Убыхи, а точнее общность, именующая себя убыхами, проживают в Краснодарском крае. Общность эта крайне мала. Более того, убыхский язык, ярко выделявшийся на фоне остальных языков Кавказа, ныне мёртв. Последний носитель живого убыхского языка Тевфик Эсенч умер в Турции в 1992-м году. Принято считать, что причиной почти полной гибели убыхов является Российская империя, но так ли это?
Кавказская война XIX века до сих пор вызывает массу вопросов и споров. И, чаще всего, воспринимается как война «колониальная», что декларировалась во времена Советского Союза, но далеко не всё так просто. Кавказ к началу XIX века представлял собой целый ковёр из княжеств, ханств, царств, уцмийств и просто вольных горных обществ, которые постоянно враждовали между собой. Значительная их часть добровольно приняла российское подданство. При этом стоит понимать, что первые просьбы о российском подданстве звучали ещё в XVI веке.
Убыхи, которых многие учёные считают неким этническим «мостиком» между абхазами и адыгами, проживавшие на территории между Туапсе и Сухумом (весьма приблизительно), были одним из самых воинственных и непокорных этносов Северо-Западного Кавказа, что было экономически обусловлено. Как бы это жёстко ни звучало, однако весомую часть доходов убыхов составляли результаты набегов, пиратства и работорговли.
Так, историк-кавказовед Адольф Берже в XIX веке в своём труде «Выселение горцев с Кавказа» писал об этой тёмной стороне прибрежных горцев:
«Пленопродавство, неизменный спутник грабежей и набегов, вошло в нравы и обычаи горских народов и распространилось даже на собственных детей…»
Российская империя при этом всячески боролась против работорговли и пиратства на Чёрном море, а «союзником» убыхов была Турция, богатевшая на этом бесчеловечном промысле. Таким образом, в середине XIX века убыхи оказались в своеобразной «осаде». С северо-запада подпирали войска Российской империи и её флот, а с юго-востока Абхазское княжество, фактически являвшееся частью Российской империи. Однако, крупных боестолкновений не происходило, т.к. к 1860-м годам всем было понятно, что война подходит к концу, и убыхи, участвовавшие в черкесских (адыгских) боях на территории других племён, также прекрасно это понимали.
На Западном Кавказе, по сути, властвовал феодализм, поэтому население вольно или невольно подчинялось своей аристократии. А главное — прислушивалось к ней. Сама же аристократия богатела за счёт торговли, в том числе и рабами, с Турцией. Поэтому вполне предсказуемо, что крупная часть горской знати была настроена антироссийски. К концу войны единственным торговым коридором для убыхов оставалось море, и именно морским путём прибывали турецкие и европейские провокаторы, такие как Джеймс Белл (британский разведчик). Осознавая сей факт, было решено переселить всех причерноморских горцев на равнину, т.е. на Кубань, земли отнюдь не бесплодные.
Однако, та самая аристократия, вполне резонно, воспротивилась этому. В ответ на данные действия был выдвинут ультиматум – либо переселение, либо эмиграция в Турцию. Многие горцы, естественно, оценив кубанские земли, решили остаться, но знать активно агитировала за эмиграцию.
Непосредственно у убыхов самым знатным был князь Хаджи Догомуко Керендуко Берзек, прозванный «неугомонный старец». Этот последовательный и фанатичный воин, конечно, не желал ничего и слышать о примирении.
В конце марта 1864-го года, согласно данным выдающегося советского кавказоведа Леонида Лаврова, изложенным в его основательной монографии «Убыхи», боевые действия на Западном Кавказе были окончены – войска Российской империи вошли в долину Сочи:
«К приезду главнокомандующего, великого князя Михаила, Гейман приказал собраться в Сочи старшинам всех побежденных племен. Прибыли от шапсугов (Заурбек), убыхов (Хаджи-Керендук, Хаджи-Бабуко, Эльбуз и др.), гуае («гои»), асадзуа (Гечь Решид и др.), ахчипсоу. Целой толпой они ожидали своей очереди представиться Михаилу, который принимал их по племенам. Старшины изъявляли готовность выселиться в Турцию, «как страну ближе им известную, нежели земли на р. Кубани». Михаил дал им месячный срок на выселение».
