Подати и повинности крестьян-переселенцев западной Сибири (конец XIX — начало XX вв.)
Миграционные процессы в России в эпоху капитализма во многом зависели от правительственной политики как в широком смысле, так и от тех мер, которые непосредственно бы ли направлены на стимулирование или ограничение передвижения населения в те или иные районы страны. Среди таких мер известную роль играло податное обложение крестьянского населения в колонизуемых районах. Размеры податей и повинностей, наряду с другими факторами, оказывали серьезное влияние на успешность устройства переселенцев, на «приживаемость» крестьянских семей на новых местах.
При определении размеров податей с новоселов Сибири правительство вынуждено было учитывать различные, nopoй противоположные моменты. С одной стороны, интересы фис ка требовали взимать с переселившихся крестьян все накопившиеся на них’ недоимки и облагать их без промедления податями в местах водворения. Но с другой стороны стоял! интересы заселения окраин вообще, затем необходимость за селения полосы вдоль сибирской железной дороги, позднее — в годы столыпинщины — политические интересы, связанные попыткой путем переселений ослабить остроту аграрного во проса в центре страны. Переселение же и устройство хозяйства в Сибири требовало таких огромных затрат сил и средств что для большинства новоселов в первое время не могло быт и речи об исправной уплате всех податей в казну.
Выколатить копившиеся, недоимки путем продажи имущества переселенцев не представлялось возможным, так как многие крестьяне начинали жизнь в Сибири с батрачества и почти ни какого имущества не имели. Все отмеченные выше соображения и обстоятельства и породили указы правительства о податных льготах переселенцам Сибири.
Согласно «Временным правилам о переселении крестьян» от 10 июля 1881 г. переселяющимся крестьянам могла быть предоставлена отсрочка в уплате казенных и земских недоимок в зависимости от платежеспособности семьи Эта мера была явно недостаточной. В 1883 г. томский губернатор доносил царю, что недоимки за переселенцами составили 2528 рублей и что «недоимка эта почти безнадежна к поступлению, так как лица, за коими она чцрлится, не имеют никакого имущества и отчасти находятся в безызвестной отлучке»^. «Отлучка» переселенцев чаще всего объяснялась необходимостью заработать деньги для обзаведения своим хозяйством. Недоимки, накопившиеся в Европейской России, возрастали с первого же года проживания в Сибири, когда переселенец, наконец, заводил самостоятельное хозяйство.
Они составили такую сумму, взыскать которую с бедняцкого двора было невозможно. Правительство, опять же уступая обстоятельствам, а не из альтруистических побуждений вынуждено было предоставить переселенцам новые льготы. По правилам о переселении крестьян 1889 года переселенцы освобождались от уплаты всех казенных и земских сборов на трехлетний срок с момента водворения, а в следующие три года эти сборы взимались в половинном размере .
Практика, однако, показала, что для большей части переселенцев трехлетний срок освобождения от казенных платежей был совершенно недостаточным. За этот отрезок времени бедняцкие семьи не могли завести более или менее нормально функционирующее крестьянское .хозяйство. * По обследованию 1894 года в первые три года могли обходиться хлебом собственного урожая всего 23,3% томских новоселов*. От переселенческих поселков Западной Сибири в правительственные учреждения поступали прошения о продлении льготного срока хотя бы еще на три года: они «только-только начали обзаводиться хозяйством» и уплата налогов и повинностей могла их снова разорить®. С 90-х годов XIX века наблюдается, с одной стороны, возрастание процента бедноты среди переселявшихся крестьян.
с другой,— ухудшение во всех отношениях условий устройства в Сибири, что требовало от новоселов затраты больших средств, чем ранее, для обзаведения самостоятельным хозяйством. Все это вместе взятое привело к тому, что период становления хозяйств переселенцев значительно возрос.
Это было настолько очевидно, что правительство должно было внести поправки в законы о переселенцах. Согласно «Временным правилам о добровольном переселении сельских обывателей и мещан-земледельцев» от 6 июня 1904 года недоимки в казенных сборах слагались с переселявшихся крестьяй, а льготный срок освобождения от казенных платежей и земских денежных-сборов в Сибири был увеличен до 5 лет, в последующие пять лет уплата всех налогов производилась в половинном размере®.
