Андрей Кудряшов: Люблю свою работу, зрителей и Кинешму

Интервью с актером Кинешемского драматического театра им.А.Н.Островского.

Андрей Кудряшов пришел Кинешемский театр в 2020 году. За этот небольшой период им сыграны роли, которые ярко запомнились зрителю. Среди них: Хлестаков в «Ревизоре», граф Парис в «Ромео и Джульетте, Жевакин в «Женихах», Владимир Николаевич в «Метели», Гриша в новом спектакле «Козьма Захарьич Минин, Сухорук» и многие другие. 

— Как и почему Вы стали актером?— Когда я учился в школе, самое важное для меня было – попасть в театр. Другие хотели, например, на дискотеку, хотя я сам туда ходил. Ведь не такой я уж и пятерочник был. Но мама всегда говорила – ты должен учиться хорошо, получить «четыре» или «пять», чтобы попасть в театр. Когда сложилось так, что я попал в городскую театральную студию в городском доме культуры, я занимался у Ледовых, меня это очень увлекло.

Я понял, что жизнь настолько коротка, и в этой жизни нужно найти свое предназначение. Я сейчас своим детям из театральной студии говорю – надо получать удовольствие от работы, от того, что ты делаешь. И этим ты заражаешь не только себя, но и окружающих. — Вы сказали, что мама говорила, что нужны хорошие оценки. А не было такого, что родители настаивали – ты сначала получи серьезную профессию, а потом уж актерствуй?— Да, было. Когда я собрался поступать в театральное училище, естественно, родители были абсолютно против: «Ну, что это за профессия, какие доходы тебе она принесет?» Но любовь материнская все-таки победила, мама сказала: «Ну, давай, съезди, пусть будет эта блажь, ты же не поступишь!» Я приехал в Нижний Новгород, там набирала курс Рива Яковлевна Левите-Дворжецкая. К ней попасть было практически невозможно. Я приехал из Кинешмы, а там уже были уже поступающие с довольно известными фамилиями и связями, например, сын Олега Тактарова, Сергей с нами учился. И весть такой, какой я есть. Я же в жизни ничего не теряю, зато запомню, что я это проходил, и рискнул.

— Риск оправдался? — Да. Рива Яковлевна уже была дама в возрасте, ей уже было за 90 лет. А я выучил один куплет песни «Уголок России». Песня довольно тяжелая, но решил ее исполнять. Мне вообще сказали, что по две строчки слушают и дальше машут рукой – следующий. Я пою. А у Ривы Яковлевны все руки в перстнях, веер в руке, ну, такая старая еврейка. Я, кстати ее безумно люблю, и она меня тоже любила. И она такая сидит, своими руками с маникюром жест такой, как будто манит меня. Я медленно подхожу к столу, где сидит комиссия, пою этот куплет во второй раз. А она так трогает мои волосы, гладит по голове, а потом так строго мне – иди, все. Ну, думаю, не понравился. Вышел из аудитории. А студенты, те, кто там учились уже, говорят – ты так им всем понравился! Учиться было очень тяжело. Это был очень сложный выбор. Помимо профессиональных навыков, нужно овладеть массой компетенций, нужно даже забыть о себе, своей семье. Постоянно нужно быть в тренинге. Если ты только немного на какой-то миг отступишь от профессии, это уже все, если не провал, то шаг назад. Потому что сцена – это увеличительное стекло, где все видно. 

— А теперь давайте ближе к нашему театру. С какого года Вы служите в драматическом театре им. А.Н. Островского? И помните ли первые впечатления от выхода на сцену здесь?— Я закончил училище в 2010 году. За прошедшее время успел поработать во многих театрах – в Москве, в школе-студии МХАТ. Еще будучи студентом, играл в ТЮЗе в Нижнем Новгороде. Лет пять работал в театре в Долгопрудном. С этим театром я поехал на фестиваль в Сочи. Один из театров не приехал, и нам необходимо было заполнить эту «дыру» в фестивальной афише. У нас был спектакль «Откровенный мужской разговор» на четырех актеров. Не было ни реквизита, ни костюмов, ничего, только текст в голове. Но все как-то быстро нашлось, мы отыграли просто замечательно.

