Только не в моем дворе. В России больше не могут найти место, чтобы просто свозить мусор

Протесты по поводу обращения с отходами идут в 50 регионах страны. Мы не хотим жить рядом с полигонами, но и отвечать за свой мусор - пока тоже

Запись Только не в моем дворе. В России больше не могут найти место, чтобы просто свозить мусор впервые появилась Милосердие.ru.

Участники общенациональной акции «Россия без мусора», 2019 год. Фото: Юрий Кочетков/TАСС

— Согласования с общественностью будут нас тормозить. Им не нравится мусор под окнами, они никогда не проголосуют «за». Почему судьбу региона решают в отдельной деревне? Давайте обсуждать на региональном уровне. В конце концов, мусор везут туда со всего региона, — говорит спикер на пленарном заседании форума «Чистая страна».

Дело происходит в декабре 2019 года, спустя год после начала активной фазы «мусорной» реформы. Ее цель — решить проблему с отходами. В России больше не могут найти место, чтобы просто свозить туда мусор. Реформа началась со скандала вокруг полигона Ядрово в тихом подмосковном Волоколамске в 2016 году. Тогда в ответ на жалобу жителей о гигантских завалах мусора на полигоне Кучино в Балашихе президент распорядился закрыть эту свалку и — отходы поехали в Ядрово.

Спустя два года после Ядрово в России, по данным Общественной палаты, протесты населения, связанные с объектами обращения с отходами, отмечены в 50 регионах страны, 80% конфронтаций — в европейской части страны. Здесь образуется больше всего отходов, самая высокая плотность населения и меньше всего земли для свалок.

Открытость и необходимость согласования с общественностью декларируют на всех уровнях управления — от спецпредставителя президента по вопросам экологии Сергея Иванова до региональных чиновников, но дело не движется с мертвой точки — общественность не доверяет проектам.

Дорогое гражданское общество

Фото: Вова Жабриков/ТАСС

Коломна, Тула, Волоколамск, Ярославль, Подмосковье – везде жители выходили на митинги, требовали закрыть свалки и прекратить возить мусор. Активные протесты привели к закрытию полигонов «Воловичи» и «Часцы» (Московская область), а также консервации полигона «Малинки». В случае свалок граждане использовали соцсети, следили за постановлениями властей, контролировали машины и путевые листы у водителей, получали разрешения на организации митингов, а потом еще собирали деньги на штрафы.

Строительство мусоросжигательных заводов в четырех районах Подмосковья все-таки началось, хотя каждый проект сопровождался протестами. Застройщик РТ-Инвест формально предъявляет согласование от общественных организаций. Однако при проверке деятельности этих «зеленых» организаций выясняется, что все они малоизвестны и пассивны на ниве охраны окружающей среды. Недоверие вызывает и то, что проектов мусоросжигательных заводов нет в открытом доступе. Но участки отведены, стройки идут. Можно ли это считать общественным согласием?

Противостояние в Шиесе

Санкт-Петербург. Участник митинга против строительства в Архангельской области мусорного полигона в Шиесе. Фото: Роман Пименов/ТАСС

По-другому сложилась ситуация в Архангельской области, где под захоронение московского мусора собирались отдать полигон вблизи станции Шиес.

Планировалось построить экотехнопарк на 300 гектаров — принимать 500 тысяч тонн московских отходов в год. Объем инвестиций в проект должен составить 10,5 млрд рублей до 2020 года, еще 6 млрд будет выделено на развитие инфраструктуры, 1,5 млрд пойдет на адресную помощь жителям Ленского района, 1,5 млрд на ликвидацию существующих свалок, 900 млн поступят в бюджет области в виде различных отчислений.

После того, как местные жители обнаружили стройку, они начали писать во все инстанции, требуя пояснений. Никто не отвечал или присылали отписки — никаких документов и разъяснений. «Для нас не стоял вопрос, сколько могут заплатить за это строительство, — говорит Виктор Вишневецкий, один из активистов протеста. — Мы не хотим, чтобы здесь была помойка».