Правительство вынуждено было это сделать, так как после трех лет переселения крестьяне все равно не могли ничего уплатить и превращались в хронических недоимщиков. Главное управление землеустройства земледелия объясняло эту меру правительства главным образом тем,>}то районы водворения переселенцев в начале XX века все более удалялись от обжитых мест и тем самым «условия хозяйственного быта новоселов коренным образом изменились, так как им приходится ныне не только устраивать собственное хозяйство, но и создавать необходимую культурную и экономическую обстановку, которую переселенцы прежних лет находили готовой в смежных старожильческих районах»^.
Правительственная льгота, как оказалось в дальнейшем, применялась в действительности далеко не ко всем переселенцам. Податными льготами, отмечало Переселенческое управление, пользовались только те переселенцы, которые одновременно причислялись на новых, только что открытых для заселения участках®. Полное же заселение поселков, как известно, растягивалось на несколько лет. Позднейшие переселенцы обычно всегда включались в.общую раскладку платежей и повинностей наравне с теми, кто прожил на новом месте 5—10 и более лет®. Такая раскладка податей производилась и при трехлетних льготных сроках и при пятилетних. Материалы массовых обследований переселенческих хозяйств показали, что «льготное положение хозяйств позднейшего водворения остается нередко только на бумаге» Такое же положение с казенными и земскими платежами складывалось и для тех переселенцев, которые переселялись к старожильческим селам.
Общества старожилов, как правило, никогда не учитывали права новоселов на льготы и облагали их налогами по принятому в общине принципу сразу после водворения несмотря на то, что старожильческим обществам снижались причитавшиеся с них оклады государственной оброчной подати в соответствии с числом вновь заселяемых душевых наделов: в первые пять лет по. заселении каждого такого надела — на всю причитавшуюся с него сумму государственной оброчной подати, а в последующие пять лет — на половинную сумму. Приселяющиеся должны были, кроме уплаты больших сумм денег за приемные приговоры, с первых лет жизни выполнять все натуральные повинности и уплачивать все денежные сборы. Более того, новоселов заставляли платить и недоимки, которые накопились в поселке староселов или в обществе старожилов еще до прибытия переселенцев
Это особенно вызывало их недовольство. Если обычно бесправные новоселы уплачивали причитающиеся с них доли окладов подати и сбора в течение всех льготных сроков то принуждение к уплате недоимок за прежние годы казалось им особенно несправедливым, и они отказывались участвовать в раскладке таких недоимок Администрация западносибирских губерний практически не контролировала соблюдение правил о льготах по взиманию платежей и сборов с недавно прибывших переселенцев. Когда же томский губернатор в своем циркуляре от 15 января 1912 г. предложил уездным съездом крестьянских начальников отменять те приемные приговоры, в которых принятие переселенцев в состав общества обусловливалось участием их во всех раскладках и обложениях наравне со старожилами, последовало письмо начальника Переселенческого управления в земский отдел Министерства внутренних дел с ] требованием отмены этого циркуляра Переселенческое ве домство считало, что льготы по платежам имеют личный характер и не могут носить в себе признаков обязательности.
Если же переселенец, вступая в общество старожилов, «добровольно» соглашается уплачивать все причитающиеся по раскладке платежи, то нет основания запрещать ему неиспользование льготы’®. Начальник управления не упоминает о том, что это согласие переселенцев вынужденное, данное ими под угрозой выселения из села. Главное, что беспокоило Петербург, как бы отмена несправедливых, незаконных приговоров не задержала приселение к старожилым обществам, «которое достигает ныне весьма значительных размеров, в особенности в Томской губернии» Отсюда и циркуляр Томского губернатора был признан не соответствующим колонизационным целям Переселенческое управление, таким образом, предупреждало все попытки реализовать податные льготы новоселов.
