Альфред Нокс

Я ужинал с госпожой Р. и за ужином встречался с князем Чавчавадзе, который командовал одной из бригад кавказской Ди­кой дивизии и поведал мне удивительную историю о марше на Петроград.

Дивизия, которая шла впереди сил Корнилова, оказалась изо­лированной: по приказу Совета вся связь со Ставкой была на­рушена. Авангард горцев выгрузился в районе Павловска, в 17 милях к югу от Петрограда. Команду из 40 человек отправили в по­селок, чтобы выбрать для солдат места для постоя. Эти 40 че­ловек вышли на батальон Павловского полка с пулеметами, на­правленными «на защиту революции», и батальон бежал.

Кавказцы удивились и наконец решили, что наткнулись на место проведения учений. Они говорили: «Должно быть, эти солдаты учатся воевать, но не знают, с чего начать!»

Когда они вышли к главным силам Павловского полка, один из солдат пошел к кавалеристам и спросил, куда они направля­ются. Кавказцы ответили, что они идут в Петроград, чтобы по­давить большевистский мятеж. Тогда солдаты-павловцы отве­тили: «В таком случае мы пойдем с вами, а то мы думали, что вы идете устраивать контрреволюцию».

Довольные тем, что не нужно воевать, они вместе добрались до штаба армии обороны, где нашли заместителя командую­щего Петроградским военным округом, простодушного и веж­ливого генерал-лейтенанта Кузьмина, сидевшего в одном из помещений складов в окружении телефонных аппаратов. Едва прибывшие успели объяснить, что происходит, вперед рванулся какой-то длинноволосый человек, который пообещал каждо­му дополнительно по два с половиной акра земли при ее бу­дущем разделе, если он будет сражаться за революцию. Это был министр земледелия Чернов. Поскольку вроде бы ничего не обещало, что вот-вот начнутся бои за революцию, все со­гласились.

3 сентября Савинков просил Корнилова направить один кава­лерийский корпус в Петроград, но заранее определил, что коман­довать этим корпусом не должен генерал Крымов и что в составе корпуса не должно быть кавказской Дикой дивизии.

Однако к городу был направлен III кавалерийский корпус как раз под командованием генерала Крымова, и в его состав входила Дикая дивизия, которую не заменили на регулярную кавалерию. Позже генерал Крымов получил следующий приказ Верховного главноко­мандующего: «Узнав от меня (Корнилова) или из местных источни­ков о начале большевистского восстания, немедленно наступайте на Петроград, занимайте город и разоружайте те дивизии Петроград­ского гарнизона, которые присоединятся к восстанию. Отберите оружие у населения и разгоните Совет».

В Лугу для встречи Крымова отправили офицера, прежде слу­жившего с ним, который должен был вернуться с генералом в Пе­троград.

Этот офицер позже утверждал, что во время встречи с Керенским Крымов заявил премьер-министру: «Говорю откровенно. Не буду вас обманывать. Я хотел бы повесить большую часть из вас». Керен­ский потребовал, чтобы генерал повторил это заявление в письмен­ном виде. Крымов зашел в один из кабинетов, где ему дали бумагу и чернила. Когда его оставили одного, вдруг оттуда раздался вы­стрел: генерал выстрелил себе в голову.

Открытый разрыв между Керенским и Корниловым разрушил все надежды на восстановление эффективного взаимодействия и сотрудничества русской армии и союзников.

Активная деятельность Керенского по «разоблачению заговора» сразу же поставила офицеров в такое положение, что они стали зави­сеть от милосердия солдатни. Их положение и прежде было трудным, но сейчас оно сразу же стало невозможным. Гвардейские кавалерий­ские полки изгнали всех своих офицеров. Офицеров линкора «Пе­тропавловск», стоявшего в Гельсингфорсе, заставили подписать за­явление, в котором Корнилов осуждался как предатель.

Четверо из самых молодых рискнули отказаться, и их арестовали. Под охраной 14 матросов их отправили на берег. Те, истратив все патроны и так и не добив юношей, до смерти забили их ногами.