Стоит указать, что на «выселение» были выделены не только определённые «сроки», но и крупные денежные средства. Ещё с 1862-го года царское правительство выплачивало по 4 рубля 50 копеек на перевозку одного горца пароходом или 4 рубля парусным судном, а суда фрахтовались не только в России, но и в Турции, стараниями российского консула в Константинополе Александра Николаевича Мошнина.
При этом следует отметить, что одновременно с выделением средств на эмиграцию горцев были предприняты меры по мирному переселению новообретённых граждан на Кубань. Так, согласно вышеуказанному Адольфу Берже, главнокомандующий Кавказской армией великий князь Михаил Николаевич Романов запросил у военного министра «назначить 100 тысяч рублей в пособие переселенцам». Огромные по тем временам деньги. Несмотря на это горцы бежали с Кавказа под влиянием своих князей.
К апрелю 1864-го года в черноморские порты России продолжали прибывать массы горцев, пошедших на поводу агитации своей знати на эмиграцию. При этом непосредственно убыхов среди них было абсолютное меньшинство, т.к. ещё в марте, после встречи старшин горских племён с главнокомандующим Кавказской армией, большая часть убыхов, пользуясь связями с Турцией, отплыла в Константинополь и Трапезунд (Трабзон).
Но, безусловно, сама депортация горцев Западного Кавказа была трагическим моментом. Вот как её описывает будущий генерал Кубанского казачьего войска, историк и меценат, а в тот момент войсковой старшина Никита Иванович Вишневецкий:
«Когда началось переселение в Турцию, я нарочно отправился в Новороссийск – место посадки на суда горцев… Я вынужден был пригласить в качестве переводчика прапорщика милиции Магомета Машука, некогда служившего в Санкт-Петербурге, в конвое Его Величества и теперь также уходившего вместе с горцами в Турцию».
Т.е. даже воины, послужившие в армии Российской империи, становясь заложниками ситуации и будучи скованные родственными связями, были вынуждены покинуть Кавказ. И, несмотря на предпринятые усилия, судов критически не хватало, а условия оставляли желать лучшего. К тому же накалилась эпидемиологическая обстановка. Люди погибали ежедневно, часто уже непосредственно во время плавания. На этом фоне действия, а точнее бездействие, Турции, позиционировавшей себя в качестве союзника горцев и согласившейся принять их, сыграли трагическую роль.
Вот как описывает положение переселенцев Адольф Берже, цитируя официальные источники того времени:
«Переселенцы помещены в грязи и скучены — отсюда ужасающая смертность, за которую бы в других государствах привлекли местные власти к уголовной ответственности. Едва ли не нарочно мертвых зарывают в лучшем христианском квартале. Консул выразил свое удивление генерал-губернатору, но он объявил, что ему до черкесов нет никакого дела… Великий визирь по поводу эмиграции высказал, что эти люди изнурены и приносят с собой заразу».
В итоге, можно сделать вывод, что для турок черкесы (адыги) были, безусловно, полезны, как союзники в войне с Россией, но непосредственно в самой Турции они теряли свою ценность. Более того, пользуясь бедственным положением переселенцев, турецкие власти и тогда пытались извлечь для себя определённую выгоду. Так, всё тот же Берже указывает, что «в Трапезунд приехал Али-паша с целью формировать войска из добровольных охотников». Люди, лишённые всяких средств к существованию и проживавшие в палаточных городках на скудных прибрежных землях, шли воевать за интересы Константинополя.
Таким образом, говорить о каком-либо геноциде убыхов Российской империей однозначно нельзя, а вот рассмотреть роль турецких властей в трагедии Западного Кавказа стоит. Циничность ситуации подчёркивает тот факт, что переселение горцев удивительным образом совпало с резким падением цен на рабов на рынках Турции, что подводит к неутешительным выводам о качестве турецкого «союзника».
