В советские годы девочкам запрещали носить в школу золотые серёжки. Я помню, как директриса вызвала меня, выставила перед всей школой и гневно отчитала за мои малюсенькие гвоздики – подарок бабушки.
Но из нас страсть к серёжкам не вытравишь. Это сидит в генах, в подкорке, бороться бесполезно. Приехала наша любимая бабушка, моя мама, и привезла подарки. Внуку она подарила деньги. (Бабушка считает, что будущему мужчине надо дарить только деньги. Понятно, что сейчас шестнадцатилетний Василий обрадовался неожиданно свалившимся на него средствам. Но ведь бабушка ему и трёхлетнему дарила исключительно купюры.) А внучке она привезла, кто бы сомневался, золотые серёжки.
Это уже третьи золотые серёжки от бабушки. Хорошо, что я проколола Симе уши не в годик (как того требовала бабушка), а в семь лет. Мама, выросшая в северокавказском селе, убеждена, что девочке нужно дарить золото, которое она непременно должна носить на себе, потому что, если выгонит муж, ей достанется хотя бы золото, которое в этот момент окажется на ней. Впрочем, я не припомню ни одного такого случая...
Так вот, совершенно счастливая Сима нацепила серёжки, которые моя мама назвала «маленькими бантиками». Ну, как сказать? Да, бантики. Не маленькие. Но меньше предыдущих бабочек, которые даже у меня пол-уха закрывают. И больше первых сердечек. Я пыталась уговорить дочь снять серьги перед школой. Бесполезно. Надо же похвастаться подружкам!
Единственной, кто оценил серьги по достоинству, была Луиза. У этой девочки в ушах не какие-то бантики, а настоящие взрослые серьги. Луиза пошла не в свою корпулентную бабушку, а не пойми в кого – тощая, маленькая, с аккуратненьким носиком и такими же аккуратненькими ушками. Усилиями Луизиной бабушки уши были, как она выразилась, «обозначены» этими самыми серёжками. «Вот бы ещё попу ей нарастить», – жалуется всем бабушка. Луиза ходит гулять в джинсах со стразами на попе. Наша бабушка тоже волнуется за попу внучки, но я пока держу оборону.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
