Во время отдыха в крымской Понизовке практически каждое утро начиналось с похода на местную автобусную остановку, откуда было легко и просто добраться до интересных мест полуострова. Так было и в этот раз. Сначала автобусом Ялта-Севастополь до автовокзала Севастополя, затем на маршрутке №13а до остановки "5 километр", и, наконец, на маршрутке №9 до Балаклавы. Приехав в Балаклаву рано утром, мы решили сначала подняться к сохранившимся трём башням крепости, охранявшей в средние века принадлежавший Генуэзской Республике город Чембало (состоял из Нижнего и Верхнего городов) от военных поползновений Горной Готии и Крымского Ханства. В те времена крепость имела 16 башен. К башне Нижнего города, или города святого Георгия, от набережной вели ступеньки. Поднявшись, мы полюбовались видами Балаклавы и начали подъём на вершину горы Кострон к башне-донжону высотой 15 метров, главной башне всей крепости и города святого Николая, где проживала знать, находились административные учереждения и казначейство.
Протоптанная тропинка круто шла вверх. Периодически ноги соскальзывали на каменном крошеве, и приходилось руками цепляться за высокую высохшую траву. Минут 10 - 15 такого подъёма - и мы уже возле второй башни с огромной дырой вместо входа и пустотой внутри.
Потом ещё немного вверх, влево - и перед глазами открылось то, ради чего совершался сам подъём. Нет, не главная башня крепости, зашитая на тот момент в строительные леса и окружённая металлическим забором, а удивительный морской пейзаж.
Время разрушило монументальные крепостные стены. И лишь первозданная красота могучего утёса и морских волн, бьющихся у его подножия, оказались неподвластны неумолимому течению времени.
Всё так же, как и шесть веков назад, спускалась к морю серо-коричневая стена обрыва. Всё тот же светло-коричневый бархат выжженной солнцем крымской земли, те же серо-розовые камни, те же шипящие и пенящиеся синие волны. Дикая красота природы. И лишь кое-где её облагораживали золотые осенние листья немногих кустарников, чудом закрепившихся на каменистой почве.
Но стоило повернуться лицом к Балаклаве - и глаз умилял вид синего зеркала бухты с рядами белых катеров, пришвартованных к её берегам, и белых домов с красными крышами.
А справа - словно граница между миром необузданной природы и цивилизацией, - чуть заметный узкий проход из открытого моря в бухту. Сразу стало понятно, почему античный историк Страбон назвал Балаклавскую бухту "узкоротой", а пришедшие в 1475 году на смену генуэзцам турки переименовали Чембало в Балык-Юве, "Рыбье гнездо".
Спустившись на набережную, мы с удивлением увидели большое скопище медуз в воде возле берега.
На наши удивлённые возгласы обратил внимание местный рыбак и всё объяснил. Оказывается, порой ветры и морские течения взаимодействуют таким образом, что медузы застревают в бухте, как в настоящем мешке. А с изменением ветра снова возвращаются в открытое море.
У балаклавской набережной своя интересная история.
В период Крымской войны 1854-1856 годов оккупировавшие Балаклаву англичане построили хорошую деревянную набережную. Но ненависть к оккупантам у балаклавцев была настолько сильна, что они потом ещё 25 лет выдирали из мостовой доски и топили ими печи домов. В 1880 году городская Дума выделила деньги на постройку новой набережной. Её проект был довольно необычный: камни мостовой лежали на одном уровне с морем. Дело в том, что в Балаклаве практически не бывает штормов. В таком виде она служила горожанам и отдыхающим более 100 лет. И только в 2004 году мостовую приподняли, положили бетонные плиты и соорудили спускающиеся в воду лестницы.
С конца XIX до начала XX века в застройке Улицы Новой, как тогда набережная называлась, преобладал эклектический архитектурный стиль: смешение итальянского барокко, испанского ренессанса, античные детали.
