«Черные земли» на юге Калмыкии — это особо охраняемая природная территория площадью 121 482 гектара. Это крупнейший среди российских заповедников, сохраняющих степи и полупустыни, и единственный в России, обеспечивающий выживание сайгака.
Когда-то давно сайгак жил в степях и полупустынях Евразии от подножия Карпатских гор и Кавказа до Джунгарии и Монголии. Сейчас он остался только в Казахстане, Узбекистане (с заходами в Туркмению), западной Монголии и России. В нашей стране основная группировка обитает в Калмыкии и Астраханской области, изредка заходит вВолгоградскую и Саратовскую. Раньше сайгак относился к охотничьим видам, и охота на него была разрешена. Однако в начале XXI века уникальная антилопа оказалась на грани вымирания, и решением Правительства Республики Калмыкия охота на нее была запрещена до 2020 года, а потом и вовсе она была включена в Красную книгу республики Калмыкия.
Летом 2010 года численность сайгака составляла около 15 000 особей, в 2013-м она не превышала 10 000–12 000, а в 2014-м — 10 000 особей. По оценкам специалистов, сегодня сайгаков осталось около 4000, из них менее 1 % самцов, что является критическим фактором для выживания популяции. Одной из основных причин сокращения численности является браконьерство. Поэтому Степной проект Программы развития ООН, занимающийся в том числе сохранением популяции сайгака в Калмыкии, разрабатывает Стратегию сохранения и восстановления сайгака в России и Региональный план действий по сохранению и восстановлению сайгака в Республике Калмыкия.
Каждый год в мае отельные стада сайги скапливаются на территории заповедника, чтобы дать жизнь новому поколению. В этом году из-за неожиданного похолодания в мае отел растянулся почти на месяц. Все это время государственные инспекторы круглосуточно патрулировали территорию заповедника, чтобы пресечь возможное появление браконьеров.
Базой для инспекторских групп и «центром управления полетами» уже много лет является кордон Ацан-Худук на севере заповедной территории. Мы провели здесь три дня, разделив с заповедными людьми кров, стол и непростую работу.
Перед рассветом инспекторские уазики разъезжаются по степи и колесят каждый по своему сектору, в некотором отдалении от отельной группы, отрезая потенциальным нарушителям проходы с северо-запада, северо-востока и юга. Если взглянуть в этот момент на территорию с высоты птичьего полета, то маршруты инспекторских машин образуют в плане треугольник, в центре которого постоянно перемещаются светлые точки — это и есть сайгак, одно из древнейших животных на планете, ровесник мамонта.
Если незаметно подойти к отельной группе поближе, можно услышать низкий утробный звук, очень похожий на горловое пение тувинских мастеров хоомейджи. Так разговаривает сайгак. Этот голос ни с чем не спутать, так же, как и саму антилопу.
Хонгр Манджиев, научный сотрудник заповедника, молча подзывает рукой и показывает куда-то в траву — прямо под ногами, в метре от меня из колосящегося краснокнижного ковыля торчат два блестящих краснокнижных глаза. Пригляделась — точно сайгак. Большая голова с горбатой мордой, оканчивающейся небольшим хоботком.
Научный сотрудник Хонгр Манджиев осматривает новорожденного сайгачонка.
Нос сайгака — его визитная карточка, но в первую очередь это фильтратор пыли. Когда стадо бежит, оно поднимает за собой огромное пылевое облако, в котором без такого носа просто невозможно дышать.
В этом году заповедник не проводит работы с новорожденными сайгачатами, стараясь не приближаться к стаду и не беспокоить животных. Но если где-то в стороне от основной группы встречается сайгачонок, его могут обследовать, произвести необходимые замеры.
Сайгак — не единственное животное заповедника, нуждающееся в охране. Во время патрулирования территории мы заметили скопление грифов над местом, где стоял заброшенный колодец.
Падальщики не обманули — они собрались в ожидании пира. Когда мы заглянули в прохладное горло колодца, оттуда на нас недобро посмотрели две пары глаз. Их обладателями оказались белоголовый сип и черный гриф — гости заповедника, попавшие сюда во время весеннего пролета птиц. Спрыгнув на дно колодца за падалью, хищные птицы сами оказались в ловушке. Диаметр кольца не позволял им даже вполовину расправить крылья.
Мы вернулись на кордон за лестницей, смельчак Хонгр спустился в колодец, накинул мешок сначала на грифа, взял его крепко за лапы, засунул под мышку и полез наружу, держа птицу одной рукой, а второй цепляясь за лестницу. На выходе хищник извернулся и сильно укусил своего спасителя за плечо. На плече остался синюшный кровоподтек, поэтому со второй птицей действовали еще более осторожно. Но в конце концов оба пленника были спасены, мы вернулись на кордон, обработали место укуса, помогли приготовить ужин и стали дожидаться инспекторов.
Фотографии: Наталия Судец
Ночью патрульные группы по очереди возвращаются на кордон, быстро обмениваются информацией, меняются составом и снова выезжают в степь. Мы пытаемся разговорить тех, кто сдал смену, ловим обрывки фраз в разговорах за похлебкой из консервов и картошки. Инспекторы обсуждают предстоящее лето и пожароопасный сезон, хвастаются новым пожарным оборудованием, которое им подарил Степной проект, ратуют за скорейшее утверждение Стратегии сохранения сайгака и возможного расширения границ заповедника. Работы им, конечно, прибавится, но сайгаку определенно станет лучше жить.
Где-то под столом, перекрикивая наш разговор, тарахтит цикада, за границей освещенного фонарем круга топает по своим делам ушастый ежик, в сарае за кухней тихо плетет свою паутину обыкновенная сольпуга. А мы сидим под выпуклым звездным небом, вдыхаем запах полыни, пьем калмыцкий чай с молоком и солью и думаем о том, как сильно не хочется возвращаться в город, когда совсем рядом с нами в этот момент в мир приходят новые сайгачата с большими глазами и мордочками-пылесосами.
