообщество зафиксировало появление новых центров силы – Китая, Индии, Бразилии, Турции, Ирана.  Их подъём было бы естественно связать с развитием глобализации и вовлечением новых стран в процесс быстрого экономического роста. В связи с этим возникает весьма интересный вопрос, почему этот рост оказывается неравномерным. Что обуславливает успехи одних стран и неудачи других? Так, несмотря на высокую численность населения, ресурсы и прогресс в общем уровне образования, такие страны, как Пакистан, Египет, Нигерия, Аргентина, не смогли принять участие в этом ралли»[4]. В. Сергеев отнес этот результат к тому, что такие новые центры силы обеспечили «устойчивость политического режима, его отношение к бизнесу, правам собственности и коррупции. …. Таким образом, вопрос о развитии новых центров силы в значительной мере сводится к способности государства создать указанные выше условия, одновременно обеспечивая и высокий уровень инвестиций»[5].

Важнейшим из этих условий с конца прошлого века стало лидерство США и информатизации, производстве элементной базы, программного обеспечения и внедрении этих достижений в экономику и социальную жизнь. В частности, именно это превосходство на долгие годы обеспечило США военные преимущества в военной области, прежде всего, ВВСТ и систем боевого управления, которые превратили на время для них войну в безнаказанное нанесение ударов ВТО[6].   Период глобализации при доминировании США, начавшийся с 80-х годов прошлого века, вплоть до настоящего времени удивительным образом совпал как со ставкой правящих кругов страны на военно-технологическое превосходство, победами в краткосрочных войнах и инспирированных ими революциях, так и развитием военного искусства в направлении «быстрой и бескровной победы над врагами Запада».

Иными словами, эти и другие факторы можно отнести к факторам глобализации, которые какие-то страны использовали в интересах развития, а какие-то нет. Так, КНР и Индия в полной мере воспользовались благами цивилизации и глобализации на этом этапе своего развития. В том числе и потому, что США и их союзники сознательно помогали этим государствам.

В то же время быстрый рост ВВП не только в Китае и Индии, но и в других государствах, и  не только западных странах-лидерах глобализации, обеспечил высокие темпы прироста мирового ВВП.  Это обстоятельство иногда находится вне эпицентра внимания, хотя именно оно объясняет неизбежное появление в скором времени других центров силы помимо уже общепризнанных, в частности, в Юго-Восточной Азии, Латинской Америке, в Центральной Азии и на Среднем Востоке. Так, танки, боеприпасы и артиллерия Республики Корея, как по качеству, так и по количеству, внесли к третьему десятилетию нашего века существенные коррективы в мировой баланс сил, а быстро растущие экономики Индонезии, Бразилии, Саудовской Аравии, Турции и Египта – в соотношение экономических сил в мире. Более того, в настоящее время можно уже говорить о том, что к цивилизациям-лидерам - западной, китайской, индийской – модно с полным основанием добавить такие цивилизации, как исламскую, африканскую, латиноамериканскую, океаническую, которые уже насчитывают примерно такое же количество населения (порядка по 1400 миллионов человек) и быстро растущий экономический и военный потенциалы.

Если посмотреть на график, созданный во Всемирном банке, то оказывается, что страны-лидеры – США и Китай после 2014 года уже не обеспечивали основной объем мирового ВВП,  который стал принадлежать другим странам. Это обстоятельство, кстати, свидетельствует в пользу того, что новые центры силы формируются вне известных центров  – США, КНР, Индия и Россия, - чей удельный вес в мировом ВВП относительно других стран сокращается.

Темпы роста ВВП России, Китая, США, Индии  и остальных стран мира с 1990 года по 2023 год (по данным ВБ)[7]

 Как видно из оценок ВБ, весь мировой ВВП с 1990 года по 2023 год вырос в 5 раз, причем не столько за счет ведущих центров силы – США и КНР, которые на графиках после 2014 года идут параллельно (а, тем более, России и Индии, чьи графики почти совпадают),- сколько за счет остальных стран мира. На общем графике отчетливо видно, что разрыв между лидерами и другим миром нарастает. Этот рывок означает, что дальнейшее перераспределение влияния в мире будет происходить не только за счёт известных старых и новых центров силы, но и «периферийных» государств, которые условно называют «Глобальным югом».

