На стол сотрудника КГБ лёг донос от гражданина Брика. В тексте была жалоба на гражданина Шакермана, к которому едва не ушла жена Брика. Оскорблённый муж сообщал: Шакерман – подлец, мало того что он чуть не развалил крепкую советскую семью, так ещё и живёт на нетрудовые доходы. Кто же знал, что из ревнивого доноса потянется ниточка, которая приведёт не к истокам бытового конфликта, а к целой подпольной бизнес-империи. Трикотажное дело.
Несчастный Брик как-то отправился в командировку, а жена решила утешить безудержно тоскующего супруга своей сестры, которая недавно умерла. Правда, с вдовцом не ужилась и вскоре вернулась к мужу, рассказав, что у Шакермана весь дом забит деньгами и драгоценностями. Брик решил стрясти компенсацию за пошатнувшееся доверие к супруге, а любовник платить отказался. Тогда и был написан донос с подробным планом тайников. В КГБ очень заинтересовались происхождением ценностей. Работал фигурант на нежирной вроде бы должности: руководил мастерскими при психоневрологическом диспансере. В СССР считалось, что трудотерапия хорошо сказывается на состоянии душевнобольных. В случае Шакермана она отлично сказалась на его кошельке.
Алексей Лобарев, ветеран спецслужбы Московского уголовного розыска:
– Душевнобольные находились в отвратительных рабских условиях. Они работали в три смены, без выходных, в тёмном помещении со спёртым воздухом, прижимаясь друг к другу. В общем, было им очень тяжело.
Шакерман сначала довольствовался своей мастерской, потом начал наращивать обороты и привлёк к делу помощника – теневого дельца Бориса Ройфмана. Сняли подвалы в окрестностях лечебницы, выкупили за копейки списанное с производств швейное оборудование, наладили поставки материала, рассадили больных по рабочим местам. Те трудились ответственно: не покладая рук шили бельё и кофточки – товар в конце 1950-х годов дефицитный. Продукция сбывалась на продажу и деньги текли рекой. Вскоре открыли десятки филиалов в диспансерах по всей стране.
"Частнопредпринимательская деятельность с использованием государственных, кооперативных или иных общественных форм наказывается лишением свободы на срок до пяти лет с конфискацией имущества или ссылкой на срок до пяти лет с конфискацией имущества". Статья 153 УК РСФСР.
Не такое уж и страшное наказание – пять лет, но и оно казалось Шакерману и Ройфману маловероятным. Действовали ведь под прикрытием. Как на работу Шакерман ходил в садик около Театра Моссовета. Здесь он встречался с представителями МВД, которые обеспечивали отсутствие вопросов к деятельности цеховиков из диспансера. Рандеву были быстрыми: главное – ловко и незаметно передать свёрток с деньгами. Следствие выяснило: один из офицеров милиции получил от преступников около миллиона рублей. На безопасность денег Шакерман не жалел.
Постепенно цеховики смелели. Дорогие рестораны, автомобили, одежда от лучших портных. Любовницы дельцов хвастались подругам: их буквально купали в шампанском. Это плюс донос Брика и привело подпольную трикотажную империю к закату. Следователи собрали доказательства и арестовали преступную парочку. Дома у Ройфмана нашли пачки купюр и драгоценности, которые он даже не прятал. Шакерман был осторожнее – преступно нажитое закопал недалеко от своей дачи. В общей сложности у криминального дуэта изъяли денег и ценностей на 3,5 миллиона рублей.
Алексей Лобарев, ветеран спецслужбы Московского уголовного розыска:
– Было известно, что Шакерман учился в мединституте, но ушёл с третьего курса. И сотрудники правоохранительных органов при обыске не нашли медицинской литературы, а нашли то, что касалось юриспруденции: учебники, журналы, бюллетени. Словом, всё для того, чтобы как-то изучать закон и обойти его.
После дела валютчика Рокотова все теневые экономические преступления начали квалифицировать как хищение социалистической собственности. А это каралось расстрелом. В суде Шакерман и Ройфман использовали всё своё красноречие, пытаясь убедить присяжных назначить любую меру наказания, кроме высшей.
"Вам трудно понять. Вопрос чисто психологический. Чем больше имеешь, тем больше хочется иметь. Тем более что деньги так легко плывут в руки. Нас засосала трясина, выбраться из неё мы не могли. Чем больше воруешь, тем одержимее становишься". Подсудимый Шая Шакерман, из речи в суде.
Суд по трикотажному делу стал установочным. Так на юридическом сленге называют процесс, который берут за пример для решения всех подобных. Устраивать подпольный бизнес в СССР отныне стало крайне опасным.
Бессловесные труженики подпольных цехов так никогда и не узнали, сколько денег принесли своим рабовладельцам. Хотя были среди них и те, кто прекрасно осознавал, во что превратилась терапия. Некоторые даже пытались достучаться до КГБ, но кто бы им поверил. Дело Шакермана и Ройфмана насчитывало 77 томов. В 1963 году суд приговорил обоих к расстрелу. Дело закрыто.
