Зинаида Гиппиус

Данный момент: устроить правительство Керенского так и не позволили — Советы, окончательно обольшевичевшиеся, Черновцы и всякие максималисты, зовущие себя почему-то «революционной демократией». Назначили на 25-е число свое великое совещание, а пока у нас «совет пяти», т.е. Керенского с четырьмя ничтожествами. Некоторые быв­шие министры не вовсе ушли — остались «старшими двор­никами», т.е. управляющими министерствами «без входа» к Керенскому (!). Только Чернов ушел плотно, чтобы немедля начать кампанию против того же Керенского. Он хочет од­ного: сам быть премьером. Ну, в «социалистическом мини­стерстве», конечно: в коалиции с… большевиками. После съе­дения Керенского.

Я сказала, что теперь «всякий будет лучше Керенского». Да, «всякий» лучше для борьбы с контрреволюцией, т.е. с большевиками. Чернов — объект борьбы: он сам — контр­революция, как бы сам большевик. «Краса и гордость» непрерывно орет, что она «спасла» Вр. пр-во, чтобы этого не забывали и по гроб жизни были ей благодарны. Кто, собственно, благодарен — неизвестно, ибо никакого прежнего пр-ва уже и нет, один Керенский. А Ке­ренского эта «краса», отнюдь не скрываясь, хочет съесть.

Петербург в одну неделю сделался неузнаваем. Уж был хорош! Но теперь он воистину страшен. В мокрой черноте кишат — буквально — серые горы солдатского мяса; расхлястанные, грегочущие и торжествующие… люди? Абсо­лютно праздные, никуда не идущие даже, а так, шатающиеся и стоящие, распущенно-самодовольные.