Дагестан возвращают под российский контроль

С началом украинского кризиса российское общество, до того времени весьма болезненно реагировавшее на любые известия о деяниях "немирных горцев", стало о Кавказе подзабывать. В месяцы, когда российские новости заполнили сначала сводки с донбасского фронта, а затем с сирийского, Дагестан с его затяжной диверсионно-партизанской войной оказался отодвинут на второй-третий план. А жаль. Ведь именно в последние годы российская власть в Дагестане достигла ощутимых успехов. О первом из них напомнил стране директор ФСБ Александр Бортников в своём столь выбесившем либеральную общественность декабрьском интервью "Российской газете". Руководитель госбезопасности, в частности, заявил о практически полном разгроме исламистского бандподполья в республике, и любой, кто пожелает ознакомиться с официальной статистикой на сей счёт, сможет легко убедиться, что Бортников сказал правду.

От столь многочисленных недавно банд "лесных", в 2008-2012 гг. подчинивших своей жестокой власти не только отельные сёла, но и целые районы республики, к настоящему моменту мало что осталось. Подавляющее большинство их ликвидировано, а ещё остающиеся мелкие бандгруппы добиваются военными и полицией, что называется, "в рабочем режиме". Угасанию движения "лесных" в Дагестане способствовали несколько факторов. Это, безусловно, не одни только войсковые операции, жёсткие и системные меры по линии спецслужб, приведшие к выбиванию основного костяка боевиков. Не в меньшей степени этому способствовала и начавшаяся эмиграция, своеобразное мухаджирство XXI в., приведшее к отъезду в Сирию и Ирак нескольких тысяч наиболее непримиримых в отношении "кяферской власти" дагестанцев.

Это, наконец, и постепенно нарастающее среди населения Дагестана разочарование в исламском проекте как таковом. ИГИЛ (запрещенная в России террористическая организация), воплотившее вожделенную мечту об исламском государстве, скоро и оттолкнуло, и ужаснуло. Второй, не менее значимый успех российского государства – это разгром основных мафиозных группировок, захвативших в республике власть ещё в середине 90-х годов и столкнувших Дагестан в мрачную воронку социальной деградации, одичания и хозяйственного развала. Укоренившийся в системе власти клановый криминал способствовал архаизации населения и нравов ничуть не меньше, чем пресловутое "религиозное возрождение". Сильнейшей деградации оказались подвержены целые социальные институты, сам вектор жизни в Дагестане постепенно оказался обращён вспять: из современности – назад, в какое-то рукотворное и оттого выглядящее особенно зловещим средневековье.

Но Москва после целых десятилетий бездействия наконец-то начала принимать меры для того, чтобы остановить этот губительный процесс. Перепробовав по очереди все влиятельные местные кланы в роли опорных, Москва, очевидно, пришла к вполне обоснованному заключению о принципиальной порочности подобной линии. Практика показала, что делать ставку на сложившиеся в 90-е группировки нельзя: сущностно они неотличимы друг от друга. Начав ещё в 2013 г. вести "огонь по штабам" (арест в мае того года бессменного на протяжении 15 лет мэра Махачкалы Саида Амирова произвёл тогда в Дагестане шокирующий эффект), Москва силы и плотности огня не убавила. Последовавший в 2015 г. разгром кизлярско-цумадинской группировки бывшего начальника местного отделения Пенсионного фонда Сагида Муртазалиева вывел за скобки ещё одну команду тяжеловесов. Произведённые в январе-феврале аресты нового мэра Махачкалы Мусы Мусаева, исполняющего обязанности главы правительства республики и недавнего министра финансов Абдусамада Гамидова, двух его заместителей и ряда других высокопоставленных чиновников – это последовательное проведение политики "разминирования" региона.

А недавний арест в Москве олигархов Зиявудина и Магомеда Магомедовых ставит, судя по всему, крест и на коррупционном лобби части дагестанских элит в российских верхах. После задержания миллиардеров Магомедовых реальные возможности влиять на принимаемые в Москве решения у дагестанской мафии теперь многократно снижены. К числу других, не менее важных и политически значимых результатов чистки властных эшелонов Дагестана, следует отнести назначение на пост главы правительства республики другого "варяга" – казанца Артёма Здунова. Таким образом, руководить формированием и исполнением республиканского бюджета, по-прежнему наполняемого преимущественно дотациями федерального центра, тоже будет федеральный чиновник. Вышедшее из доверия местное чиновничество временно низводится до уровня технического персонала.

И, наконец, в качестве логически напрашивающегося акта закрепления российского административного присутствия в Дагестане следует понимать принятое в Министерстве обороны РФ решение о перебазировании основных сил Каспийской флотилии из Астрахани в Каспийск. Уже объявлено, что в течение ближайших двух лет в городе, не имевшем прежде и самого обычного, гражданского порта, будет создана полноценная военно-морская база.

Аналитики склонны истолковывать такое решение желанием военного командования перебросить оснащённые ракетными комплексами корабли поближе к сирийскому театру военных действий, но мне в нём видится и иной, более глубокий стратегический расчёт. Дело в том, что само базировании флотилии в Астрахани, в мелководной волжской дельте, изначально выглядело вынужденным и нелогичным. Корабли туда в начале 90-х перегоняли из Баку в спешке, а гораздо более подходящая под военно-морскую базу Махачкала не была избрана в качестве таковой отчасти из-за небольших размеров местного порта, а отчасти из присущей тогда неуверенности за будущее самого Дагестана в составе России.

Невыгодность Астрахани в качестве главной каспийской военно-морской базы была очевидна с самого начала. В случае начала войны с сопоставимым по мощи противником (а уж тем более с превосходящим!) российские военные корабли на Каспии в самый начальный её момент рисковали оказаться накрытыми одним-двумя точными залпами вражеских ракет. Малые глубины северной, мелководной части Каспийского моря не позволяли флотилии сразу же выйти на "большую воду". До неё от базы следовало ещё идти и идти по длинному, многокилометровому фарватеру. Из Каспийского же порта выход будет прост и свободен в любой момент – глубины в этой части Каспия уже вполне морские. Российские военные корабли избавляются, таким образом, от опасности оказаться поражёнными на неудобном для манёвров мелководье.

Завершу свою статью тем, с чего начал. Разгромив в Дагестане исламистское бандподполье, добившись необходимой лояльности от местных элит, российское государство – как, кстати, и в XIX в., после окончания Кавказской войны - закрепляет своё присутствие в регионе строительством новых военных баз. Но важны не только они.

Функционирующий в Каспийске морской порт наверняка будет способствовать привлечению в республику русских специалистов. Реальное возвращение Дагестана в Россию немыслимо без его рерусификации. Пусть пока хотя бы даже и очень локальной.

Игорь Бойков, КМ.ру