Кто похоронен на коммунистическом кладбище у ограды Воскресенского собора?
4 марта 1922 года череповецкая газета «Коммунист» (№ 34) опубликовала в рубрике «Хроника» небольшую заметку П. Нормана «Похороны А. Н. Коробова». В ней сообщается: «2 марта состоялись похороны умершего от сыпняка командира 16-й кавалерийской бригады тов. Коробова. В 6 часов вечера состоялся вынос тела из Андреевского барака. К выносу собрались большинство партийных товарищей, отряд ЧОН, учебная рота и масса публики. Печальное шествие с оркестром музыки двинулось по улице Ленина и затем по Советскому проспекту к братскому кладбищу на площадь Революции. Над могилой товарищ Курманов сказал речь, обрисовав краткую биографию и боевые заслуги покойного, и гроб под тройной салют был опущен в могилу. При этом разыгралась крайне тяжелая сцена: жена покойного при засыпании могилы едва не лишилась сознания. Орден Красного Знамени, которым был награжден тов. Коробов за боевые заслуги, передан его родственникам».
В этой связи интересно узнать, а кто еще в те годы был похоронен на братском, или коммунистическом, кладбище, возникшем после революции около Воскресенского собора?
В 1925 году в Череповецком отделе ОГПУ была составлена — в основном по воспоминаниям сотрудников — информационная справка: «Краткая биография т. т. покоящихся на коммунистическом кладбище» (Череповецкий центр хранения документации, ф. Р-7, оп. 1, д. 12). В этой справке есть сведения на 11 человек, похороненных за период с 1919 по 1921 год. Причем у троих из них указаны только фамилии.
1. Королев Лаврентий Иванович — крестьянин Абакановской волости, д. Демьянки. Убит при поимке бандита Николаева 10 августа 1921 г. Из приложенных тут же воспоминаний Е. А. Смирнова видно, что Королев был сотрудником Череповецкой Губчека и двоюродным братом Николаева. Вот уж воистину гражданская — братоубийственная война.
2. Першиков (Першаков) Алексей Иванович — бывший губпродкомиссар, крестьянин Шухободской волости, с. Шуботья (может быть, Шухободь?). Умер от тифа по возвращении с колчаковского фронта в конце марта или начале апреля 1920 г.
3. Буйлов Леонид Алексеевич — гражданин Череповца, умер от ран, полученных на колчаковском фронте под Глазовом в сентябре 1919 г.
4. Харламов Константин Николаевич — зав. губкоммунотделом. Погиб при подавлении Кронштадтского мятежа 17 марта 1921 г.
5. Сиротов Михаил Ильич. Умер от ран, полученных при подавлении Кронштадтского мятежа 21 Марта 1921 г.
6. Леднев Филипп Григорьевич — крестьянин Нелазской волости, убит в бою под Ямбургом в сентябре 1919 г.
7. Печерин. Убит на колчаковском фронте весной 1920 г.
8. Любославский. Убит в Устюженском уезде в Охонской волости при аресте пьянствующих членов партии — местных ответственных работников. Был уполномоченным губпродкома и командирован по сбору продналога.
9. Кунин. Погиб на юденическом фронте, изрублен на куски белоэстонцами в 1920 г.
10. Демичев (зачеркнуто, написано карандашом Домничев) Михаил. Убит при поимке бандитов в вагоне железной дороги в октябре 1922 г. Сотрудник Череповецкой Губчека, проверял на железной дороге документы.
11. Коробов Александр Николаевич. Умер от тифа по возвращении с Северо-Западного фронта в 1921 г. Состоял начальником 16-й кавалерийской бригады Северо-Кавказского военного округа, крестьянин Череповецкой волости, деревни Новой. «Помер в Череповце, приехав в отпуск по болезни. Мать 69 лет, жена вышла замуж, детей нет».
Кладбище жертв революции с северной стороны ограды Воскресенского собора. Фото предоставлено Еленой Булатовой
Что ж, новое время потребовало новых героев. А вместе с ними — и новых мест увековечения их памяти, и новых легенд о героизме борцов за революцию.