На Алтае же податные льготы доходили до переселенцев с большим запозданием. В XIX веке алтайские новоселы часто образовывали отдельные селения: заселки, выселки, заимки, но входили в старожильческую общину. Вследствие того, что раскладка оброка и других сборов производилась по ревизским душам, нередко переселенческий заселок, образуя одно общество со старожильческим селом, в котором ревизских душ по кладному листу было вдвое больше, чем наличных годных душ, уплачивая сборы и за умерших старожилов. «Платить за живых сибиряков мы еще согласны, потому что все — подмога, а за что же нам платить за мертвых сибиряков?» — возмущались новоселы Как водворившиеся в отдельных селениях, так и приселившиеся к старожилам, переселенцы облагались 6-рублевым оброком со дня причисления их Томской казенной палатой по месту их нового водворения 2°. Кроме этого, с каждой души взималось 2 руб. податей и мирские и волостные расходы, составлявшие по 10—11 рублей с души мужского пола В среднем размер всех повинностей, падающих на работника, доходил в 90-е годы XIX века до 20 руб. в год^^. Так как в округе ревизии не проводились с 1858 года, то увеличение общей суммы оброчной подати, следуемой Кабинету (4 руб. 50 коп. 6-рублевого— 50 коп. оброка шло в доход Кабинету, а 1 руб. 50 коп.— казне), происходило лишь вследствие притока переселенцев.
В 1880 г. эта сумма достигла 800000 руб., в 1885 г. — 834 160 руб., в 1890 г. — 886 421 руб., а с 1890 г. она стала превышать 900000 руб.2з. На казенных землях Томской и Тобольской губерний податные льготы, если только они доходили до переселенцев, касались лишь казенных платежей и земских сборов, которые составляли меньшую половину всех поборов с крестьян. Мирские сборы (волостные и сельские) составляли в среднем около годового оклада (в Европейской России они составляли V? часть всех платежей) и ими крестьяне облагались сразу после водворения: после образования отдельного общества, которое создавалось по прибытии на участок десяти домохозяев 2.
Волостные сборы тратились в основном на содержание аппарата управления волостью. В двух переселенческих волостях Тарского уезда (Новоягодинской и Петропавловской) распределение волостных сборов происходило следующим образом: 1. Потребности волостного управления — 3316 руб. 2. Потребности волостного хозяйства (главным образом дорожные сооружения)— 219 руб. 3. Школьные расходы — 85 руб. 4. Земское хозяйство и общее управление — 628 руб.^^. Таким образом, из 4248 руб. всех сборов на управление расходовалось 78% суммы.
при раскладке волостных сборов в Томской губернии на одного годного работника приходилось в год 5 руб. 03 коп., т. е. семья, в которой было три работника, должна была уплачивать только сборов этого рода 15 руб. 09 коп.®*. Сельские сборы предназначены были для содержания должностных лиц сельского управления (старост, писарей), расходовались на жалованье десятским, сотским, сторожам и т. д. На эти средства строились или покупались, а также содержались и ремонтировались здания для сельского управления, хлебозапасные магазины и т. п. Сельские сборы по своему размеру существенно отличались друг от друга и в разных селениях, но, как правило, у переселенцев эти сборы были относительно выше, чем у старожилов.
Причина этого заключалась в том, что у старожилов все здания и сооружения общественного пользования уже существовали и сельские сборы расходовались лишь на их содержание и ремонт, а переселенцам, основавшим новые поселки, приходилось все создавать заново. Для неокрепших переселенческих семей уплата с первого года жизни в Сибири волостных и сельских сборов была чрезвычайно обременительной. Переселенцы писали безрезультатные прошения с просьбами об освобождении от мирских сборов®®. Невозможность для многих переселенческих хозяйств уплачивать мирские сборы приводила к росту недоимок.
Так, по окладу 1911—1912 гг. с переселенцев Туринского уезда полагалось мирских сборов и страховых платежей 13209 руб., недоимки же по этим видам сборов составляли 3140 руб., т. е. 23,7% оклада, с переселенцев Тарского уезда причиталось 14 307 руб., недоимки составили 4447 руб.т или 31,1% оклада На практике переселенцы облагались волостными и сельскими сборами не с момента формального водворения, а раньше — с момента прибытия в. поселок. Задержка же в перечислении новоселов к новому месту жительства, приводила к тому, что переселенцы долгое время должны были уплачивать мирские сборы в двойном размере: на родине и в Сибири. Недоимки по казенным платежам на родине с переселившихся законным порядком крестьян стали слагаться мирские же и земские сборы такому сложению не подлежали.
