Камни в горнорудном Урале собирали всегда, они не были предметом сезонной добычи. На камнях стоит Урал, и Нижний Тагил в особенности. Один из крупных районов города здесь и по сей день именуется Красным Камнем, а малахитом не называли только городской вытрезвитель.
Мы, пацаны и девчонки послевоенного поколения, жили в добротных каменных домах, учились в кирпичных школах. В свою, семьдесят вторую школу на Техпоселке, я приходил всякий раз, когда приезжал в родной город. Пришел и на этот раз. Увы, школа оказалась закрытой и производила впечатление безжизненного пространства, приготовленного под снос. Я постоял у дверей и пошел себе дальше. Пока не нашел на соседней улице прекрасно отремонтированное здание. Табличка над дверями свидетельствовала о том, что это и есть здание семьдесят второй школы, моей школы. Так, значит, она переехала в новое место, оставив старые камни на прежней улице мне и моим одноклассникам для воспоминаний.
Что ж, время летит, и надо приучать себя к новым реалиям. К примеру, мне, старому тагильчанину, как и многим моим ровесникам, не надо было спрашивать, где находится редакция "Тагильского рабочего". Мы твердо знали: она - на улице Газетной. А где же еще быть редакции самой популярной в городе газеты? Сюда, на Газетную, приходили не только журналисты и рабкоры (рабочие корреспонденты вне штата), но и просто знакомые сотрудников "Тагилки" - так запросто называли это издание в городе. Журналистов "Тагильского рабочего" тут знали не просто по именам и фамилиям - знали в лицо. Многие узнавали Сергея Антоновича Копаева, когда он шел по Газетной или на остановку трамвая по улице Металлургов. В городе знали: Копаев в недавнем прошлом фронтовой летчик. Он хоть и грубоват бывает, хоть и строг, однако никогда не соврет - военная закалка. Копаев отвечал в газете за новости, и он знал буквально всё, что происходит в городе. Не обо всем мог написать, но знал точно всё. К Аде Егоровой приходила читающая публика. Она была глубоким, интересным критиком, знающим, что такое культура не понаслышке. Люди в то время читали книжки, социальные сети и СМС появятся в нашей жизни много позднее. Маргарита Литвинова писала о власти, Борис Минеев разбирался в экономике... Повторю: их знали в лицо, уважали и даже немного побаивались.
Теперь на улице Газетной осталась только типография. "Тагильский рабочий" печатается в другом городе, в Нижний Тагил его привозят в пачках и коробках. Да и выходит он теперь раз в неделю, по четвергам. Да и сама редакция переехала из этого привычного здания на Газетной в другой дом, в бывший особняк купца Копылова, основательный, каменный, двухэтажный. Что-то там не сложилось у редакции с новым собственником здания на Газетной. А с купцом Копыловым всё решилось проще, ввиду полного отсутствия последнего.
В этой детской игре "Камень, ножницы, бумага" ножницы станут синонимом металла. В Нижнем Тагиле "ножницы" производил металлургический комбинат, где в первом мартеновском цехе работал мой отец. Иногда он кратенько сообщал нам с братишкой, что "сегодня варили сталь по заказам". Это означало, что в первом мартене сварили броню для соседнего "Уралвагонзавода", который выпускал "вагоны" с гусеницами и орудийными башнями. Все об этом знали, но говорить о "ножницах" и "вагонах" было не принято даже среди пацанов у нас во дворе.
Не принято было писать об этом и в "Тагильском рабочем". Мы были приучены хранить тайны, и не только эти. Например, рядом с нашим домом тянулся длинный забор с колючей проволокой. Это была территория "Тагиллага", охранял которую среди прочих майор НКВД Спиркин. Время от времени по вечерам мои родители приходили в гости к нашим соседям Поповым. Леонид Павлович - эвакуированный ленинградский блокадник - работал в рельсобалке, а его пятилетний сын Вовка был моим закадычным другом. Родители играли в карты. Частенько на партию преферанса заглядывал и майор Спиркин.
Все они садились за круглый стол в гостиной Поповых. Правда, перед этим Спиркин снимал фуражку с синим околышем, расстегивал китель с майорскими погонами и клал в гардероб портупею с тяжелой кобурой. Нам с Вовкой ничего не оставалось, как забираться под стол и время от времени щипать за ноги играющих в карты гостей. Однажды майор Спиркин вознамерился решить эту проблему кардинально. Он извлек из кобуры огромный черный ТТ, вынул обойму с патронами и, к неописуемому нашему восторгу, отдал нам оружие. Тогда Леонид Павлович молча поднялся из-за стола, отобрал у нас ТТ, сунул его в руки Спиркину и строго сказал: "Еще раз дашь детям оружие - выгоню и на порог не пущу". Спиркин побагровел, засопел, спрятал пистолет и молча уселся за стол. Потом Попов подошел к нам с Вовкой, подхватил того и другого за шиворот и отвел в спальню, где достал с шифоньера настоящую пожарную машину, которой нам хватило часа на полтора. Никому в ту пору не было позволено так обращаться с майором НКВД. Но за Леонидпалычем стоял непререкаемый авторитет ленинградского блокадника, знакомого с запахом пороха и знающего, для чего нужно настоящее оружие. Спиркин стерпел, и ничем нашему кумиру тот случай не отозвался.
Между прочим, каждый в нашем дворе знал, что Вовка у Поповых - приемный сын. Ленинградский друг Леонида Павловича погиб вместе с женой. Остался маленький Вовка. Поповы его усыновили. Не знал об этом только сам Вовка. Потому что в каждой семье детям строго-настрого запретили говорить об этом во дворе. И наш жестокий и беспощадный в драках двор ни разу не ударил мальчишку этим признанием.
Такими были "ножницы" нашего тогдашнего общения. Мы умели о многом молчать. И "Тагильский рабочий" не писал о танках на "Уралвагонзаводе" и о заключенных "Тагиллага". Металл и в жизни оказался сильней бумаги.
В конце концов выяснилось, что я ошибся. В здании моей родной семьдесят второй школы поселился "Звездный остров" - центр для тагильчан, оказавшихся в безвыходных жизненных обстоятельствах. Достаточно было прочитать об этом в "Тагильском рабочем" статью Анжелы Голубчиковой. У истоков создания этого центра стояла и газета, и супруги Стафеевы, и многие тагильчане, читатели "Тагилки". Именно они принесли в этот центр одеяла и матрацы, ненужные, но добротные вещи, продолжают нести продукты... Бездомных и обездоленных приютил этот центр. Недавно случилась беда - тяжело заболел Виктор Стафеев, жена заботилась о муже, "Звездный остров" некоторое время оставался беспризорным. Но читатели не дали погибнуть доброму дому. И газета вновь поддержала их. И сегодня читатели помогают центру кто чем может: и деньгами, и продуктами, и вещами.
В конце концов бумага оказалась сильнее. Может быть, потому, что, в отличие от камня и металла, она создана людьми и для людей?
