Рано узнали цену жизни. Кем стали дети Будённовска, пострадавшие в теракте
Более четверти века прошло после захвата заложников в Будённовске. 14 июня 1995 года банда Шамиля Басаева засела в больнице под прикрытием 1,5 тыс. человек. Как теракт отразился на судьбах тех, кто был тогда ребёнком, - в материале «АиФ-СК».
Погибли первыми
Стоял жаркий безветренный полдень, какие частенько бывают летом на степном востоке Ставрополья. Три КАМАЗа с боевиками в сопровождении «Жигулей», раскрашенных под милицейскую машину, уже проехали Будённовск, направляясь в сторону Минвод, но на посту в селе Прасковея они вызвали подозрение инспекторов ГАИ. Предъявить документы на «груз 200» - тела российских солдат, которые они якобы везли, - отказались. Начальник Будённовского ОВД Николай Ляшенко дал по рации команду препроводить их в отдел.
«Это не было моей ошибкой, я действовал в соответствии с приказами и инструкциями, что подтвердила потом экспертиза: нарушений со стороны сотрудников милиции не было, - говорит Николай Андреевич, которого вскоре после теракта отправили в отставку. - Мне доложили, что колонна подъехала. Я собирался выходить из своего кабинета на третьем этаже. Передёрнул затвор пистолета. И тут началось что-то похожее на землетрясение. Оказывается, бандиты начали обстрел здания из автоматов и гранатомётов».
Несколько сотрудников погибли сразу, не успев даже сообразить, что произошло. В их числе был заместитель службы участковых инспекторов Сергей Глущенко, спустившийся во двор после теоретических занятий с подчинёнными. Внутри здания пытался оказать сопротивление замначальника изолятора временного содержания Иван Мечетный. Он вырвал автомат у бандита, крикнул скрытому посту стрелять, но коллеги растерялись, и в следующее мгновение он был убит. Захватив ОВД, боевики двинулись по городу: брали заложников и расстреливали силовиков. Там смерть настигла инспекторов ГАИ Сергея Латышова и Сергея Загородникова.
Равняются на отцов
Портреты 18 погибших в дни теракта милиционеров выгравированы на памятнике во дворе отдела МВД. А сыновья некоторых из них продолжают дело отцов. В органы правопорядка пошли служить Роман и Руслан Загородниковы. Старший брат в звании майора полиции уже вышел на пенсию с должности оперуполномоченного в Ставрополе, младший - работает заместителем командира отдельного спецвзвода полиции ДПС УГИБДД МВД по СК. Игорь Латышов служит в отделе МВД по Шпаковскому округу. Даниил Мечетный - в отделе по экономической безопасности и противодействия коррупции ОМВД по Нефтекумскому округу.
Александр Глущенко в прошлом году был назначен начальником дежурной части отдела МВД по Будённовскому округу. Его кабинет - на первом этаже того самого здания, в котором работал отец.
«Знаю точное место, где он погиб. Я тогда был ещё школьником, - рассказывает Александр Сергеевич. - Были летние каникулы, и я был дома, в селе Архангельском. Около четырёх часов мимо нашего дома по дороге шёл знакомый моего отца и сообщил матери страшную весть. Мы не могли поверить, пока не увидели всё своими глазами: окольными путями добрались до Будённовска, дошли до отдела ОВД. Начальник службы участковых Владимир Карапетович Михоян рассказал, как всё было».
Саша с малых лет восхищался формой папы и романтикой, которой была окутана его служба. Отец иногда уходил на ночные задания, раскрывал преступления. У него было оружие и радиостанция. Но главное - мальчик видел, как люди искренне благодарили отца за помощь.
