То, что взросло в душе на родной земле, не забывается
На новогодней волне
Предновогодние дни. Телефон требует к себе все чаще. Звонят родные, знакомые, друзья школьные и студенческие, звонят те, кто уже давно, по самым разным причинам, покинул Абхазию и живет в других странах. Именно их узнаешь сразу по самым первым словам. А первые слова у них, у всех без исключения: «Как там живет наша Абхазия?» Реалии сегодняшнего дня определяют и второй вопрос далеких собеседников: «Как там ковид? Кто заболел? Кто выздоровел? А кто …?» И в словах этих искренняя боль, сопереживание, сочувствие.
Но помимо одинаково беспокойных вопросов, телефонные весточки из далекого далека роднит еще одно. Это – зримая и непрерываемая связь со своей Родиной – Абхазией, это любовь к ней, к тому, что делает связующие узы неподвластными времени.
И подтверждение этому – почти стенограммы разговоров с моими далекими собеседниками.
***
Драгоценный кокошник
Анаида Григорьевна Григорян. Окончила сухумскую среднюю школу №2 им А.С.Пушкина. Высшее образование – экономист в области пищевой промышленности, получила в Ереване. Там же работала некоторое время. Вышла замуж. В США с 1978 года. Окончила языковую школу, колледж – стала бухгалтером. Работала в банке, других учреждениях по специальности до 2007 года. Сын Зораб и дочь Люсинэ. Анаида – бабушка шести внуков, у каждого из ее детей сын и две дочери.
– Когда семья мужа решила переехать в Лос-Анджелес, я расстроилась. Мне хотелось вернуться домой в Абхазию, а тут – Америка. Но согласилась, уже были сын и дочь. Настояла на том, чтобы поехать в Сухум к маме и забрать с собой что-то очень мне дорогое (мама через год переехала к нам в Америку). Я долго смотрела на свои игрушки, книги, платья… «Возьмешь что-нибудь одно», – сказала свекровь, приехавшая со мной. После долгих сомнений я выбрала кокошник для русского танца. Надо мной посмеялись, отговаривали, но я была решительна. Кокошник мне был очень дорог. Его своими руками сделала мама; я занималась в хореографическом кружке под руководством Любови Тарасовны при сухумском Доме врача, и в этом кокошнике станцевала свой первый сольный танец, заслужила первые зрительские аплодисменты. Мама и папа очень гордились. И у нас в семье повелось – в каждый Новый год я танцевала около елки в этом кокошнике. В Калифорнию свою реликвию я везла как самую большую ценность.
В первую же встречу Нового года в Лос-Анджелесе я сказала:
«Сухумский кокошник будет встречать Новый год с нами». И в эти дни он вместе с нами тоже готовится к празднику. Сначала кокошник надевала я, потом подросшая дочка Люсинка, потом, по очереди, мои внучки. Сейчас моему кокошнику более 60 лет, уже 42 года он живет в Америке, постарел, конечно, но он позволяет мне хотя бы мысленно возвращаться в счастливые сухумские годы детства и не чувствовать себя оторванной от своих корней.
А еще калифорнийское новогоднее застолье не обходится без самой обычной тыквы. У нас в Абхазии (Анаида именно так и сказала) на новогоднем столе в любой семье: абхазской, русской, армянской – обязательно будет запеченная, сладкая, рассыпчатая тыква – ее называют каштановой. В США тыкву очень похоже готовят в четвертый четверг ноября – в День благодарения. Когда наши новые соседи в Лос-Анджелесе впервые зашли к нам в Новый год и увидели на столе тыкву, то удивленно спросили: «Разве сегодня День благодарения?» «Это новогодняя традиция, она приехала из Абхазии и будет с нами всегда», – сказала я. Мои соседи давно привыкли к новогодней тыкве и с удовольствием угощаются ею.
США, Калифорния, Лос-Анджелес