«Любая женщина могла получить сапогом в живот»
Маргарита Юдина, получившая 23 января в Петербурге удар полицейским сапогом и сотрясение мозга, на следующий день сообщила в интервью телеканалу «78», что «обидчика простила». Не прошло и нескольких дней, как она сказала «Новой газете», что собирается в Следственный комитет с требованием возбудить уголовное дело, а виновного разыскать и привлечь к ответственности. Она объяснила свое решение. Наш разговор состоялся в Луге, районном центре Ленинградской области. От Петербурга около ста пятидесяти километров. Неказистый деревянный дом на окраине города, трое взрослых детей, собака и несколько кошек.
Всероссийская известность свалилась на 54-летнюю Маргариту после того, как на протестной акции ее ударил ногой петербургский полицейский. Упавшая навзничь женщина ударилась головой и попала в реанимацию с сотрясением мозга. Это еще полбеды для правоохранительного имиджа, но инцидент попал на видео, и скандал в считаные минуты приобрел федеральный масштаб.
На разговор Маргарита Юдина согласилась легко: «Спрашивайте. Скрывать мне нечего.
Расскажу, как за картонный стаканчик дела уголовные возбуждают, а за сотрясение мозга — достаточно попросить прощения».
— Маргарита, вы живете в Луге, а вечером 23 января встретились с полицией на Невском проспекте. Что вас привело в Петербург?
— Я в Питер поехала на протестное собрание. За свободу политзаключенным, за свободу Алексею Навальному, которому грозит опасность в заключении. Против коррупции и беспредела. Ну и в банк заодно заехала поменять просроченную карточку.
— Не боялись выходить на акцию, которую власть заранее объявила несогласованной и незаконной?
— Ничего противоправного я не совершала. В соответствии с Конституцией мы имеем право на свободу собраний, на право свободного выражения своего мнения.
Законодательство о митингах — разрешенных, не разрешенных — считаю, противоречит Конституции, поэтому скорее сам этот закон незаконный.
— Как и где вы получили травму?
— Это было на Невском проспекте, у Московского вокзала. Под конец акции, когда народ стал расходиться, около половины шестого. Я уже хотела уезжать. Думала, что все, все разошлись, и вдруг откуда ни возьмись появляются омоновцы. Зачем? Какая глупость. Зачем они нужны были, когда уже почти все разошлись, зачем эта бессмысленная акция устрашения? Я хотела уйти, но услышала крики, вопли — [правоохранители] начали хватать молодых людей. Я выскочила на проезжую часть, рядом с тротуаром. Увидела, что сначала какую-то девочку утащили — это было далеко от меня. Потом я увидела, что ведут парнишку.
Я вышла навстречу, сказала: «Опомнитесь, что вы делаете?» И вижу летящий в меня омоновский сапог.
Потом я плохо помню, что было. Резкая боль в голове, мозг просто глаза выдавил. Боль адская. Я сознание потеряла, но ненадолго. Какие-то ребята меня привели в чувство, подняли. Я как сквозь сон помню, что меня отвели на тротуар, потом на Московский вокзал. Я плохо помню эти перипетии, мы где-то ходили, искали медпункт... В медпункте я более-менее пришла в себя. Ну как пришла — смогла разговаривать. Подъехала полиция, взяли у меня показания. Записали с моих слов, я подписала.
— Что вы им рассказали?
— Я рассказала, что меня ударил омоновец, я помню, что так и было записано. Это я потом узнала, что это был не омоновец, а полицейский.
ПРОДОЛЖЕНИЕ