Первый общеобластной митинг состоялся 2 декабря 2018 года. По оценкам организаторов, он собрал около 30 тысяч человек, по данным властей — не более 8 тысяч. Самые крупные протесты прошли в Архангельске и Северодвинске.

В мае власти заявили о замораживании проекта, а 20 августа в сеть попала внутренняя телеграмма РЖД – в ней говорилось, что твердые коммунальные отходы все-таки поедут из Москвы в Шиес. Состав из 56 условных вагонов должен был отправиться из Люберец, но так и не прибыл. У защитников Шиеса появилось доказательство, что им врут.

Последнее по времени событие в истории Шиеса — арбитражный суд Архангельской области в январе признал незаконными строения, возведенные на станции Шиес инвестором — ООО «Технопарк». Однако ООО «Технопарк» намерено обжалось решение суда, поэтому говорить о том, что полигона в Шиесе не будет, рано.

Тамбовское согласие

На мусороперерабатывающем заводе. Фото: TASS/UIG

Завод по сортировке отходов под Тамбовом компании «КомЭк» — редкий пример, когда жители строительству, наоборот, обрадовались. «Под Тамбовом, к северу от города, недалеко от того места, где построен завод, была большая городская свалка, — рассказывает Ирина Ильина, глава пиар-службы «КомЭка». —  Там никто ничего специально не жег, но она постоянно горела с весны до осени. По-хорошему, она не давала житья северу Тамбова. Дым от нее шел на новые микрорайоны. Рядом с ней огромный дачный массив “Чистые пруды”. Когда свалку решили закрыть и подписали соглашение о строительстве комплекса, протестов не было. Люди радовались, что ее рекультивируют».

Комплекс начал работать в 2008 году и через два года про свалку забыли. Завод принимал тамбовский мусор, сортировал, отправлял на переработку или на свой полигон, где захоронение ведется по всем правилам. У «КомЭка» есть еще два комплекса по переработке отходов, где тоже проходили общественные слушания и тоже не было протестов и митингов. По словам Ирины, новые сортировки избавляли от старых, горящих и воняющих свалок, поэтому никто не возражал.

Ильина также полагает, что с 2008-2010 годов, когда строились комплексы, обстановка в обществе изменилась: сегодня больше вовлеченности в мусорную проблему, меньше доверия к чиновникам, негативная информация распространяется мгновенно. «Мы сразу стали водить экскурсии на предприятия, чтобы люди понимали, что происходит. Школьники, жители, сколько всех прошло», — вспоминает она.

Я побывала там в 2015 году, – до того, как мусорная реформа стала одной из главных тем. Реформа предполагала создание новой системы обращения с отходами, в которую эта сортировка не вписывалась, поэтому тамбовский завод в 2018 году решили закрыть. И тут начались протесты. Работники сортировки боролись за свои рабочие места. Организовывали митинги, протестные заезды мусоровозов, устраивали флешмобы в фейсбуке. В конце концов победили и сортировка продолжила работу.

Завод будет работать до 2023 года – что дальше, неизвестно. «Мы подавали предложения по модернизации и развитию, инвестициям, но все равно нас исключили из территориальной схемы, которую приняли в конце 2019 года», — говорит Ильина. По ее словам, в Тамбовской области будут строить экотехнопарк с колоссальными объемами по приему ТКО — он будет работать только с местными объемами. Зачем нужен такой полигон, который приведет к росту тарифа на вывоз мусора вдвое, она не понимает.

Сначала — раздельный сбор

Памятка для работников на территории мусоросортировочного комплекса «ЭкоЛайн». Фото: Гавриил Григоров/ТАСС

Итак, протестов можно избежать, если разговаривать открыто и делать жизнь людей лучше, как это было в Тамбовской области, а не делать ее хуже, как пытаются сделать в Шиесе.

