15 октября 1941 года, товарищ Сталин подписал своим «фирменным» красным карандашом секретный приказ о немедленной эвакуации Москвы «ввиду неблагополучного положения в районе Можайской оборонительной линии». Под этим эвфемизмом подразумевался разгром Западного фронта под Вязьмой и Брянском, в результате которого в плен попало около 600 тысяч советских солдат, а немцы за несколько дней продвинулись почти на 100 километров.

Приказ предусматривал срочный вывоз правительства, Наркомата обороны, президиума Верховного Совета и иностранных посольств в Куйбышев (ныне — Самара), а Генштаба — почему-то — в Арзамас. Последний пункт предписывал «в случае появления противника у ворот Москвы, произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также все электрооборудование метро». Непонятно, какой смысл вкладывался в выражение «ворота Москвы» и где конкретно должны были находиться немцы, чтобы Москву начали взрывать.

Секретное постановление ГКО №740 СС о проведении в Москве «спецмероприятий», под которыми подразумевалось тотальное минирование городских объектов, было издано еще 8 октября. Однако список объектов, подлежащих уничтожению в случае сдачи города, до сих пор не найден.

По разным косвенным данным, в том числе — воспоминаниям непосредственных участников минирования, в него входило от 1100 до 1400 зданий и сооружений, в том числе Кремль, все крупные заводы и фабрики, все мосты, гостиницы, театры и кинотеатры, вокзалы, железнодорожные депо, стадионы, крупные административные и религиозные здания, а также — вообще все здания высотой более семи этажей, включая многоквартирные жилые дома.

Для осуществления этого замысла из госрезервов было выделено несколько сотен тонн тротила и динамита, тысячи электродетонаторов и десятки километров электрокабеля. Выполнение плана возлагалось на ОМСБОН (отдельную мотострелковую бригаду особого назначения) НКВД под командованием старшего майора госбезопасности Павла Судоплатова, который подчинялся непосредственно Лаврентию Берии. Штаб ОМСБОН разместили в Доме Союзов, примыкающем к зданию Совета Труда и Обороны.

Неизвестно, в какой мере подрывники Судоплатова успели реализовать план минирования города и сколько объектов было реально заминировано, поскольку никаких документов, касающихся этой сверхсекретной операции, найти не удалось, хотя, к их поиску прилагались значительные усилия, в том числе — таких солидных организаций, как КГБ СССР.

Весной 1981 года в здании СТО, где в то время размещался Госплан СССР, в ходе совершенно рутинной проверки правительственных сооружений перед готовящимся XXVI съездом КПСС, пришли в здание тогдашнего Госплана (там, где ныне Государственная дума). И совершенно случайно, при проверке электропроводки, в какой-то части подвала обнаружились непонятные лишние проводки, ни в какой из схем электропроводок не обозначенные. Кто-то из проверяющих, закрывая крышку электрощита, просто слишком сильно хлопнул ею. Отвалился кусок штукатурки, а за ним открылся пучок проводов, уходящий в никуда. Тут же выяснили: эти провода вообще никак не подходят к задействованной в здании проводке. Более того, кто-то из бывалых людей тут же понял, что дело нечисто: шнур вообще оказался не электрическим – это был детонирующий шнур, да ещё и немецкий, образца 1930-1940-х годов.Всю проводку простучали и нашли «клад»: в самых «интересных», опорных, местах подвала здания (который, между прочим, соседствует с сооружениями метрополитена) заложены огромные запасы взрывчатого вещества. Мне тот полковник сказал про несколько сотен килограммов, но теперь я в этом не уверен: могло быть и больше. Уж точно, что не меньше. Так или иначе, это было заложено так, что одновременный подрыв всего просто развалил бы здание Госплана на две стороны: одна часть завалила бы весь нынешний Охотный ряд до гостиницы «Москва», вторая – улицу Горького до гостиницы «Националь».

В общем, когда сотрудники КГБ простучали это дело, вызвали они отчего-то специалистов из Главного военно-инженерного управления министерства обороны, в том числе и того моего полковника. О том, что эти штучки были установлены в годы Второй мировой войны, догадались сразу: и упаковка взрывчатки была с соответствующей маркировкой, и шнур, и т.д. Сразу подумали, что это был период минирования Москвы – слухи же ходили, что её минировали. И тогда была поставлена задача: найти схемы минирования – чтобы искать закладки не вслепую. Самая главная печаль заключалась в том, что за эти годы, без малого за 40 лет, произошли необратимые изменения в структуре вещества: любое прикосновение было чревато. Можно было коснуться и взлететь на воздух, детонация же привела бы к тому, что сработало бы и всё остальное.что не нашли.

Все несколько тысяч сотрудников Госплана продолжали трудиться на своих рабочих местах, ни о чем не догадываясь: их никто не оповещал. Не были оповещены и те сотни гостей столицы, которые проживали в гостиницах «Москва» и «Националь» с примкнувшим к нему «Интуристом». А еще были тысячи курсировавших мимо машин и десятки, если не сотни, тысяч пассажиров метро, которых от этих смертельных фугасов отделяло 20 сантиметров воздуха и 40-50 – бетона. И полковник, доверившийся архивисту Крушельницкому, по сути, пошел на служебное преступление, потому как иного выхода у него уже и не оставалось: задание исходило с самого верха, его надо было выполнять срочно и совершенно секретно.

Рассказывает Александр Крушельницкий, историк-архивист:

– Разъяснив мне ситуацию, полковник доверительно сказал: «Ну, что, сделаем?» – «Сделаем!» – бодро ответствовал я. Хотя это было чрезвычайно сложно: документы ОМСБОНа я знал весьма подробно, но многие вещи там даже не упоминаются, в лучшем случае лишь подразумеваются. На протяжении оставшихся полутора рабочих дней мы честно перерыли с полковником всё, что можно и чего нельзя. И лишь в самый последний момент, когда полковник, пригорюнившись, собирался уходить, попалась мне в руки бумажка: осенью 1941-го выделены бригаде для реализации «спецмероприятий по личному устному указанию Наркома Внутренних Дел» те самые километры бикфордова и детонирующего шнуров и тонны взрывчатки…

На прощание полковник скажет: «Не буду напоминать тебе, что на эту тему распространяться не стоит. На всякий случай посоветуй своим (кому „своим“, не уточнял), да и сам учти: в ближайшие 10-12 дней в этом районе ни ездить в метро или в машинах, ни ходить пешком не надо. Понял?!» – «Понял, товарищ полковник!» И не ходил… Разумеется, в советской печати не появилось ни строки о героическом разминировании.

Послесловие:

В 2005 году, при лужковской реконструкции гостиницы «Москва», там, опять-таки, случайно наткнулись на замурованный в подвале «сюрприз» в тонну тринитротолуола. Взрывчатку с величайшими мерами предосторожности извлекли, отвезли на полигон и подорвали, но никто не знает, сколько еще таких «заначек» хранят подземелья Москвы.


Гостиница «Москва» была выстроена в 1935 году