Россия на этом фоне формирования новых центров силы и нового миропорядка выглядит все менее уверенно: можно говорить о том, что темпы роста ВВП России существенно отставали от мировых, что фактически отбросило её на десятилетие и позволило вернуться только в 2023 году на уровень «пиков» 1990 и 2014 годов, между которыми существовал огромный «провал», измеряемый несколькими годовыми ВВП. Если в 1990 году ВВП России составлял порядка 0,5 трлн. долл, то в период 90-х годов он упал вдвое и смог достигнуть уровня 1990 года только в 2014 году. Но и затем его рост фактически не был заметен, что  хорошо видно на диаграмме ВБ в особенности на фоне роста мирового ВВП на 500% (с 22 до 100 трлн. долл)[8].

Темпы роста ВВП России и остальных стран мира с 1990 года по 2023 год (по данным ВБ)

Надо признать, что Россия последние 30 лет находилась в полуколониальном положении ограниченного суверенитета, из которого она медленно и не всегда последовательно стала выходить только после второго прихода к президентству В.В.Путина. У такой страны не было и не могло быть нормального государственного суверенитета, что «неожиданно» осознали после военного конфликта с Грузией и откровенного шантажа Запада. «Крымская весна» стала новым, во многом вынужденным для самой правящей элиты, этапом избавления от колониальной зависимости, но только после февраля 2022 можно говорить, что процесс возвращения суверенитета принял устойчивый и динамичный характер.

Но настоящий суверенитет Россия приобретет только тогда, когда сможет производить не 30%, а хотя бы 50% элементной базы[9] электроники,  развитые национальные институты человеческого капитала (школы, университеты, общественные и пр. орган6изации), развитую перерабатывающую промышленность (которая в приборостроении и станкостроении в 90-е годы упала на 90%), национальную науку, культуру и образование.

Сказанное означает, что России, прежде всего, необходимы темпы роста ВВП (в наиболее передовых отраслях экономики) значительно превышающие среднемировые, как и темпы прироста количества и качества населения – национального человеческого капитала (НЧК). Нельзя сказать, что этого не понимают, более того, именно эти приоритета были обозначены отчетливо в Стратегии национальной безопасности России, утвержденной В.В.Путиным в июле 2021 года, однако механизм реализации этой стратегии остается не завершенным[10].

Для того, чтобы Россия превратилась в равноправный центр силы в мире ей крайне необходимо решить эти  две наиболее важные и системные взаимосвязанные  проблемы – развития НЧК  и опережающего развития социально-экономической и промышленно-технологических областей, формирования на огромной территории страны и за её пределами своего широкого рынка, культурно-цивилизационного пространства.

Эти изменения могут и происходят не в вакууме, а в определенном пространстве, когда государство испытывает на себе как внутренние, так и внешние факторы влияния. Во многом Россия должна решить те же проблемы, которые стоят перед быстро развивающимися государствами. Но проблема состоит в том, что большинство новых центров силы – это «молодые» государства, сложившиеся в период после Второй мировой войны. Становление их государственных институтов происходило во время распада колониальной системы. Государство, вопреки широко распространённому в середине XX века взгляду, не рождается как целое. Этот процесс, по мнению В.Сергеева, сложный и требует особенного внимания. «Убеждение, что «правильный» конституционный порядок обеспечит выполнение условий для инвестирования, представляется сейчас, в первой половине XXI века, довольно наивным»[11]. 

Иными словами, процесс опережающего социально-экономического развития должен сопровождаться мерами (такими же оперативными) в области:

- идеологии;

- государственного строительства.

И первые, и вторые требуют развития национальных институтов, точнее, - институтов развития национального человеческого капитала