Волокита с перечислением, таким образом, тяжело отражалась на положении переселенческих хозяйств. Многочисленные жалобы новоселов вызвали появление циркуляра Министерства финансов в 1897 г. об ускорении процесса перечисления ®’. Однако подобные циркуляры не могли изменить стиль работы царских учреждений, и в 1912 г. Переселенческое управление вынуждено было констатировать то,^что «нередко перечисление по месту нового жительства лиц, водворившихся на казенных участках и в старожильческих селах, задерживается на продолжительное время, вследствие чего переселившиеся облагаются мирскими сборами в течение нескольких полугодий по двум обществам — по месту прежнего и нового жительства»
Кроме мирских платежей, уплачиваемых уже с момента водворения, переселенцы сразу по прибытии в Сибирь должны были исполнять натуральные повинности.- Правительственными распоряжениями было установлено, что переселенцам могут быть по отбывании натуральных земских повинностей в течение первых трех лет предоставлены льготы, которые «по местным условиям окажутся возможными» Как известно, новоселам на местах зачастую не предоставлялись даже те льготы, о которых в циркулярах говорилось в более категоричной форме; распоряжение же в виде пожелания воспринималось как совсем не обязательное. Передача решения на усмотрение местных властей приводила к тому, что предоставление льгот «оказывалось» невозможным, и Переселенческое управление признавало,- что «эти льготы фактически нигде не соблюдаются»
По единогласному мнению современников и исследователей, натуральные повинности в Сибири были очень тяжелым бременем для крестьянских хозяйств. Крестьяне должны были поддерживать в исправном состоянии дороги и дорожные сооружения, причем часто их принуждали выходить на ремонт дорог в самый горячий период полевых работ. Для переселенцев в период устройства хозяйства подобные повинности были просто губительными.
Кроме дорожной, крестьяне должны были отбывать подводную, квартирную повинности, на Алтае участвовать в опалке лесов, исполнять обязанности десятских, сотских и пр. Так, например, об одной из «прочих» повинностей томский губернатор писал в своем отчете: «Борьба с лесными пожарами вообще крайне затруднительна, а в Томской губернии, при ее громадных расстояниях, она является трудно осуществимой и очень обременительной для крестьянского населения, так как приходится созывать его в сколько-нибудь значительном количестве рабочих сил с обширной площади, часто на очень дальнее расстояние и причем в рабочую пору»®®. • Значительно меньшая плотность сельского населения в Западной Сибири по сравнению с Европейской Россией являлась’ причиной того, что натуральные повинности сибирских крестьян были значительно большими по объему, чем те же повинности крестьян центра страны. В Томской губернии в 1913 г. на одного работника натуральных повинностей приходилось по 8 руб. 24 коп.®^Г Это было неприятным сюрпризом .для переселенцев.
Селения в Сибири располагались сравнительно далеко друг от друга, и это сказывалось в первую очередь на объеме дорожной повинности, составлявшей значительную часть натуральных повинностей сибирских крестьян. В Тарском уезде Тобольской губернии дорожная повинность составляла ‘/з всех натуральных повинностей (в денежном выражении) ®®. В Мариинском уезде на одного работника приходилось до 21 сажени тракта, не считая проселочных дорог®®. Обычно для выполнения дорожной повинности отправлялась пятая часть мужского населения села Переселенческие семьи не могли без значительного ущерба для себя отправлять эти непривычно большие повинности, особенно в самый трудный для них период, период становления самостоятельного хозяйства. Протест новоселов выражался как в подаче прошений об освобождении их от натуральных повинностей так и в прямых отказах от их выполнения Так, волостной сход Алексеевской волости ToivfcKoro уезда (в волости было образовано в 1907—1908 гг.
