Гособвинение предложило отправить бывшего следователя СУ СК Василия Дынькова на 2 года в колонию-поселение
В Боровичском районном суде прошли прения по делу сколь нашумевшему, столь и «долгоиграющему» (в суде оно рассматривается с июля прошлого года) в отношении бывшего следователя Боровичского МСО СУ СК РФ по Новгородской Василия Дынькова.
В последние годы своей службы имя Василия Дынькова прогремело, как минимум, два раза. Именно он, работая ещё в Новгороде, расследовал резонансное «ермолинское дело». Как расследовал, мы рассказывали в предыдущих публикациях («Казна РФ поддержит ещё одного сидельца. Но та ли это поддержка?»). Обвиняемые (а впоследствии и осуждённые) по тому делу не раз требовали привлечения следователя к уголовной ответственности, так как были убеждены, что в методах его работы явно наличествовала склонность к фальсификации.
В отношении Дынькова возбудили-таки уголовное дело, но в связи с другой некрасивой историей, случившейся уже в Боровичах, куда следователя перевели после службы в Новгороде. До сентября 2014-го года в его производстве находилось уголовное дело, возбуждённое вследствие жуткой и трагической истории, происшедшей с пенсионером Владимиром Белокуровым: возвращаясь домой после ночной работы, он дерзнул призвать к порядку пьянствующую в квартире, находившейся в том же подъезде, где и его собственная, компанию молодых людей. Несмотря на раннее утро, из их квартиры доносилась «орущая» музыка. Пенсионер позвонил дверь. Из квартиры вышли двое парней и молодая женщина и начали избивать пожилого человека. На четвёртые сутки Владимир Белокуров скончался в боровичской ЦРБ.
Несмотря на то, что всё указывало на причинно-следственную связь между избиением и смертью человека, несмотря на то, что сосед сверху Виктор Егоров своими глазами видел, что пенсионера избивали все трое, до самого последнего момента, вопреки возражениям вдовы погибшего Веры Белокуровой и её адвоката Татьяны Мельниковой, следователь Дыньков привлекал к ответственности только одного из участников ночного шабаша – Дмитрия Михайлова, да и то по «мягонькой» ч. 2 ст. 116 УК РФ (побои), где максимальный срок – всего-то 2 года. А двое других – Алексей Мурашёв и Алёна Попова – вообще находились в статусе свидетелей.
Когда Дыньков уже завершил следственную работу и приступил к ознакомлению потерпевшей с материалами уголовного дела, Вера Белокурова, убедившись в бессмысленности жалоб и обращений в региональное следственное управление, отправилась в Москву на личный приём к руководителю СК РФ Александру Бастрыкину. Поездка в Москву стала результативной. В область был командирован десант сотрудников СК РФ, и те, проверив обстоятельства зловещей истории, материалы, имеющиеся в уголовном деле, сделали свои выводы.
После чего квалификация деяний Михайлова была изменена на ч. 4 ст. 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть потерпевшего), а его сотоварищи по ночному дебошу Мурашёв и Попова переведены в разряд обвиняемых. Впоследствии всем троим был вынесен приговор: распоясавшиеся молодцы и девица получили от 10 до 13 лет лишения свободы.
Но переквалификация деяний трёх товарищей стала не единственным итогом посещения Белокуровой руководства СК РФ. Нескольким сотрудникам регионального СУ СК были объявлены дисциплинарные взыскания, а в отношении Василия Дынькова возбудили уголовное дело.
Ещё 15 сентября 2014 года!
Итогом следствия стало предъявление Дынькову обвинения в совершении двух преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 303 УК РФ (фальсификация доказательств).
Одно из них сопутствовало проведению проверки показаний свидетеля Егорова (человек, который, разбуженный шумом, вышел на лестничную клетку и был очевидцем избиения) на месте происшествия. В чём нарушение закона? В том, что при проведении этого следственного действия присутствовал только один понятой, хотя в протоколе, составленном Дыньковым, стоят две подписи.
Второй документ, вызвавший оценку следствия, как незаконный, – протокол проведения следственного эксперимента с участием всё того же Егорова. И с понятыми, и со статистом там было всё в порядке, фальсификация протокола этого действия была усмотрена в том, что по его окончании Дыньков собственноручно внёс в протокол запись: «Понятым и статисту задан вопрос про видимость, на который поступил ответ: видимость плохая».
Одна строчка, но очень важная, потому как обвиняемые заявляли: с той точки, где тот находился, он якобы мало что мог рассмотреть. И вот, если верить протоколу следственного эксперимента, составленному Василием Дыньковым, - тому подтверждение.
Но и Егоров, и понятые, и статист утверждали, что видимость была достаточная. Кроме того, говорили о том, что во время ознакомления с протоколом следственного эксперимента строчки о «плохой видимости» не было. А почерковедческая экспертиза пришла к такому выводу: рукописная запись относительно «плохой видимости» «выполнена, вероятно, после написания основного текста, т. е. дописана»
Что касается мотива тех действий Дынькова: поскольку факты «финансового стимулирования» (иным словом - взятки) выявлены не были, следствие пришло к выводу, что всему причиной «иная личная заинтересованность Дынькова, выразившаяся в искусственном завышении эффективности своей работоспособности». Кроме того, следствие сочло, что «указанными действиями Дынькова была создана реальная угроза принятия судом по уголовному делу (по факту причинения смерти Белокурова – А. К.) решения, не соответствующего реальным фактам и обстоятельствам совершённого преступления».
– С точки зрения стороны обвинения, – говорит прокурор Боровичского района Константин Пешко, – в процессе проведённого судебного разбирательства была полностью доказана вина бывшего следователя в совершении фальсификации доказательств по уголовному делу. По совокупности двух преступлений гособвинение просило суд назначить Дынькову наказание в виде двух лет реального лишения свободы в колонии-поселении.
Последнее слово экс-следователя и оглашение ему приговора назначено на 11 июля.