Стихи в записной книжке
Последние дни апреля. Ночи тихие и холодные. Внизу клубится туман. И даже ветер с гор не срывает первый белоцвет садов. Окна зашторены толстым материалом. Внутри палаты чуть мерцает свет от электрической лампочки. Юрий пришел в себя – перед глазами только потолок.
Пытался повернуться на бок и тут же ощутил, что тело и голова в бинтах. Боль была невыносимой, от нее темнело в глазах. В палате перемешались запахи пота и йода. Люди в белых халатах… Где он: дома или в Кабуле? Вдруг вспомнил, как собирал вещи — до приказа об увольнении оставались считанные дни. Он хотел спросить о Николае Чирко, но боль оказалась сильнее.
… Накануне Нина Васильевна Рассоленко получила от сына письма. Юра сообщал, что к майским праздникам успеет в Чемерну. «Обязательно купите новую одежду: за два года так вырос, что на демонстрацию выйти будет не в чем».
Петр Семенович радостную весточку принес сыновьям Володе, Вячеславу, Николаю. Стали ждать. Праздник прошел, а Юры нет. Муж успокаивал жену и детей. Мол, Афганистан – не близкий свет. Из Москвы, наверное, даст телеграмму. Но телеграммы не суждено будет дождаться. Чуть позже военкомат сообщит: «Ваш сын, Юрий Рассоленко, погиб при исполнении…».
Нина Васильевна тогда еще работала на горпищекомбинате в Клинцах. Так и рухнула на пол. Таблетки, уколы. Впрочем, нет, ничего не помнит она о том мгновении. И даже когда привезли ее в Чемерну, как Юру схоронили, тоже не помнит.
…Рассказывали, что Юрий старался писать правду в письмах из-под Кабула. Но уже в первом предупредил родителей, чтобы весточки не хранили. И так было: их сжигали отец и братья. Но те письма не вычеркнуть из памяти. В них – трагедия тысяч семей, страшнейшие испытания, выпавшие на долю рабочего паренька из Чемерны.
Уже за первые бои он получил медаль. А еще – четырнадцать благодарственных писем от командования «за высокую личную исполнительность», Грамоту Верховного Совета СССР за подписью Горбачева.
Перед строем вручили медаль «Воину-интернационалисту – от благодарного афганского народа». В удостоверении к ней так и было написано: «С благодарностью от афганского народа». Пожалуй, он гордился этими строчками.
– Почитайте, – просит Петр Семенович, – Юра в школе и дома никогда стихами не увлекался, а там…
В записной книжке танкиста и песни, и стихи. Неизвестно, кто их автор. Но эти строки лучше всего передают настроение и мысли тех, кто шёл в бой. Не каждому суждено выжить. Цикл стихотворений заканчивается так: «Зачем ты нас позвал, Бабрак Кармаль?».
В его записной книжке было полсотни слов на языке пушту. Люди говорят, что нельзя жить в чужой стране, не зная ее языка. Кэтап – книга, улатай – город, халидж – дождь, патлон – одежда…
Он умирал в госпитале. Слишком обгорел, когда подбили танк. Рука и голова не подчинялись. Ребята наведывались к нему, но он так и не смог их вспомнить. Не знал и о том, что рядом скончался его друг-сослуживец Николай Чирко, из Стародуба.
… Они уже отстрелялись. Юра был наводчиком орудия, а Коля – водителем танка № 812. Прибыли в свое расположение, но даже не успели и чаю попить. «Духи» вновь активизировались близ Кабула. Прибежал Саша, земляк из Красной Горы, попросил выехать их экипаж: аккумулятор 815-го танка разрядился.
В колонне их танк был головным. Экипаж самый опытный. Их называли везунами. Но после боя в живых остался только командир танка. В горах танку развернуться негде. Когда попал термитный снаряд, танк горел, как свечка…
…В Чемерну приезжали ребята и из Красной Горы, Ивано-Франковска. Ни мать, ни отец Юрия не запомнили фамилий, знают сослуживцев сына только по именам. Так и говорят, что оба Александра к ним наведывались после похорон.
Первым приехал Саша из Красной Горы. Он привез дипломат с вещами и записную книжку Юрия. Но поговорить, как все случилось, не пришлось: их не было дома. Уже на второй день Нина Васильевна и Петр Семенович сами поехали в Красную Гору. Отыскали дом «афганца». Стали расспрашивать, а у парня руки трясутся. Слишком переживал, когда рассказывал. Потом приезжал в Чемерну и второй Саша, со своим братом Игорем. Засиделись до темноты.
– И во сне, – рассказывала Нина Васильевна, – лицо Саши не теряло оттенка суровости. Вздрагивал часто. Он спал на кровати Юры. И я не хотела от него отходить.
Петру Семеновичу Рассоленко вручили орден Красной Звезды. За сына. Но что значит этот орден по сравнению с таким горем горьким? Вот что Юра написал в своей записной солдатской книжке:
Будут матери плакать
День и ночь напролет,
Но никто никогда
Сыновей не вернет.
Как будто предчувствовал.
С. Васильев
Из публикаций «Труда» прошлых лет.