Во вторник в казанской школе №175 произошла трагедия, которая унесла жизни двоих учителей и семерых детей. Более двух десятков человек получили ранения, из них восемь находятся в тяжелом состоянии. Стрельбу в школьных коридорах и классах, предположительно открыл 19-летний студент, выпускник этой школы Ильназ Галявиев. При себе у нападавшего было гладкоствольное охотничье ружье, которое было оформлено легально, с соблюдением всех норм, включая справку от психиатра, необходимую для получения разрешения.
В колледже, где учился вероятный виновник нападения, студента характеризовали как «тихого и неконфликтного». Правда, недавно Галявиев был отчислен, и как предполагают правоохранители, мог действовать из ненависти и мести. На допросе подозреваемый заявил, что отказывается от собственных родителей, а некоторые высказывания «стрелка» заставляют усомниться в его адекватности.
Может ли нападавший оказаться психически больным, или просто неуравновешенным? И если да, то почему специалисты ничего не заподозрили, когда он обратился за получением разрешения на оружие? Об этом газета ВЗГЛЯД поговорила с врачом-психотерапевтом, вице-президентом Российской психотерапевтической ассоциации Дмитрием Ковпаком.
|
Дмитрий Ковпак
(фото: с личной страницы facebook.com)
|
ВЗГЛЯД: Дмитрий Викторович, сейчас стало известно, что Галявиев не скрывал ненависти к людям, которая, похоже, и привела его к преступлению. При этом психиатр, выдавшая ему справку буквально несколько недель назад, не нашла отклонений. Что это – халатность или нормальная ситуация?
Дмитрий Ковпак: Ситуация показательная. Многие врачи стараются провести объективное исследование. Но это рутинная работа, поток, в котором легко пропустить опасные симптомы, особенно если тестируемый не хочет раскрываться и что-то скрывает. Дело в том, что к психиатру одновременно приходят по несколько человек – и на водительскую комиссию, и на тестирование на выдачу оружия. Это создает усталость, профессиональное выгорание. Плюс, конечно, и психологическая подготовка может страдать.
Очень сложно довести это до уровня совершенства. Безусловно, процедура психологической экспертизы должна быть более существенной. Но помните случай Дмитрия Виноградова, который в 2012-м устроил бойню в московском офисе фармацевтической фирмы? Виноградов к тому моменту находился на учете в психоневрологическом диспансере, был под наблюдением врачей, принимал антидепрессанты.
Так что гарантии нет, что в случае обострения человек не решится на какие-то действия и поступки.
Человек все-таки – не машина, очень сложно провести гарантированно качественный техосмотр.
Тут очень важен системный подход. Большинство специалистов обратили бы внимание, если бы Галявиев был в состоянии обострения, но он не был в таковом. Он никак не выдавал свои планы, когда покупал оружие, приобретал лицензию и так далее.
Объективных и абсолютно надежных тестов, увы, не существует. Поведение нападавшего обострялось, исходя из его слов, из того, что он бросил обучение в колледже, не находился на связи некоторое время. На момент сдачи теста он мог не проявлять агрессивных аутодеструктивных и гетероагрессивных проявлений – то есть проявлений насилия, направленных на себя и окружающих.
ВЗГЛЯД: На допросе подозреваемый заявил, что «два месяца назад осознал себя богом». Некоторые специалисты видят в этом признак шизофренического бреда. Может ли оказаться, что нападавший – психически тяжело болен?
Д.К.: Абсолютно необходима психиатрическая экспертиза. Делать какие-то заключения или заявления дистанционно, заниматься экспресс-диагностикой не видя, не зная стрелявшего, голословно.
Может оказаться, что фразы о том, что он «бог» – это просто уловка. Но еще раз, следует дождаться заявления экспертов.
ВЗГЛЯД: Но в своем Telegram-канале он открыто писал о том, что испытывает ненависть к окружающим. Почему окружающие – в том числе врачи – не насторожились?
Д.К.: Не хватит специалистов, чтобы за всеми следить. Может быть, искусственный интеллект когда-то начнет это делать и тогда выявляемость будет выше? Но это будет непростой мир, почти как в сериале «Черное зеркало».
Есть лингвистический, психологический анализ, который много бы дал. Но представьте компетенцию специалиста, оборудование и технологию, которой он должен владеть. Это завтрашний век, даже не день.
ВЗГЛЯД: Можно ли было подобные опасные психические отклонения выявить на раннем этапе? Например, когда тот же Галявиев еще учился в школе?
Д.К.: Да. Но здесь нужен профессиональный подход психолога. Каждому ребенку или подростку нужно уделить время, и не от случая к случаю. Пациент может сразу не раскрыться, может заполнить тест «так как надо», а не исходя из своего реального состояния. Даже специалист может пропустить какие-то тревожные моменты, поэтому нужна неоднократная, системная работа на регулярной основе.
ВЗГЛЯД: Теперь, когда трагедия произошла, нет ли опасности, что она повторится. У массовых убийц, как и у серийных убийц и маньяков могут быть подражатели?
Д.К.: К сожалению, произошедшее может стать триггером для подражательных действий. На это в первую очередь обратят внимание те, кто сами находятся в особом, измененном, неустойчивом состоянии сознания.
Поэтому, конечно, службу психологического тестирования надо усиливать. И потом не бросать на полпути до следующего такого теракта или массового убийства, а делать это системно. Нужно создавать развернутую психологическую службу в школах, колледжах, вузах.
ВЗГЛЯД: Владимир Жириновский высказал мнение, что не нужно подробно описывать подобные случаи в прессе именно из-за подражательного эффекта. Вы, как специалист, разделяете это мнение?
Д.К.: Есть такой эффект при суицидах – когда подражательные суициды индуцируются в СМИ. Расстрелы в меньшей степени, но там играет роль в первую очередь сила внутренних факторов. Человека не заставишь убивать себя или других просто из-за сюжета в новостях. Но на подготовленной почве это может создать эффект последней капли. Поэтому в словах Жириновского есть смысл, но нельзя так черно-бело рассуждать.
Нужно информировать общество, что такие случаи происходят, чтобы государство реагировало на это и выстраивало более качественную и слаженную систему превенции и профилактики работы с проблемными подростками.
Специалисты все равно пропускают опасные случаи, потому что динамика состояния может быть очень острой. И именно доступность такой помощи – вот что выходит на первый план. Важна возможность человека, находящегося в тяжелом пограничном состоянии, обратиться за такой помощью, а не копить в себе ненависть, злость, обиды, гнев и так далее.
Теги: стрельба , оружие , психиатрия , психологическая помощь , Казань , школа
