АИААИРА – 26
(Продолжение. Начало в № 3)
Кстати, когда отступали, уже после Шубары, по этому ущелью пролетели два вертолета без опознавательных знаков и без подвесок с оружием. И наш гранатометчик, у которого оставался лишь один снаряд, не знал, что делать, а радист не смог выйти на связь, чтобы узнать, чьи они. Я и еще кто-то отговорили его стрелять: а вдруг наши? Лучше противника упустить, чем своих подбить… И только после окончания войны мы узнали, что это действительно были наши вертолеты. Летели в Ткуарчал.
В целом потери у нас были большие. Много убитых, а еще больше раненых, лишились и техники с вооружением. Некоторые считают, что тогда была поставлена сверхзадача – наскоком взять Каман и Шрому, выйти к подступам Сухума. Что и было сделано уже в 1993 году – поэтапно, стратегически выверено. А та операция была тактически не обоснована. Моментально, без подготовки и с тем составом наступающих победить было невозможно.
После нашего отхода грузины заминировали Шрому…
АЛХАС ТХАГУШЕВ, инвалид первой группы, директор Ассоциации инвалидов Абхазии:
– В Шромской операции я был в команде Ибрагима Яганова. В этой команде находились еще два афонца – Игорь Гунба и Освальд Жуковин, оба из охраны Президента. Игорь, к сожалению, погиб в июньской операции 93-го года, на тех же подступах к Сухуму, в Камане.
Наступление на Шрому в конце октября – начале ноября началось сразу после неудачного морского десанта в Очамчыру, состоявшегося 26 октября. Мы все трое из Нового Афона тоже участвовали в том десанте. Он оказался провальным из-за простого разгильдяйства – ребята случайно чем-то накрыли дизель, и он сгорел, баржа не могла дальше двигаться.
Операция на Шрому тоже была подготовлена не на высоте. Мы ни карты окрестностей, ни плана наступления не знали. Надо было нам рассказать хоть о задачах, о том, какая цель перед нами поставлена. Знали только, что идем в наступление… Мы были неопытными… Мне тогда только 21-й год пошел. Из афонцев в ней также участвовал, в группе Шамиля Басаева, Алхас Аргун.
Простояв ночь со 2 на 3 ноября в Шубаре, мы пошли в наступление. Наша группа шла в лоб на подступы к Шроме, то есть шла глупо в капкан, шла как на заклание. Хотя наши ребята там подбили БМП противника, те нас били из танка, работали снайперы. На нас шел шквальный, плотный огонь, а укрыться – негде. Помню момент, когда оказалось, что прямо за мной какой-то парень «поймал» пулю, он уже лежал, когда я это понял. Я и еще двое ребят били из СПГ (станковый противотанковый гранатомет) по грузинскому танку, но наша позиция была неудачная – танк, отстрелявшись, тут же прятался за сопкой, оказавшись для нас недосягаемым. Наша же бронетехника не должна была в этом открытом месте появляться – как на параде… Потерь у нас было много потому, что лишь за деревом можно было скрыться.
Сегодня искать виновных в неудаче Шромской операции нет смысла, никто злонамеренно не допускал поражения, это была общая неподготовленность, непрофессионализм. Да и Гиви Камугович был педагогом по образованию. Находясь на разных сопках, все неправильно взаимодействовали. Сейчас поздним числом понимаешь, что так нельзя было. Да, начало операции было успешным, а когда подошли к основной позиции – захлебнулись. Потому что к мосту через Восточную Гумисту, перед Шромой, шли по нисходящей дороге, и нас было видно как на ладони.
И очень жаль, что в итоге все так неудачно сложилось. Позже мне в московской клинике знакомый парень рассказывал, что к тому времени нашего наступления многие грузины, сбрив бороды, уже бежали…
Ранило меня уже после того, как разбили передовые позиции грузин, и подоспевшую к ним подмогу тоже разбили. Вначале пулю «поймал» в ногу, она прошла насквозь, но ничего не понял, ощущение было, будто оса укусила. Побежал дальше зарядить гранатомет и «поймал» основную пулю – в подреберье под левой подмышкой. Тогда в трех метрах от меня находился Ибрагим Яганов. Этот человек, конечно, очень храбрый, вояка до мозга костей. Помню, он наблюдал в бинокль, не шевелясь, за снайпером, а пули того подряд падали рядом с ним, его не задевая – говорят ведь, что смелого пуля боится. И вдруг Ибрагим делает резкое движение рукой и снимает снайпера… После моего ранения он сам стал стрелять из гранатомета.
В нас там стреляли пулями 5,45, и от этого многие сильно пострадали. Пройдя между ребрами, у меня такая пуля ударилась в позвоночник и остановилась в легком. Я свалился, но сознания не терял, разговаривал, однако меня трясло, и многих своих ощущений не мог понять. Оказывается, весь нервный ствол был поражен, и много крови потерял из обеих ран.
В Гудауте питерские врачи меня осмотрели и сразу сделали операцию – сделали то, что можно было сделать в наших условиях. И как только появился самолет, меня отправили в Москву. Сделали операцию на позвоночнике, где были гематома и разрыв нервного ствола.
Мое психологическое состояние? Сложно было свыкнуться с тем, что не смогу ходить. Но старался держаться, знал, за что пострадал, и в этом был смысл – я отличался от того соседа по палате, парня-спортсмена, который из-за любовных переживаний неудачно прыгнул со второго этажа и повредил позвоночник. А в депрессию и сейчас впадаю. Самая жесткая депрессия была в начале 93-го года. Не ел, не разговаривал, весь мрачный… И как-то мне Мардасоу, сын Дениса Чачхалия, принес Фазиля, и я начал читать. И смеялся – почти истерически. По кайфу было читать. Окружающие решили, что я умом тронулся. Фазиль ведь светлый, его произведения возымели на меня терапевтический эффект. Я до этого был как в капсуле, и Фазиль меня «расчехлил».
Многие ребята после войны не покончили бы с собой и в клиники не попадали, если бы их реабилитировали – в обязательном порядке.
Кстати, до нашего неудачного наступления на Шрому была еще попытка взять Ахбюк, но закрепиться на ней не смогли, и потери здесь также оказались немаленькими.
Была и другая операция. Для поддержания блокадного Ткуарчала по верховью Кодора были направлены около 50 человек. В этой операции участвовало немало ребят и из охраны Президента Владислава Ардзинба. Но почти всех, за исключением шедших впереди нескольких ребят, грузины взяли в плен. Их потом обменяли.
(Окончание в следующем номере)
Воспоминания бойцов-ветеранов записала Заира ЦВИЖБА