Однако даже если граждане не станут возражать против полигонов, а мусоросжигательные заводы будут соответствовать экологическим нормам, эксперт движения «Раздельный сбор» Анна Гаркуша будет протестовать.

Мусорная реформа предполагает сокращение количество мусора, но пока все, что делается в стране, касается только утилизации, сортировки и переработки. Сокращение количества упаковки, отказ от одноразовых товаров только декларируются.

«Мусоросжигание или полигоны, какими бы они не были хорошими, делают мусор невидимым для человека, но он остается, — говорит Анна Гаркуша. — Концепция реализации реформы противоречит ее идее. Помочь могут только реальные шаги по сокращению отходов, но тогда надо перестраивать экономику, отказываться от пластика. Понятно, что это глобальная схема, но без нее я не вижу смысла одобрять утилизацию, которая просто отодвигает решение мусорной проблемы. Сначала должен быть налажен раздельный сбор и предприняты меры для сокращения образования отходов».

Анна отмечает, что система обращения с отходами во всем мире сейчас несовершенна и Россия, фактически, не может воспользоваться чьим-либо опытом. Проблема не решена нигде.

Развитые страны везут свой мусор в Азию

Мусоросжигательный завод. Франция. Фото: AP/TАСС

Пример, который совершенно походит на российскую стратегию: Москва вывозит мусор в Архангельскую и Калужскую области, а 48 штатов США — в Алабаму. Основные поставщики мусора — штаты Нью-Йорк и Нью-Джерси. Как и в России, в США пытаются заменить названием суть происходящего. Свалка выгодна правительству Алабамы, которое может на этом хоть как-то заработать. Протестов на местах почти нет в силу того, что штат бедный и остались здесь те, кто не может или не хочет никуда уезжать. Привыкли.

Развитые страны везут свой мусор в азиатские страны, например Малайзию – причем в большинстве случаев этот пластик не пригоден к переработке. Среди крупнейших поставщиков пластикового мусора в другие страны Великобритания, США, а также Япония, Германия и Бельгия.

Доклад, выпущенный в 2019 году фондом Генриха Белля, подвергает сомнению лозунг — 100% переработка. По данным атласа, только 10% пластикового мусора в США перерабатывается, 17% сжигается. Остальное попадает на полигоны, где будет гнить 500 лет. Авторы доклада обращают внимание, что данные собраны о мусоре, который попал в контейнеры, а сколько мусора туда не попадает, сколько пластика выбрасывается в окружающую среду в США, России, Европе, Азии, Африке? Реально ли переработать весь этот пластик или все-таки стоит ограничить его производство?

Сан-Франциско заявил в 2003 году о стремлении к нулю отходов, понимая это, как уменьшение образование мусора и переработку, а не сжигание. Горожане не возражали — программа избавляла их от свалок. Цель должна была быть достигнута в 2020 году, но этого не случится. Как выразился один из экспертов, «нельзя переработать неперерабатываемое». То есть придется решать вопрос с производителями товаров, которые нельзя переработать.

50% шведского мусора сжигается

Хюгге-боксы для раздельного сбора мусора. Швеция. Фото: Anna Stasevska/ТАСС

В Европе раздельный сбор начали внедрять 70 лет назад. Все иностранные эксперты, с кем я беседовала, говорили, что сначала появился раздельный сбор, потом ввели ответственность производителя за утилизацию своего товара. Сжигание и полигоны были крайними мерами и они также вызывали протесты.

В Швеции очень высокая степень доверия к властям. Вопросы строительства мусоросжигательных заводов проходят общественные слушания, где действительно согласуется место его строительства. Земли у шведов мало, поэтому свалки — не вариант. Из сжигаемого мусора делают электроэнергию. Около 50% шведского мусора сжигается. Система сжигания мусора и выработки на его основе энергии стартовала в 1950-е годы. В настоящее время критики системы говорят, что сжигание — краткосрочная мера, она не решает проблему с образованием мусора и излишним использованием ресурсов.

