Свободное движенье над мирами
Шахриза Богатырёва
Поэт, прозаик, переводчик. Член Союза писателей и Союза журналистов России. Окончила Карачаево-Черкесский государственный педагогический институт и Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А.М. Горького. Карачаевка по национальности, пишет на русском языке. Автор пяти книг поэзии и прозы, в их числе сборник авторизованных переводов прозы и поэзии на русский язык с карачаевского, испанского и шведского и две книги на испанском языке. Печатается в российских и зарубежных литературных альманахах и сборниках. Работала на ТВ «Архыз 24», автор передач «Стих и Я» и «На службе муз». В настоящее время организовала литературно-музыкальное объединение «Сиреневый Салон», в котором выступают поэты, чтецы и барды со всей Карачаево-Черкесии.
Лирическое
Ты знаешь: каждый год я жду весну –
Столетьями верна своей породе,
Предпочитая старческому сну
Купаж хмельной, разлившийся в природе.
Из века в век бессчётное число
Листает мир зачитанную книгу,
Я ж, выживания освоив ремесло,
Всецело отдаюсь на милость мига –
В дуэли птичьей наперегонки
Заходятся в апрельском вокализе
Эквилибристы, неба знатоки,
Послушные инстинкту и капризу.
И, упразднив декабрьские сны,
Доверив ветру спутанную гриву,
Благословляет бешенство весны
Внезапным счастьем вскруженная ива.
И так – из года в год, и на века –
Свободное движенье над мирами.
... Но как понятны эти облака,
Что в грудь вулкана вдруг уткнулись сами...
Мартовский кот
Луна вознеслась над крышей,
Над мартовским парком голым,
Потише, прошу вас, потише –
Звучит весеннее соло.
Весенним полночным бденьем
С надрывом кошачьей темы
Скользит под луной привиденьем
Из фиолетовой теми.
Опять отрешённо-голодный
Бредёт, как лунатик, по крыше,
И мир, населённый плотно,
Страданья, не слушая, слышит.
Невыразимое в звуки
Отдельно от жизни этой
Вложив в гаммы страстной муки,
Орёт над спящей планетой.
Этюд ля минор
Жаром плавится в озере летний закат,
Соловьиный вокал – в стиле ретро,
По воде пробежался, дрожа, зыбкий ряд
Под летящим дыханием ветра.
Эту роль, как монтаж из несбывшихся снов,
Прохожу по четвёртому кругу,
И в печали своей, не имея врагов,
Не признаюсь порывисто другу.
Я осталась в закате вчерашнего дня,
Я забыла теперь слово «утро»,
Все признанья и клятвы твои – западня,
Паутинная нить каракурта.
Я ушла без оглядки, совсем, в никуда,
Выбирая не миг, а свободу,
Я хочу, словно тина глухого пруда,
Перетечь в родниковую воду.
Но печальны глаза, позабывшие сон,
И в душе что-то гаснет и стынет,
За сезоном дождей – долгий мёртвый сезон,
За оазисом – снова пустыня.
Картинка с натуры
Закат отрывается от валуна,
И сумерки – как на картине,
Окрест – безмятежность, на небе – луна,
И мумии мух в паутине.
Весь мир безупречный от высей до дна
Каким инструментом измерить?
Смотрите, как царственно всходит луна,
За нею же – звёздная челядь…
На миг, вея вьюгами северных стран,
Ворвались ветра-флибустьеры,
В языческом вихре свивая свой стан,
Свободны, свирепы – без меры.
И снова вливается струнная дрожь,
Вибрирует звук в паутине,
И вечер в горах безмятежно хорош,
Бездыханный – как на картине.
В отеле на Карибах
Я маюсь бессонницей вместе с луной –
Вигилией* ночи на крыше,
И море, качая неспящей волной,
К полночи размеренно дышит.
Но ветер взвивается, крылья раскрыв,
Безудержный, в вечном изгнанье,
Ведь высь – его вектор, приволье – призыв,
Свобода – и зов, и призванье.
Корабль на дрейфе, в волну будто врос –
Этюд без подробностей лишних,
И реет над вялой волной альбатрос –
Воспетый поэтами хищник.
Попутчик случайный, сигарой дымя,
Не только он слушает – слышит,
И ветер тревожит, полётом маня,
И лунное око над крышей.
_________________________
* Вигилия (лат. vigilia – бдение) – время ночного караула.
Африканский бард
Бряцая созвучием бус и колец,
Шурша одеяньем охряным,
Поёт с упоеньем кенийский певец
О выжженной солнцем саванне,
Где солнца клинок эту землю рассёк
Экватором – посередине…
Такой вдохновенный, он был одинок,
Один – в небоскрёбной пустыне.
В белках диких глаз плещет аквамарин,
Он пахнет кокосом и нардом,
И гулко-отзывчив тугой тамбурин,
Обтянутый шкурой гепарда.
И был неожидан, и странен, и дик
Напев африканской пустыни –
В стране небоскрёбов, где каменный крик
Стыл в многоэтажной гордыне.
Саламандра
Я из искры пробьюсь,
Я из молний прольюсь –
Ведь огонь порождает меня,
И в костре, и в печи
И в дрожанье свечи
Полыхаю восторгом огня.
Я и пламя – тандем,
Я бесплотен и нем,
Языками огня говорю,
В жаркой лаве струюсь,
В каждой вспышке таюсь,
И в огне, не сгорая, горю.
Пламя мечет мой жар,
И, взмывая, пожар
В дикой пляске пылает, ревёт,
И пока не потух –
Мой неистовый дух
В первозданной стихии живёт.
На сенокосе
Отдыхаю на стогу высоком –
Из цветов вчерашних это сено,
Дикий щавель истекает соком
Из надкушенной зелёной вены.
Роспись в воздухе осы жужжащей,
Травяным настоем хмельно веет,
Из ущелья ветерок дрожащий
В полдень солнечный влетел – и млеет.
Валуны шлифующей Кубанью
Тишина нарушена знакомо,
Расплатился луг обильной данью,
Сенокос – июль – жара – истома.
Медный грохот вод – как ритмы танца,
В полудрёме шум Кубани – рядом,
Льётся с неба пыл протуберанца
Огненным слепящим водопадом.
Облачко в белёсом зное тает,
Прячется улитка сонно в келью,
И кузнечик соло вдруг вплетает
Дерзкой торжествующей свирелью.
Учкулан
Небо потянулось, дрогнув звёздным пульсом,
Алый стяг рассвета взвился над Эльбрусом,
Побледневший месяц синева качает –
Утро наступает в древнем Карачае.
Ветер, спавший в соснах, расправляет крылья,
Ветер пахнет хвоей, колкой снежной пылью,
Ледники исходят водопадным гулом –
Новый день распахнут над родным аулом.
Реки истекают круговертью пенной,
Радужной водою, звёздами Вселенной,
Можжевельник вьётся на вчерашней ране –
Рай обетованный в милом Учкулане.
Эльбрус короной снежною венчает
Мой Учкулан – бессмертье Карачая!
Шахриза Богатырёва