24 переселенческих поселка) в июле 1910 года постановил приговор, в котором категорически отказался от раскладки суммы сборов взамен натуральных повинностей на содержание в исправности дорожных сооружений. Заведующий водворением переселенцев в Томском подрайоне, учитывая крайнюю бедность и «платежное бессилие» новоселов волости, возбудил ходатайство об освобождении переселенцев от несения натуральной подводной повинности в 1910 г.
Население продолжало не платить сборов, и волостное правление приступило к составлению описей имущества новоселов, после чего описи были переданы полицейскому приставу для производства торгов. Однако при попытке отобрать имущество для продажи переселенцами были убиты урядник и сотский, а остальная полиция разогнана. Только с прибытием воинской команды властям удалось добиться ареста части имущества, предназначенного к продаже^.
По истечении льготных сроков переселенцы подлежали обложению и казенными платежами. По закону 1889 г. в губерниях Томской и Тобольской оброчная подать определялась соразмерно с подушной за землю податью, вносимой местными крестьянами-старожилами, по переложении ее на десятину земли Позднее, согласно закону 19 января 1898 года о замене взимаемых в Сибири подушных сборов государственной. оброчной и поземельной податями, переселенцы, водворяемые на казенных землях, облагались оброчной податью также по принципу соразмерности с окладами соседних селений крестьян-старожилов, «находящихся в одинаковых с переселенческими поселками условиях»
Исчисление окладов государственной оброчной подати происходило следующим образом; разделив оклад оброчной подати, назначенной на соседнее с переселенческим поселком старожйлое общество, на количество десятин земли, состоящей в пользовании этого общества, и получив путем такого деления средний подесятинный оклад, вносимый крестьянами-старожилами в казну, казенная палата по этому подесятинному окладу и по числу десятин земли, отведенной в пользование переселенчеСКОРО поселка, определяла размер оклада с новоселов данного поселка Результатом такого порядка исчисления оброчной подати явилось то, что переселенцы облагались податями в большем размере, чем старожилы. Происходило этО’ вследствие того, что казенные палаты при исчислении оброчной подати со старожилов в расчет принимали не все земли, находящиеся в их владении, а лишь обрабатываемые угодья, в результате чего подесятинный оклад подати с этих угодий достигал высоких значений — до 78 коп. с десятины.
При обложении таким же окладом переселенцев плата исчислялась из расчета всех 15 дес., полученных каждым новоселом, хотя из этого количества земли обычно обрабатывалась незначительная часть удобных угодий Чиновник Переселенческого управления, командированный в Томскую губернию, установил, что в губернии переселенцы уплачивали оброчной подати более чем по 18 коп. с десятины, тогда как обложение старожилов за всю отведенную им землю не превышало 13 коп. с дес., а в волостях, где по преимуществу образовывались переселенческие участки, старожилы платили: в Кыштовской волости — по 12,5 коп., в Иткульской — по 10 коп., Богородской — по 9 коп.. Новокусковской — по 6 коп.. Николаевской — по 4,5 коп.’*®. Таким образом, размеры оброчной подати, устанавливаемые для переселенцев, были, как правило, несоразмерно велики и доходили порой, по сведениям Переселенческого управления, до 30% чистой доходности с земли Но даже в тех случаях, когда соблюдалась формальная «соразмерность» оброчной подати переселенцев и старожилов, для новоселов было значительно труднее выносить тяжесть этого обложения, так как за время льготного срока многие переселенческие семьи не могли завести устойчивое хозяйство, способное справляться с уплатой всех сборов и отправлением разного рода повинностей.
Податные инспекторы, сталкиваясь с поразительной по сибирским масштабам бедностью переселенцев, проживших в Западной Сибири льготный отрезок времени, становились порой в тупик при определении размеров оклада государственной оброчной подати. Чиновникам трудно было выполнять положения закона, так как многие переселенческие поселки, расположенные на неудобных землях, невозможно было сравнивать с каким-либо старожильческим селом, которое находилось бы в «одинаковых с переселенческим поселком, условиях».
