Нефтекамские небожители в искусстве
В Уфимской художественной галерее на Революционной открылась выставка «Жизнь в искусстве».
В этой суете и ежедневной беготне я, наверное, и не узнал бы о ней, если бы не мой хороший друг Рауф Ахметгараев — художник из Нефтекамска. Он забыл у меня в машине свою перчатку, позвонил: «Буду в Уфе на выставкоме, заскочу».
Выставком — это выставочный комитет, на котором сидят именитые-маститые художники, мэтры, критики от изобразительного искусства и рассматривают работы художников и принимают решение: дать картине ход на выставку или нет.
Там художник ставит перед высоким комитетом свою работу или несколько и ждет. Это счастье, если хотя бы один из комитета обронит фразу типа «Интересное решение». Это означает, что произведению дают добро, зеленый свет.
Но есть и другой ответ — молчание. Полное, единодушное, никем не нарушаемое. Считай приговор. Художник собирает в охапку свои чувства, холсты и уходит восвояси.
Я не стал утруждать Рауфа, сам приехал на выставком. Походил, поотирался среди этого живописного, взволнованного люда. Там — особая атмосфера. Все, вроде бы, знают друг друга, но каждый стоит возле своей работы, как часовой, неприступный, отрешенный, весь в себе. Вроде бы, здоровается со всеми, отвечает на приветствия, а между тем видно — он в этом столпотворении одинок, как Христос в пустыне.
Сразу скажу: работа Ахметгараева прошла этот высокий трибунал, и сегодня ее можно увидеть на стендах Уфимской галереи на Революционной. На этой картине Рауф изобразил не себя, любимого, в искусстве, а своего товарища, коллегу по творческому цеху — другого нефтекамского художника Владимира Сирина.
Владимир Кириллович — нефтекамский небожитель. И не потому, что его мастерская расположена на шестом, пристроенном этаже пятиэтажного дома на улице Победы — выше только небо. Но, скорее, по своему складу душевному, по всей своей жизни.
На шестом этаже находится и мастерская Рауфа. Несколько шагов, стук в дверь — и седовласый Владимир Кириллович с улыбкой доброго волшебника и глуховатым голосом приветствует тебя на пороге. Если, конечно, он не углублен в очередную работу. Тогда этот добрый человек из Нефтекамска не церемонится — вешает на двери табличку с надписью: «Проваливай отсюда». Во всяком случае, несколько лет назад такую табличку я видел своими глазами. Как сейчас обстоят дела с нею, доподлинно не знаю. Но лучше лишний раз не рисковать. Не советую нарушать творческую тишину. Не только у художника Сирина, но и остальных.
По большому счету, каждый художник — небожитель. А землю, судя по всему, он избирает для временного пребывания. Чтобы перекантоваться, набраться впечатлений…
Чью-то тишину уже ничем нельзя нарушить. Сегодня уже не достучаться в двери мастерской Юнера Насырова и Юрия Туника. Они покинули поднебесную, оставив после себя много хороших, добрых и печальных работ.
Рауф в когорте ныне работающих нефтекамских живописцев — самый молодой. Так сказать, замыкающий в этом послевоенном поколении. Хотя, если назвать его молодыми, то он расхохочется вам в лицо: Рауфу Лутфиевичу 67. Единственную поправку он вправе сделать сам. Может сказать: уже 67. Или — еще 67. Все это зависит от настроения художника, от компании, которая соберется вокруг него и, прошу прощения, от полноты налитого стакана. Речь, разумеется, о чае.
А еще благодаря Рауфу я на этом выставкоме увидал других художников с северо-западной стороны республики. Чеканщика и скульптора Ильшата Гилязова с его очаровательной супругой Земфирой, создающей чудо-картины из войлока. «Одинокого степного волка» Сашу Латкина из Амзи — пригородного села, которое когда-то называлось рабочим поселком лесозаготовителей и железнодорожников. Латкин — плоть от плоти, кровь от крови того поселка, в котором жили и трудились лесозаготовители и переработчики. На своих холстах он увековечил амзинских лесорубов, богатырей. К этому его, талантливого парня, сподвиг директор Амзинского лесокомбината Леонид Кудрявцев. Кудрявцев был из тех директоров, которые стремились развивать не только производство. Он старался обустроить жизнь людей так, чтобы она стала осмысленней, светлей, красивей, целеустремленней. В Амзю в те времена запросто приезжали знаменитые художники Бурзянцев и Домашников, привозили с собой свои картины. Не в глухомань везли, а к настоящим ценителям — ведь в поселке есть своя картинная галерея, есть Дворец культуры. До недавних пор был еще старый клуб, построенный в послевоенные годы. Носил он название «Клуб имени Комсомола». Нынешней осенью его смахнули с лица земли экскаватором. А что, новый хозяин, приватизировавший этот объект, вправе был сделать это. Местные жители сегодня локти кусают от того, что не уберегли памятник советской эпохи. Есть утешение: на месте клуба намереваются возвести два пятиэтажных дома. Саша Латкин жалеет о том, что ни на одной из своих картин он не запечатлел старый клуб. Но в памяти людей он остался.
…Да, чуть не забыл: перчатку Рауфу я вернул. Художники хоть и небожители, но руки у них мерзнут. Как у всех нас, простых людей, шагающих в Уфимскую художественную галерею на Революционной.