«Сколько себя помню, всегда хотел стать милиционером, а после теракта моё желание только окрепло, - рассказывает Александр Глущенко. - В «1999 году я поступил в школу милиции в Ставрополе, окончил её в 2003 году и по направлению, как и хотел, попал в органы внутренних дел Будённовского района. Начинал работать следователем. Через год перешёл в уголовный розыск. Через три года - в детскую комнату милиции. В начале 2000-ых среди несовершеннолетних было много наркоманов, воров, ситуация была тяжёлая. В этом отделе я дослужился до начальника, а потом перешёл в ГИБДД. Служил инспектором ДПС, инспектором по пропаганде безопасности дорожного движения, старшим инспектором, заместителем командира взвода, а с прошлого года стал начальником дежурной части отдела МВД России по Будённовскому округу. Ни разу в профессии не разочаровался. Оказывать помощь и видеть благодарность в глазах людей приятнее любых наград».
Случались у Александра и боевые командировки. В 2006 году участвовал в контртеррористической операции в Нефтекумском районе. Там, на окраине аула Тукуй-Мектеб, в частном доме засели боевики из так называемого ногайского» батальона. Их окружили, но сдаваться они не хотели. Бой шёл двое суток. Погибли семеро сотрудников органов внутренних дел, в том числе милиционер из Будённовска Владимир Бубнов.
«Все восемь бандитов были уничтожены, - говорит Александр Глущенко. - Это люди, которые пришли, чтобы убивать, для них нет ничего святого, поэтому и жалости к ним быть не может, но и прощения боевикам не будет. Все должны понести наказание, предусмотренное законом. Я слежу за уголовными делами в отношении боевиков. Хотелось бы, конечно, чтобы им давали более длительные сроки, ведь они погубили столько людей, которые ничего плохого им не делали. Мой отец выполнял свой долг на родной земле, помогал людям. Будённовский округ — многонациональный, здесь мирно живут и христиане, и мусульмане. Есть силы, которые хотят посеять между нами вражду. Но у них это не получается, поэтому мы и живём в большой, многонациональной стране».
Оперировали на полу
Среди полутора тысяч заложников было около 450 работников больницы, от врачей до слесарей. Все пять суток, с обеда среды 14 июня до обеда понедельника 19 июня, медики под пулями выполняли свой профессиональный долг: лечили, принимали роды, оперировали, перевязывали, успокаивали людей, прятали раненых милиционеров. После теракта, как бы ни тяжело это было, многие остались работать в той же больнице. Рядом с некоторыми врачами уже работают их дети.
Отделение урологии в Будённовске возглавляет Асхаб Магомедов. Его отец - уролог Магомед Гамзатгаджиевич - в те жуткие дни июня 1995 года работал в хирургическом отделении. Как только в больницу стали поступать раненые, он подключился к операциям. Вместе с Александром Бутенко спасал истекающих кровью людей, порой прямо на полу.
Асхабу в то время было всего 13 лет, его, мать и младшую сестру временно приютил друг отца, а потом детей и вовсе отправили к дедушкам-бабушкам в Дагестан. До мальчика серьёзность опасности, которая грозила папе, не доходила. «Если бы я был старше, наверное, переживал бы сильнее, - признаётся он. - Отец после освобождения с нами особо мыслями не делился. Мы видели, что стал немного нервным, даже закурил, потом бросил. Скорее всего, периодически думает о тех событиях, когда приходит на работу».
Выбирать профессию Асхабу не пришлось - старшему сыну у дагестанцев положено идти по стопам отца. Он окончил школу, потом медицинскую академию в Махачкале и приехал работать в Будённовск. Медицину считает благородным делом. «Люди приходят к нам, потому что у них что-то болит, что-то их беспокоит, и я своими умениями и знаниями им помогаю. Это важно и с религиозной точки зрения, - поясняет Асхаб Магомедович. - Я с детства видел, какое уважение вызывает мой отец и его профессия».
На территории больницы в память о тех событиях установили несколько обелисков - погибшим во время штурма «альфовцам», сотрудникам милиции и медикам, расстрелянным жителям города. Построили часовню, где можно помолиться о невинно убиенных. А внутри главного корпуса медучреждения, на первом этаже, где сегодня расположено отделение травматологии, сохранили нетронутым кусочек стены со следами от пуль. «На этом месте в июне 1995 года бандиты расстреливали заложников», - гласит надпись, от которой сжимается сердце.