Так, податной инспектор Тобольской казенной палаты в августе 1905 года приступил к исчислению оброчной подати с переселенцев Туринского уезда, которым с 1 января 1906 г. истекал льготный" по платежу сборов срок. Таких переселенческих семей в 17 поселках уезда оказалось ИЗ (из 893 чел.). Всего посевной площади в этих хозяйствах было 154 дес., т. е. по 1,36 дес. на двор, лошадей— 169 — по 1,5 на двор. Урожайность переселенческих полей, по сведениям, собранным инспектором, была гораздо ниже, чем у старожилов, и новоселы своими посевами не могли обеспечить гцзодовольствование семей.
Промыслами переселенцы в отличие от старожилов не имели возможности заниматься, а лошади были куплены на ссуду, которую еще предстояло выплачивать®®. Обложение таких переселенческих дворов оброчной податью означало лишь накопление безнадежной к поступлению недоимки.
Особенно большие недоимки по казенным платежам накоплялись в таежных районах, где все условия жизни и ведения хозяйства были намного сложнее и где переселенческие поселки отличались наибольшим процентом бедноты Так, с переселенцев Туринского уезда оброчная подать и земский сбор по окладу 1911—1912 гг. составляли 969 руб., а недоимки— 1198 руб., или 124% оклада, с переселенцев Тарского уезда по окладу этого же года казенные и земские платежи составили 4894 руб., недоимки — 8435 руб., или 172®/о оклада®’. Размер всех платежей и сборов с переселенческих дворов был подвержен значительным колебаниям. По данным обследования 1912 г. хозяйство новоселов в среднем уплачивало по 14 руб. 01 коп.®2. В Томском уезде в 1911 году переселенцы платили по 14 коп. оброчной подати с десятины земли®®, т. е. при пятнадцатидесятинной норме на каждую надельную душу приходилось по 2 руб. 10 коп. (14 коп. с десятины— это еще оггносительно невысокое обложение; в среднем в Томской губернии переселенцы платили более чем по 18 коп. за десятину надельной земли а согласно данным подворного обследования 233 переселенческих поселков в 1903 г. переселенцы по полному окладу должны были вносить оброчную подать в размере 24 коп. с десятины,^®). Средняя переселенческ-ая семья Западной Сибири состояла из 6,2 чел., в.том числе мужского пола — 3,2 чел..
Следовательно, семья новоселов получала в среднем 3 душевые доли, так как при зачислении земли доля полагалась на каждого члена семьи мужского пола, включая грудных младенцев, и, таким образом, оброчные платежи со среднего по составу двора составляли в Томском уезде 6 руб. 30 коп. Земский сбор устанавливался в размере около 40% от казенного®^, т. е. в данном случае на одну семью приходилось 2 руб. 50 коп., а всего оброчная подать и земский сбор составляли 8 руб. 80 коп. на переселенческий двор. Волостные сборы в Томском уезде на одного годного работника составили 5 руб. 03 коп.®®.
Сельские сборы, как уже говорилось, были самыми большими по величине, однако они, как правило, были меньше волостных сборов и в среднем составляли до половины последних ®®, т. е. цсего мирских сборов на одного годного работника приходилось около 7 руб. 50 коп. Таким образом, основные платежи переселенческой семьи с тремя душевыми долями и с одним годным работником составляли 16 руб. 30 коп., с двумя работниками— 23 руб. 80 коп., с тремя — 31 руб. 30 коп.
Для переселенческого хозяйства это были огромные суммы, выплачивать которые, не ставя хозяйство на грань разорения, мог далеко не каждый двор новоселов. Преслсжутая зажиточность крестьян Сибири, которая обычно демонстрировалась в натуральных показателях, сопровождалась, как правило, настоящим денежным голодом. Особенно это было заметно в отдаленных от обжитых мест, от городов, от рынков сбыта переселенческих поселках, образованных во второй половине 90-х годов XIX — начале XX вв. «Сибирскую деревню,— писала газета «Сибирская жизнь»,— от безденежья не спасают и хорошие урожаи.
В доме полном, как чаша, сплошь и рядом не оказывается необходимых 2—3 рублей и 15—20 коп. трактуются как большие деньги»®®. В этих обстоятельствах уплата 20—30 рублей различных платежей для недостаточно окрепших бедняцких переселенческих хозяйствбыла буквально разорительной.