Профессор кафедры истории и философии ЧГУ О. Ю. Солодянкина в статье «Казусы идентичности: новая губерния, новые герои, новые иностранцы и новые коммеморативные практики» пишет: «Места захоронения, будучи местами памяти, традиционно служили средствами поддержания определенной идеи, являлись частью коммеморативных практик (если рассматривать коммеморацию как сознательный акт передачи мировоззренчески значимой информации о прошлом путем увековечивания определенных лиц и событий). Почетные жители города рассчитывали, что будут захоронены на лучшем участке кладбища, находившегося, естественно, в стороне от жилых кварталов. Но новая власть меняла места памяти и традицию коммеморативных практик. В самом центре города, на Соборной площади, рядом с собором, где собственно и возникло первое поселение, послужившее началом будущему городу Череповцу, начинает формироваться кладбище жертв революции — новое место памяти, мемориал новой власти (Соборная площадь в связи с этим была переименована в площадь Жертв Революции). В самом Череповце не было революционных боев, не было актов „белого“ террора, но мученики революции — важная часть формирующейся новой идеологии, инструмент легитимации большевистской власти. Поэтому в Череповец привозили тела тех местных жителей, кто погиб в боях Гражданской войны. Конечно, не всех, но только тех коммунистов, кто уходил на фронт по призыву партийной организации и на фронте становился политработником, комиссаром».
Как видим, в справке неправильно указан год смерти А. Н. Коробова — 1921-й, тогда как по газетному сообщению — 1922-й. И это не единственное несоответствие.
П. Л. Павловцев — активный участник установления советской власти в Череповце, один из руководителей ЧК — к 50-летию революции выпустил книгу «Полвека назад. Воспоминания участника революционных событий» (Северо-Западное книжное издательство, 1968 г.), где ничтоже сумняшеся пишет о том, что Коробов, оказывается, не умер от тифа, а геройски погиб в бою. (Кстати, есть воспоминания старожилов, что еще в конце 60-х некоторые черепане критически относились к фактам, изложенным в этой книге.) Так или иначе, у Павловцева читаем:
«Наши земляки геройски сражались не только под Петроградом, но и на других фронтах. А. Н. Коробов, получивший два ранения под Ямбургом, был освобожден медицинской комиссией от военной службы. Но как только он услышал призыв партии: «Все коммунисты — на Южный фронт!», вновь сформировал отдельный кавалерийский дивизион и вместе с ним добровольно выезжал на борьбу с Деникиным. Такая уж неуемная натура была у этого бесстрашного бойца партии. Вскоре его назначают командиром кавалерийской бригады. Кавалеристы под командованием А. Н. Коробова, ведя ожесточенные бои, прошли в конном строю более тысячи верст. Смелым и внезапным налетом они разбили врага под Ростовом-на-Дону и ворвались в город. А потом, преследуя отступающих вояк, освободили Батайск, Ставрополь, Армавир, Пятигорск и Владикавказ.
«Население Кубани и Терека, — писал своим землякам Коробов, — встречает нас радушно, оказывает гостеприимный прием. Казаки страшно были возмущены, когда Деникин издал приказ о возвращении земель помещикам, а фабрик и заводов — их прежним владельцам. Только теперь казачество пробудилось и идет вместе с нами, нога в ногу. Казачество поняло, что советская власть — это их власть». Не довелось А. Н. Коробову дожить до победы. В одном из жарких боев его молодая, полная сил и энергии жизнь оборвалась. Прах отважного героя был привезен на родину и похоронен на площади Жертв Революции в городе Череповце».
Схема расположения могил на коммунистическом кладбище, составленная в 1925 году. Фото предоставлено Еленой Булатовой
В указанной выше книге П. Л. Павловцев описывает также похороны К. Н. Харламова, направленного в составе группы ответственных работников из Череповца в Петроград в начале марта 1921 г. Во время штурма Кронштадта Харламов командовал батальоном и одним из первых ворвался на укрепления острова, но тут же был убит. Похороны Харламова стали грандиозной акцией. «В солнечный день начинающейся весны тысячи череповчан собрались на траурном митинге на площади Жертв Революции. На этом митинге была зачитана телеграмма из Петрограда о том, что от тяжелых ран умер в госпитале и М. Ф. Сиротов. Позднее он также с почестями был похоронен на площади Жертв Революции».
«Тысячи пришедших проститься с погибшим — явное преувеличение, — считает О. Ю. Солодянкина, — ведь все население города не превышало 15 тысяч человек. Но все остальные составные части советского праздника прощания с героем переданы весьма убедительно: шествие с гробом, траурный митинг, зачитывание телеграммы, торжественное захоронение. Отметим и эмоциональность действия. Мы отчетливо видим, что сложился определенный ритуал прощания с героем, воспроизводимый снова и снова».
Несомненно, все это должно было способствовать формированию новой революционной памяти и созданию образов новых мучеников, не религиозных, положивших свои жизни на алтарь революции.
Кстати, вопрос: почему похороны А. Н. Коробова были темным мартовским вечером?
P. S. Орденом Красного Знамени Коробов Александр Николаевич, комбриг 3 — 12 кавдивизиона, был награжден приказом Реввоенсовета Республики № 112 в марте 1921 г.
