Центробанк попросил банки не увлекаться цифровизацией и экосистемами. Банки сделали вид, что услышали. Но есть шанс, что здравый смысл и государственные интересы постепенно возьмут верх.
Банк России – мегарегулятор сразу двух сфер, чисто банковской и страховой. Кроме того, он контролирует важнейший для экономики показатель – ключевую ставку, тесно связанную с доступностью кредитов.
Главным мерилом своих успехов Центробанк считает, однако, совокупную прибыль банковской системы и, надо сказать, достиг в этом немалых успехов: из года в год рост доходов финансистов существенно превышает общий рост российского ВВП… Который в последнее время, увы, колеблется между условным и отрицательным. В 2020 году лидер рынка, Сбербанк, получил чистую прибыль по МСФО в размере 760 млрд рублей, другие ключевые игроки также оказались в очень большом плюсе. Между тем граждане России в это время обеднели на 3,5% (снижение реальных располагаемых доходов, в том числе из-за чрезмерной закредитованности).
И тут произошло чудо.
В Центробанке, официально, между прочим, носящем название "Банк России", вдруг сообразили, что назвать такую ситуацию здоровой никак нельзя. Нет, там ещё не покушаются на общее всевластие банков, но хотя бы готовы ограничить направление сверхприбылей на развитие так называемых экосистем – разветвлённых структур из непрофильных активов.
И опять же Центробанк волнуется не из-за главной опасности экосистем, о которой ниже, а только о сложности возврата этих инвестиций. Когда банк даёт деньги в долг (кредит), он с высокой вероятностью получит их назад. В данном же случае речь идёт о так называемых иммобилизованных активах, сколько-нибудь оперативно вывести деньги из которых практически невозможно.
Глава департамента обеспечения банковского надзора ЦБ Александр Данилов эффектно сравнил экосистемы с холестерином:
Когда концентрация низкая – это не страшно, он в организме нужен. Но когда его много, возникают холестериновые бляшки, что препятствует движению крови в организме. Когда иммобилизованных активов много, это, по сути, замороженные активы, они не работают.
Логика в этом есть. Ладно бы сверхприбыли банков шли на новое кредитование реального сектора, быть может, даже на какие-то дочерние производства банковских холдингов. Но нет, банкиры не строят заводы, не основывают аграрные предприятия (хотя при случае радостно их отжимают за долги) – деньги вкладываются главным образом в так называемую цифровую экономику. Это и интернет-СМИ, как деликатно выражается Михаил Делягин, "разной степени либеральности", и многочисленные онлайн-сервисы, и инициативы в сфере услуг. Господа, вы когда-нибудь пробовали на вкус единицы и нули программного кода? Может быть, вас согревали потоки информации по стандартам 3G, 4G или даже 5G? А стены вашего дома сделаны, случайно, не из цифровой модернизации виртуальной реальности?
Как видим, ни к одной из современных потребностей человека "цифровые инвестиции" не имеют ни малейшего отношения. Зато они складываются в "экосистемы" – многопрофильные структуры с удобной единой авторизацией (важно!), в которых каждый клиент имеет свой цифровой портрет. Эти портреты – не только ценный актив хозяев экосистемы, но и ходовой товар как на легальном рынке торговли людьми (ну хорошо, подробнейшими сведениями о них), так и на чёрных "рабовладельческих" биржах.
Но строить такие системы дорого. Именно поэтому, когда Банк России постепенно снизил ключевую ставку на 2 процентных пункта, с 6,25% до 4,25%, выяснилось, что крупные банки снизили реальные ставки для корпоративного сектора (то есть для предприятий, которые всё ещё, несмотря ни на что, пытаются производить необходимые нам товары) в среднем только на 1 процентный пункт, причём, что особенно удивительно, практически никто не попытался привлечь клиентов реально низкими ставками. Второй пункт – а это в масштабах страны триллионы рублей – пошёл в том числе и на построение "экосистем".
Кстати, не надо думать, что это некие хорошо продуманные структуры – нет, как правило, перед нами набор довольно случайных, слабо связанных между собой активов, которые удалось где-то приобрести по сходной цене (создают с нуля банки крайне редко). Заметная часть из них будет перепродана, но некоторые, безусловно, начнут приносить прибыль. Но это фактически будут деньги, выведенные из реального сектора ради цифрового.
Зрелища без хлеба. Телевизор без холодильника.
Кроме того, Банк России – мощнейший лоббист в налоговой сфере (что неудивительно, учитывая теснейшее взаимодействие ЦБ и Минфина). В результате система выстроена так, что соотношение чистой прибыли и основных налогов от деятельности в финансовой сфере составляет примерно 70%, а в реальном секторе – всего 20-30%. Давайте попробуем угадать, куда пойдёт молодой человек после школы, каким захочет он видеть своё будущее. А осознание того, что "цифра" не вечна, что на этом рынке неизбежен кризис уровня знаменитого "краха доткомов", что прожить без реального производства нереально, придёт позже.
Теперь Центробанк оценивает последствия своего лоббизма. Непрофильные вложения 30 крупнейших банков достигли 2,4 трлн руб. – более 20% совокупного капитала, и эта цифра постоянно растёт. Заметная доля денег идёт как раз в экосистемы, за счёт масштабов напрочь убивающие малый бизнес в соответствующих сферах. Всё это создаёт угрозы и для финансовой системы, и для экономической безопасности страны. Чем больше мы инвестируем в "цифру", тем больше будем зависеть от импорта.
Если не предпринять решительных шагов, через 10 лет главным реальным производством в России будет наклеивание русских этикеток на азиатские товары. Плюс ещё, разумеется, добыча полезных ископаемых, хотя и эта отрасль испытывает трудности из-за совершенно нездоровой банковской политики.
Что же предпримет Центробанк? Пока поиск решения продолжается. Есть три базовых варианта:
Хотелось бы, конечно, чтобы Центробанк, Минфин, Роскомнадзор и ФАС наконец вплотную занялись проблемой излишней – и при этом монополизированной – цифровизации экономики. Пока под гнётом неадекватных процентов по кредитам в России не закрылся последний завод и не перестала течь нефть из последней скважины.
Не надо дарить нашим врагам такой праздник, господа. Даже если они – ваши друзья, всё равно не надо.