Крупный переселенческий чиновник Г. Ф. Чиркин, будущий начальник Переселенческого управления, анализируя материалы обследования 233 переселенческих поселков в 1903 г. и отмечая, что обложение переселенцев доходит до 30% чистого дохода от земледелия, писал: «При таких условиях неравномерного и обременительного обложения все пособия, ссуды и культурные начинания переселенческих учреждений могут оказаться в значительной степени напрасными»®’. Особенно страдала от тяжести податного бремени переселенческая беднота, так как принципы раскладки платежей и повинностей, как правило, либо совершенно не учитывали доходность хозяйства, либо учитывали ее в незначительной степени, и беднота часто уплачивала такие же суммы денег, что и зажиточные дворы.
Данные массового обследования переселенческих хозяйств в 1903 г. показали, что «обычные признаки платежеспособности двора весьма примитивны: ни урожайность, ни различное качество земли, ни распределение угодий, ни даже посевная площадь не принимаются в расчет»®®. Материалы других обследований переселенческих хозяйств также подтверждают то, что раскладка сборов в большинстве случаев производилась на мужскую надельную душу или на одного годного работника®®. В последнем случае, при раскладке на «годницу» «совсем не редкость,— писал исследователь об Алтае,— если работник, живущий круглый год в сроку у хозяина (т. е. батрак.— А. М.), платит столько’ же, а иногда немногим больше, чем сам хозяин» ®”.
В результате применения указанных, широко распространенных принципов обложения в переселенческих общинах с каждой десятины посевной площади бедноты взималось платежей гораздо больще, чем с десятины многопосевных переселенцев, несмотря на то, что по урожайности посевы зажиточных хозяев всегда превосходили посевы остальных дворов. Такое же положение выявилось и при перерасчете обложения на голову рабочего скоТа. Вопреки всякой логике недавно прибывщие, еще не полностью устроенные семьи новоселов платили относительно больще, чем многопосевные и многолошадные хозяйства староселов, располагавшие лучшими по качеству угодьями.
Приведенная таблица, однако, не полностью отражает неравномерное обложение переселенческих дворов, так как, вопервых, в группах староселов были малопосевные хозяйства, так же как и новосельческие, платившие с десятины самые высокие подати, а во-вторых, в группах новоселов имелись зажиточные семьи, обложенные сравнительно невысокими податями с десятины посева и головы рабочего скота. Группировка по времени прибытия, таким образом, несколько затушевывала огромную разницу в относительном обложении переселенческих дворов. Группировка же по посеву 3697 хозяйств новоселов Томского и Мариинского уездов, обследованных в 1911 — 1912 гг., показывает, что с десятины посева беднейших переселенцев взималось оброчной подати в 8 раз больше, чем с десятины зажиточных хозяйств®®. Попытки переселенцев ввести прогрессивное обложение встречали сопротивление со стороны зажиточной части деревни и не получали поддержки администрации.
Так, в деревне Тюменькиной Кривощековской волости Томского уезда, где переселенцы составляли большинство, в 1903 г. было принято сходом решение о введении повышенной платы за каждукг следующую свыше трех десятину и рабочую лошадь. Зажиточные, составлявшие меньшинство, апеллировали к уездному съезду крестьянских начальников, и в результате приговор крестьян был отменен. Раскладка податей была вновь установлена, исходя из числа годных работников в семье.
Верхушка деревни осталась довольной отменой приговора®®. Таким образом, все подати и повинности сибирских переселенцев по своему содержанию, форме, методам раскладки явились в значительной мере пережитком феодализма. Государство, организовывая переселение крестьян на свободные земли Сибири, кроме политических целей, преследовало и фискальные интересы. Подавляющему большинству переселенцев противостояли, с одной стороны, государство помещиков и сам царь, создавшие и охранявшие податную систему, и, с другой стороны, сельская буржуазия, стремившаяся переложить основную тяжесть платежей и повинностей на плечи низов деревни. Переселенцы-бедняки, начинавшие жизнь в Сибири с батрачества, при выколачивании недоимок, проводившихся. путем описи и продажи имущества, нередко вновь оказывались на грани разорения.
А. В. МИНЖУРЕНКО