Глазами очевидца
Старшая медицинская сестра кожвендиспансера Будённовска Елена Грабова:
«Мне тогда было 17 лет. Я заканчивала первый курс Будённовского медучилища. 14 июня, в среду, в первом корпусе, рядом с памятником Ленина на площади, должен был пройти семинар. Мы с девочками сидели на подоконниках второго этажа, ждали преподавателя и вдруг услышали стрельбу. Мимо нас пробежали милиционеры, снимая на ходу форменные рубашки. На наш вопрос, что случилось, они не ответили. И только когда на площадь выехал красный «Икарус», и оттуда выскочили бородатые мужчины с зелёными повязками на голове, моя подруга, родом из Чечни, сказала, что это боевики. Остальным, правда, тогда это слово было незнакомо. Мы выглядывали в окна, пока они не начали стрелять. И тогда подруга сказала, что надо прятаться. Мы полезли под парты, в шкафы. Кто-то догадался закрыть дверь в здание на первом этаже, однако боевики выломали её, поднялись на второй этаж и начали нас вытаскивать: кого били прикладом по спине, кого тащили за волосы.
Вывели на площадь и уложили на раскалённый асфальт. Там уже было много заложников. Над нами кружили вертолёты. Затем всех перевели за здание администрации и подогнали бензовоз. Грозили его взорвать. Потом колонну заложников погнали по аллее в больницу. Всех, кто выглядывал из частных дворов, тащили с собой, тех, кто убегал или сопротивлялся, расстреливали. Усадили снова на солнце рядом с больницей и только ближе к вечеру загнали внутрь.
Мы - семь или восемь девчонок из медучилища - попали в отделение гинекологии на третьем этаже. В холле стоял телевизор. В новостях сказали, что в Будённовске террористы захватили около 20 человек. Слышать это было дико: больница была набита людьми. Весь вечер шли перестрелки, пули залетали в окно, и телевизор взорвался.
Нас не кормили. Были только бульонные кубики, припасённые больными. Мы запивали их водой из-под крана. А потом воду отключили. Одна женщина, как квочка, подгребала нас, девчонок, к себе, когда боевики ночью ходили с фонариками и выбирали жертв.
В субботу на рассвете начался штурм. Нас поставили к окнам и заставляли кричать: «Не стреляйте!» Оттуда палили наши, из окон - боевики. Когда загорелась крыша, заставили спуститься на второй этаж. Потом штурм прекратился. Выпустили матерей с детьми. А мы были в больнице до понедельника, все шесть страшных дней.
Родители больше не хотели, чтобы я тут училась. Но после каникул успокоились. Я вернулась в училище, закончила его и уже 25 лет работаю здесь, в кожвендисепансере.
Мне кажется, после этого теракта я узнала цену жизни и перестала бояться трудностей. Это было такое сильное потрясение, по сравнению с которым всё остальное - мелочи. Главным для меня стало - помогать людям, делать добро и видеть в глазах пациентов радость».
«Детей могло пострадать гораздо больше»
В захваченном роддоме Будённовской больницы на свет появился только один ребёнок - Евгений Г. 15 июня этого года ему исполнится 26 лет. О нём много писали в первые годы, называя символом победы жизни над смертью. От прессы он устал, как говорят в городском музее, где висят его фотографии.
Фамилии матерей, которые успели родить до теракта - в журнале регистрации новорождённых, который тоже стал экспонатом. Рядом - пушистый медвежонок, которым играл годовалый заложник Никита Р. Он вместе с родителями после окончания школы уехал в Германию.
«Детей могло пострадать гораздо больше, - говорят в музее. - За 15 минут до налёта из Дома детского творчества увезли маленьких зрителей, которые смотрели спектакль. Боевики подожгли здание, облив его бензином, директор и два методиста чудом спаслись, выпрыгнув во двор со второго этажа».
Среди погибших во время теракта было четверо несовершеннолетних. О них тоже сохранили память в музее. 14-летних Елену К. и Станислава К. расстреляли на улице, а выпускников архангельской школы Василия С. и Антона К., которые приехали навестить больную маму Антона, боевики убили в больнице, приняв за милиционеров.