Появившаяся информация по открытому Eni газовому месторождению Zohr на шельфе Египта немедленно спровоцировала всплеск алармизма по поводу перспектив «Газпрома» в Южной Европе. Египетский газ был объявлен грозным конкурентом российского и надеждой европейского юга. Насколько такие взгляды соответствуют действительности?
Заявленные параметры месторождения — до 850 млрд. кубических метров газа при площади в 100 км². Что из этого следует?
Во-первых, это предварительная оценка с оговоркой «ДО». При этом подобные оценки систематически завышаются почти всегда. Так, переоценка среднеазиатских запасов газа, проведённая ВР в 2013-м году, привела к их снижению с 24,3 до 17,5 трлн. куб. м в случае с Туркменией, с 1,9 до 1,3 — в случае с Казахстаном, запасы Узбекистана и Азербайджана были так же снижены. Это крайний случай, однако менее радикальная коррекция вполне обыденна.
Во-вторых, месторождение не является ни «сверхгигантским», ни хотя бы гигантским — для первых стандартом являются запасы от 5 трлн. кубометров, для вторых — от 1 трлн. Это крупнейшее на данный момент месторождение в Средиземном море, однако на фоне классических гигантов оно отнюдь не выглядит колоссом. Так, российский Уренгой — это 10 трлн. кубометров газа и площадь около 6 тыс. км², Штокман — 3,7 трлн. При этом, исходя из ежегодных объёмов добычи на других шельфовых месторождениях, можно предположить, что ежегодная добыча составит порядка 20 млрд. кубометров — почти гарантированно — менее 30 млрд.
Много это или мало? ЕС в целом импортирует более 300 млрд. кубометров газа ежегодно, поэтому египетский газ не сможет оказать радикального воздействия на рынок, даже если он окажется в Европе весь и прямо сейчас. Между тем, сроки освоения «Зохр» составят не менее 7 лет, а добыча в странах ЕС стремительно падает. Так, только за 2011−2014 она сократилась на 34 млрд. кубометров (17%). В этом году предполагается добыча в 150 млрд. кубометров, в 2020-м — 115 млрд. При этом возможно и опережение графика — так, в Нидерландах, где начало «газового обвала» предполагалось около 2020-го года, он уже начался.
Проблемы имеются и у традиционной альтернативы России на европейском газовом рынке. Добыча газа в Норвегии уверенно стагнирует и, при сохранении существующих тенденций, начнёт быстро снижаться около того же 2020-го года.
Иными словами, с учётом реалистичных сроков освоения месторождения, Египет не сможет оказать на газовый рынок ЕС практически никакого влияния — его вклад даже не сможет компенсировать неизбежный обвал собственной добычи Евросоюза.
В-третьих, рассуждения об экспорте в принципе имеют весьма спекулятивный характер. Сейчас Египет обеспечивает себя собственным газом на 95%, однако падение добычи (связанное с «революционными» событиями, но не только) уже привело к тому, что страна превратилась из экспортёра газа в импортёра. При этом потребление быстро растёт — в среднем на 6% в год. В итоге предполагается, что к 2027-му «старые» запасы газа в Египте были бы полностью истощены. Наконец, страна просто не располагает инфраструктурой, необходимой для экспорта СПГ в нужных объёмах.
Иными словами, «Зохр» спасёт от тотального дефицита газа только собственно Египет. Впрочем, это означает, что будут высвобождены части мощностей израильского «Левиафана» и Иордании, которыми планировалось закрывать дыру в египетском энергетическом балансе, однако и они, как было показано выше, не смогут оказать практически никакого влияния на европейский рынок.
При этом с геополитической точки зрения появление у Египта «долгоиграющих» газовых ресурсов весьма выгодно Москве — чем меньше Каир будет зависеть от Запада в целом и от Израиля в частности, тем больше у него возможностей для сотрудничества с Кремлём.
Отметим также, что судорожные метания готовых хвататься за любую соломинку еврочиновников и экспертного сообщества в газовом вопросе в огромной степени объясняются ровно тем фактом, что уже в перспективе десятилетия у ЕС есть перспектива оказаться в гораздо большей зависимости от РФ и «Газпрома», чем сейчас.
Евгений Пожидаев
