СТРОИЛ МОРОЗОВЫМ, РЯБУШИНСКИМ, ФОН ДЕРВИЗАМ, А УМИРАЛ В КОММУНАЛКЕ
7 июля 1926 года архитектор Федор Шехтель, украсивший Москву своими особняками, умер в комнате коммунальной квартиры в бывшем доходном доме Густава Гельриха (Малая Дмитровка, 25, стр. 3). Правда, есть версия, согласно которой, незадолго до смерти родственники вывезли 67-летнего Шехтеля, находившегося в очень тяжелом состоянии, на дачу в Петровско-Разумовском. Однако сути эта информация не меняет: после...
7 июля 1926 года архитектор Федор Шехтель, украсивший Москву своими особняками, умер в комнате коммунальной квартиры в бывшем доходном доме Густава Гельриха (Малая Дмитровка, 25, стр. 3).
Правда, есть версия, согласно которой, незадолго до смерти родственники вывезли 67-летнего Шехтеля, находившегося в очень тяжелом состоянии, на дачу в Петровско-Разумовском. Однако сути эта информация не меняет: после того, как архитектор в 1918 году был выселен из дома на Большой Садовой (д. 4, стр. 1), который он построил для своей семьи, Шехтель жил в нищете в комнатке коммунальной квартиры вместе с семьей своей дочери Веры.
В дом на Большой Садовой семья Шехтелей переехала в 1910 году, продав дом, построенный в 1896 году тогда еще молодым архитектором в Ермолаевском переулке (д. 28, стр. 1).
Незадолго до смерти Федор Осипович, находясь в отчаянном положении, написал пронзительное письмо издателю Ивану Сытину:
«У меня нет средств даже на лекарство, я состою на социальном обеспечении и получаю по ходатайству Наркома А.В. Луначарского высшую персональную пенсию — 75 рублей в месяц, мне 67 лет, жене столько же, дочь Екатерина Федоровна тоже инвалид труда — у нее туберкулез легких, на последние крохи я ей купил «Ундервуд», но как Вы, кажется, знаете, работы нигде нельзя достать. Жена не отходит от меня — должна иметь кухарку и вот на эти 75 рублей я должен кормить четверых, платить за квартиру 2 червонца (газ, электричество и т.д.).
Вы знаете, как я люблю работать, но нигде не могу заполучить таковую, и никто ничего не покупает; между тем я окружен несметными, по-моему, богатствами: моя коллекция картин, персидских миниатюр, библиотека бесценны; около десятка инкунабул начала XV столетия, которые оценивают в сотни тысяч, никто не покупает. Все мои картины должны быть в музеях, офорты… оригинальная бронза, удивительная скульптура. (…) Вот краткий перечень моих картин: Левитан И.И. «Черное море», его же аллея в парке с фигурою жены П.М. Третьякова (Вера Николаевна). Его знаменитую «Дорожку», как и «Музу» Врубеля, я съел еще в прошлом году. Остались еще Врубеля «Садко», торшер его же. Его Мефистофеля я продал за гроши (С.И. – далее Шехтель приводит список еще имеющихся у него произведений искусства). Посоветуйте мне, что делать, как спасти все эти ценности; я боюсь, что придут из Красно-Пресненского нашего Районного отдела и отберут картины, мебель для устройства местного клубного Музея. Моя жена стара и немощна, дочь больная (туберкулез легких) и чем она будет существовать, я не знаю, нищенствовать при таких ценностях — это более чем недопустимо. Продайте все это в музеи, в рассрочку даже, но только чтобы они кормили жену, дочь и сына Льва Федоровича.
Если Вы позволите считать Вас одним из моих душеприказчиков — я умер бы с легким сердцем и благословлял бы Вас. (…) Я Вас умоляю приехать сегодня вечером, навестите и еще неизвестно, застанете ли меня в живых. Мой телефон 5-69-19. Вызовите Наталью Тимофеевну или Екатерину Федоровну или Веру Федоровну. Я забыл упомянуть о моих удивительных персидских миниатюрах и лиможских эмалях. Манускрипт персидский в оригинальном переплете с 38 миниатюрами. (…) Главное же, застаньте меня еще в живых — приезжайте хоть до 12 часов ночи. На днях меня посетила делегация от Московского Архитектурного общества во главе с Председателем академиком А.В. Щусевым, я был очень тронут. Я строил всем Морозовым, Рябушинским, фон Дервизам и остался нищим. — Глупо, но я чист».
Визит делегации Московского Архитектурного общества во главе с Алексеем Щусевым объясняется тем, что Шехтель с 1901 года был членом, а с 1906 по 1922 годы – бессменным председателем этой организации. Кроме того, он был почетным членом Общества британских архитекторов, архитектурных обществ Рима, Вены, Глазго, Мюнхена, Берлина, Парижа.
Одними из лучших работ Шехтеля в Москве считаются особняки: Морозовой на Спиридоновке, Рябушинского, Дерожинской. Он перестроил Художественный театр в Камергерском переулке. В 1901 году Шехтель удостоен звания академика Императорской Академии художеств Санкт-Петербурга. В 1906-1907 годах по проекту Шехтеля было построено новое здание Ярославского вокзала.
Первая мировая война, революция, разруха не позволили воплотить в жизнь многочисленные проекты архитектора, хотя он пытался работать практически до самой смерти. Зарабатывал чтением лекций, в 1918 году получил должность профессора во ВХУТЕМАСе. Однако в качестве архитектора в Советской России он оказался не востребован. Несмотря на то, что Шехтель подготовил целый ряд архитектурных проектов (он сам участвовал в конкурсах на возведение мавзолея Ленина, памятника 26 бакинским комиссарам, делал проект Днепрогэса), реально воплощен из них был только один – павильон Туркестана на Первой Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке (1923).
Сергей ИШКОВ