Что в ней главное, в рок-опере? Понятно: музыка Уэббера. На ней все держится: и условно схематичный, как в любой опере, сюжет, и все запрограммированные авторами зрительские эмоции.
Так вот, именно музыки в показанной телевидением "Эвите" не было. Ее полностью заглушило бормотание старательных переводчиков.
Эта странная практика у нас почему-то давно и прочно возведена в правило: музыка в музыкальных фильмах заглушается дикторским переводом как нечто второстепенное и малозначительное. Еще в советские времена в таком виде вышел на наши экраны фильм-опера "Шербурские зонтики" с восхитительной музыкой Мишеля Леграна. Ее там не было слышно: наши актеры бодро тараторили диалоги, словно Мишаль Легран написал для фильма не ставшие классикой мелодии, а бытовые шумы. В таком виде фильм показывают и сейчас, и миллионы зрителей раз от раза убеждаются в том, какая халтурная поделка этот фильм, воспетый критиками и почему-то любимый публикой всего мира.
Но это примерно то же самое, как дать закадровый перевод фильму Франко Дзефирелли "Травиата" - и тогда миллионы доверчивых зрителей воочию убедятся, какой бездарь был этот Верди, хотя история очень душевная.
В 1960 году на Московском кинофестивале был премирован фильм-оперетта Курта Хоффмана "Привидения в замке Шпессарт" с отличной музыкой четырехкратного номинанта "Оскара" Фридрика Холлендера. Его без затей перевели на русский и в меру сил спели голосами Татьяны Шмыги, Владимира Трошина и других хороших и разных, но не очень врубавшихся в оригинальный замысел актеров. Они очень старались, но получился совсем другой фильм - не тот, что снимал Курт Хоффман, и смотреть который шли зрители. Хорошая картина стала весьма неказистым зрелищем.
Когда в России еще только назревала премьера уже знаменитого, получившего рекордное число "Оскаров" киномюзикла "Чикаго", перед журналистами предстал Филипп Киркоров. Он спешил: "Я сейчас еду дублировать "Чикаго". Этот Ричард Гир вообще петь не умеет - и мы покажем, как надо петь этот мюзикл".
Сказал - и показал. Как не надо петь этот мюзикл. Картину у нас полностью "перепели", создав из очень хорошего фильма очень посредственный. Полностью изменив весь его художественный строй, всю звуковую среду. Авторы картины ведь не случайно пригласили на роль Билли Флинна не голосистого парня с Бродвея, а Ричарда Гира - совсем, как известно, не певца, но хорошего актера. И правильно: мюзикл - не опера, там вокал требуется далеко не всегда, а уместнее "актерское" пение - полудекламация. То, что вышло у нас на экраны, настолько не соответствует оригинальному фильму, что и смотреть этот странный гибрид Голливуда с провальным шоу московского Театра эстрады, по большому счету, бесполезно.
"Страной глухих" - так известный музыковед Лариса Барыкина назвала в своем Facebook эту зону российского кино, где проводят вивисекцию над заграничными музыкальными фильмами. Иначе не определишь людей, которые и сами не слышат музыку и упорно лишают этого удовольствия зрителей. Кто-то в том же Facebook возразил: вот и Марио дель Монако, когда изображал в старом фильме Карузо и пел за него, был раскритикован за эту наглость. Но есть принципиальная разница в том, когда современный певец играет давно покинувшего наш мир гения и, естественно, поет за него, ибо качественных записей Карузо не сохранилось, - и когда некие умельцы вторгаются в уже существующее произведение искусства и наносят поверх его свой "художественный слой". От этого несет уже не искусством, а невежеством и варварством.
Отчего привилась у нас такая практика? Продюсеры объясняют просто: российская публика не хочет читать субтитры. Они забыли, что все послевоенные годы советская публика от Москвы до самых до окраин прекрасно читала субтитры - потому что все иностранные фильмы выходили тогда без дубляжа. Дубляж возник много позже и был сначала явлением отрадным: в нем принимали участие лучшие актеры страны, и появились настоящие мастера этого искусства, бережно сохранявшие дух и стиль оригинала. Но это почти никогда не касалось музыкальных картин - поэтому до нас дошли в своем оригинальном звучании и "Моя прекрасная леди", и "Оливер", и "Вестсайдская история", и более ранние "Девушка моей мечты", "Дитя Дуная", фильмы с Диной Дурбин или Франческой Гааль.
Но потом "страна глухих" стала более агрессивной в своих атаках на музыкальное кино - и вот явились картины с назойливым закадровым переводом: "Призрак оперы" или та же "Эвита". То, что от любой оперы в таком случае остается только призрак, понятно каждому. Кроме тех, от вкусов и цивилизованности которых зависят и миллионы зрителей и сама история мирового музыкального кино в ее российской, основательно переработанной версии.
