Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.

Это пословицу знают все. Не многие прочувствовали ее на себе. Не на других, а на себе.
Когда я впервые попал в Осетию, выйдя из маленького Владикавказского аэропорта, я попросил встречающего меня Сос Плиев, отвезти меня в Беслан. Вернее не в сам городок, который находится по пути из аэропорта в город, а туда, куда мне было, если честно, ехать страшновато.В бесланскую школу номер один, в которой 1 сентября 2004 года, произошла одна из страшнейших трагедий современной истории. Но прилететь в Осетию и не поехать туда я не мог.
Я прекрасно помню, как в жарком тель-авивском сентябре, я не отрываясь смотрел на экран телевизора, не веря в происходящее. Да, израильтянам не привыкать к трагедиям, к потерям, к терактам, у нас есть своя боль, к которой, как это страшно не звучало бы, мы привыкли.
Но этот день был чем то особенным, настолько жутко неправдоподобным, что казалось, такого не может быть...
Но это была явь. Жестокая до надрыва, ужасная до боли.
Для меня, человека, для которого дети это культ и религия, не укладывалось в сознании, как взрослые и сильные люди могут преследовать достижения своих целей, убивая детей, которых наоборот, должны оберегать и защищать.
У детей нет национальностей. Это просто дети. Я атеист, но если и готов поверить в божественную сущность кого бы то ни было, то это именно дети.
И вот, спустя много лет, я попал в эту школу. Вернее то, что от нее осталось. Я увидел тот спортзал, куда согнали школьников нелюди. На полу черные следы от взрывов. Вы знаете, там все ещё висят кольца от баскетбольных корзин.
Но больше всего меня поразили, даже нет, не поразили, а заставили меня оцепенеть, обычные бутылочки с водой, расставленные по периметру спортзала.
В тот ужасный день террористы не давали детям пить, и вот, люди, приходящие сюда сейчас, несут воду детям, которые никогда больше не вышли из этой школы.
Рядом находится кладбище. Город Ангелов. Знаете, когда с могильных памятников смотрят дети, в тебе что то переворачивается. Ты понимаешь, что само по себе наличие в этом гребаном мире детского кладбища, где лежат дети убитые взрослыми людьми, говорит о том, что мир этот полное дерьмо. Дети, дети, дети...
Наверное сегодня, спустя пятнадцать лет, к кого-то из них могли бы быть свои дети. Наверное. Могли бы...
Смотритель кладбища Касполат Рамонов в том сентябре сам принес сюда гроб своей маленькой дочери, погибшей в школе. Он так и не смог оправиться от беды, вернуться к обычной жизни. Он живёт этим кладбищем, называя всех детей, которые там похоронены, своими...
За те пару лет, которые связали меня с Осетией, я приобрёл большое количество друзей во Владикавказе. Это красивые, веселые, добрые люди. Я полюбил их и их город, я полюбил их прекрасную Аланию. Поверьте, там есть, что посмотреть и чем полюбоваться.
Поэтому, вспоминая пословицу из самого начала этого текста, если хотите узнать, кто я, то знайте, что осетины мои друзья. Это значит, что и их боль это моя боль. А боль от раны, нанесенной 1 сентября 2004 года, не пройдет никогда.
Беслан это не просто город и дата, это и есть Осетия. А значит и я тоже.
Александр Гутин