Сейчас набережная носит имя революционера-подводника Наузкина. Здесь одновременно место для прогулок, импровизированный рынок, своеобразный "порт" для рыболовецких и прогулочных катеров. 
За всем здесь происходящим наблюдает бронзовый Куприн.
Балаклава была огромной любовью писателя. Ей и её жителям, морякам и рыбакам, вместе с которыми он неоднократно выходил в море, Куприн посвятил книгу "Листригоны". В 1904 году писатель поселился в городском Гранд-Отеле, затем жил на улице Рубцова. (В то время Третья улица). Александр Иванович купил небольшой участок земли возле Генуэзской крепости и хотел построить там дом. Увы, желания оказались неосуществимы. В 1905 году во время бунта на крейсере "Очаков" в Севастополе писатель укрывал у себя немногих спасшихся с горящего крейсера матросов, а затем опубликовал статью "События в Севастополе", где обвинил подавившего мятеж адмирала Чухнина в неоправданно жестокой расправе с восставшим экипажем. В результате, по распоряжению того же Чухнина, он был выслан из города с запретом возвращаться. Позже Куприн поселился в Алуште, но она не была близка душе и сердцу Александра Ивановича, как Балаклава.
А наш путь лежал в "Военно-исторический музей фортификационных сооружений", который часто ошибочно называют "Музеем подводных лодок". Лодки сейчас там только в виде муляжей.
Это в период СССР на территории объекта была расквартирована боевая бригада подводных лодок, всегда готовая к боевому выходу. Музей работает с 10.00 до 17. 00, и его можно посетить только с часовой экскурсией. В музее очень холодно, поскольку он находится в недрах горы Таврос. Объект строился в 1954-1961 годах как военная база, включавшая ремонтные цеха и хранилища ядерного оружия. Для непосвящённых в военную тайну на Тавросе шло строительство цементного завода. Экскурсоводом в музее может работать только военнослужащий.
Гид вела группу по подземным лабиринтам, вдоль 500 метрового искусственного канала, в который в прошлом заходили подводные лодки. 
По коридорам группа продвигалась из одного выставочного зала в другой, где были представлены мины, торпеды, оборудование подводных лодок.
Кругом виднелись предупреждающие плакаты, например "Не всё говори, что знаешь, но всегда знай всё, что говоришь". Мне было сложно представить, как в этих бетонных стенах, нашпигованных ядерным оружием, изо дня в день, годами, работали специалисты-ремонтники.
Выйдя из музея, мы вернулись на набережную и дождались катер, идущий на пляжи Аязьмы, заповедного урочища недалеко от Балаклавы. Аязьма считается самым экологически чистым местом Крыма. Пляжи там как оборудованные, так и дикие, такие, как самый дальний пляж Инжир. По ходу движения катера открывались умопомрачительньные по своей красоте картины величественной каменной стены вдоль побережья и уютных аязьменских бух.
Спустя 20 минут показался окутанный туманом рог мыса Айя.
Ещё минут через 5 катер пристал к берегу. Везде пишется, что название пляжу Инжир дали камни в виде инжира. Возможно, кому-нибудь такая полукруглая каменная громадина действительно напомнила инжир.
Остальные каменные россыпи выглядели вот так.
Прогулявшись немного по сосновому лесу, мы вернулись на пляж, выбрали среди каменных завалов свободную площадку и устроились на отдых. Катера ходили из Балаклавы к аязьминским пляжам и обратно каждый час, и у нас было достаточно времени, чтобы успеть на последний ялтинский автобус в Севастополе.
Вода была прозрачной, изумрудной возле берега и синей чуть подальше от него, очень тёплой, несмотря на дату 2 октября.
Это место поразило своей удивительно чистой, здоровой, словно первозданной энергией. Обычно медики рекомендуют Балаклаву для оздоровления сердца, мотивируя не очень влажным воздухом местности и большим количеством солнечных дней в году. К этому нужно добавить, что сердцу ещё очень важно радоваться. И пляж Инжир наполняет радостью "до краёв" на очень долгое время, как и сама Балаклава.