Во Франции действует Ассоциация производителей упаковки. В нее входят представители бизнеса, переработчики, чиновники и общественность. Цель ассоциации — пропаганда раздельного сбора и перерабатываемой упаковки. Как рассказывают работники ассоциации, разделять мусор хотят не все, как и в России. Штрафы за то, что люди не разделяют, не предусмотрены, пока французы только убеждают и строят сортировки.

Просто сделайте, чтобы он исчез

На мусоросжигательном заводе. Фото: AP/TАСС

В проблеме мусорных протестов основной аргумент при строительстве мусоросжигательных заводов — если не согласитесь, будет хуже. Протесты возникают там, где пытаются подменять понятие и не предоставлять необходимой информации общественности. В ситуации, когда информация становится доступной мгновенно, обман вскрывается и возникает недоверие.

Я звоню директору по связям с общественностью ГК «Эколайн» Елене Вишняковой. В моем представлении «Эколайн» — пример ответственного регионального оператора по обращению с коммунальными отходами. Они работают в Москве и Подмосковье, открыли доступ на сортировки для посетителей и предоставляют любую необходимую информацию.

По словам Вишняковой, долгое время у населения и системы обращения с коммунальными отходами была одна точка соприкосновения: бросок пакета в мусорный бак или мусоропровод. Развитие рынка продуктов привело к росту маркетинговых инструментов, связанных с упаковкой, и возможности доставки любого количества товаров. Следуя этой парадигме, граждане хотят приобретать, но не отвечать за мусор, который производят: просто сделайте, чтобы он исчез.

— В московском фейсбуке развернулась дискуссия: человек возмущался, что должен копаться в своем мусоре, подразумевая сортировку, — приводит пример Елена Вишнякова. — Его собеседник заметил, мол, мусор же ваш, вам и сортировать. «Ну я же заплатил», — парировал тот. Или мы проводили встречу с жителями в Москве по поводу установки контейнера для раздельного сбора. Он должен стоять отдельно. Так один гражданин встал и сказал: а где я буду свою машину парковать, если вы место займете? Понимаешь, у кого-то проблема, что мусор нельзя переработать, а у кого-то, куда машину ставить. Мы, активисты, те, кто приходит на лекции по раздельному сбору, уже в теме и она для нас важна, а есть огромное количество жителей города, у которых другие проблемы.

В этой ситуации региональный оператор становится буфером между потребителем и производителем товаров: мол, не может вывезти мусор, из-за таких компаний у нас слишком мало перерабатывается, все захоранивается и горы мусора навалены.

Региональные операторы появились благодаря мусорной реформе. По задумке реформаторов, эти компании должны были обеспечить вывоз, сортировку и переработку отходов в регионах. Оператор должны был быть открытой и крупной компанией, которая заменит множество «серых» перевозчиков мусора.

Именно региональные операторы сталкиваются с протестами граждан. Елена полагает, что ключ к согласию в обществе — работа с активистами, которым есть дело до мусора, сортировки и организации работы. Свежий пример – строительство КПО «Восток» в Егорьевске. Жители возмущались, задавали вопросы, общественные слушания проходили очень бурно. Компания и администрация города вместе работали с людьми на протяжении всего проекта. Такой системный подход привел к тому, что стройку на всех этапах сопровождали активисты, которые поначалу сильно возражали против объекта.

Пока же реформа декларирует одни цели, но проводит методы решения, которые не позволят этих целей достичь. Свалки и мусоросжигательные заводы должны быть крайней мерой, а в России в конце года принимают закон, который приравнивает мусоросжигание к переработке. Ситуация будет развиваться, как в Европе, — мусоросжигание начнет отбирать инвестиции из возобновляемой энергетики. Сложно в таком случае объяснить гражданам, почему это хорошо.

Запись Только не в моем дворе. В России больше не могут найти место, чтобы просто свозить мусор впервые появилась Милосердие.ru.