И тут, я считаю, случилась своеобразная удача, эдакий лотерейный билет для актера. А там меня заметили директор Владимирского драматического театра Борис Григорьевич Гунин и режиссер. После спектакля они подходят и говорят – нам не хватает Олега Кошевого, предлагаем хорошие условия. Но я не принял это предложение серьезно. Потом я все-таки согласился, я работал в театре муниципальном, а тут областной, нужно идти вперед, пробовать все, использовать все возможности. Почти два года я работал во Владимире. После предложили посниматься в кино, я соскучился по Москве.

А потом случилась пандемия, вся работа в Москве сошла на нет, в столице нечего было делать, и я вернулся в Кинешму. Я отдохнул, поправил здоровье, отоспался. Приехал на две недели, но мне стало скучно. Погулял, поел, с кем-то встретился, но нужно было что-то дальше делать. Надо было подработать, раз есть такая возможность. И я устроился администратором в один из гостиничных комплексов. А туда пришла Наталья Викторовна Суркова, увидела меня и спрашивает: «А что ты тут делаешь?» Работаю арт-директором. Она пригласила меня в театр. Я не думал оставаться в Кинешме надолго. Но это до сих пор не могу объяснить – почему остался.

Я пришел в театр, и ни на секунду не пожалел, что нахожусь в нашем театре, что служу тут. Я люблю свою профессию, люблю свою работу, я люблю зрителей, этот город. Театр – не кино, это живое искусство. Даже если играешь спектакль в десятый, в сотый раз, играешь каждый раз по-новому, нет ни одного похожего спектакля. Твоя игра – это своеобразная исповедь, в которой каждый зритель должен увидеть самого себя.

ФОТО: Евгений Панкратов  — В театре Вами сыграно достаточно ролей. Как Вы их оцениваете на данный момент? Какие из них самые значимые?— Каждая роль индивидуальна. Я не могу их делить, каждая из них сложная. Когда я играл в своем первом спектакле здесь, это был «Оловянный солдатик», все сложилось удачно. А потом мне дали очень быстрый ввод в «Женихи», роль Жевакина. Это возрастная роль, пожилой человек. Это Жевакин! Помимо текста нужно было его сделать. И это был действительно запоминающийся момент, это был стресс. Я подготовил роль примерно за две недели, и спектакль уже стоял в репертуаре. Я люблю Жевакина, а вообще я люблю все свои роли. Вот сейчас играю Юродивого в спектакле «Козьма Захарьич Минин, Сухорук». Очень много снято из него, несколько сцен, было много режиссерских находок и придумок. Но конечный результат был таким, каким его видят зрители. Чтобы воплотить этот образ, я много читал про Ксению Петербургскую, про многих святых. Сделать роль нелегко, но всегда есть над чем работать. Персонаж всегда, постоянно должен расти. 

— Вы обмолвились в разговоре, что театр – это живое искусство. А кино, получается, неживое?— Нет. Скажу честно. Был у меня опыт съемок в кино. Но пока хочется поработать в театре.

— А если в Голливуд позовут? Или у Вас елки?— Да, они самые. А если серьезно, то, что бы кто ни говорил, кино – мертвое искусство. Я скажу так, как есть, о том, что прошел сам. Да, там несколько дублей, режиссер может попросить несколько раз переснять сцену, выбросить какие-то слова из текста, вставить другие, переснять даже из-за поворота головы. А потом еще монтаж, вырежут много. Весь фильм делается монтажом. А сцена – это живое.

Андрей Кудряшов в сериале «Дело следователя Никитина» — А какую роль хочется сыграть в будущем? Хотя мы знаем, что актеры не очень любят отвечать на этот вопрос.— Я почему-то всегда ожидаю этот вопрос. Я – счастливый человек, потому что я играю любимые роли, я их люблю. Я счастлив тем, что приплыло к моему берегу. Еще во владимирском театре я мечтал сыграть Ф.М. Достоевского «Идиот», это была большая мечта.

— То есть Вы – счастливый человек?— Наверное, да. В своей работе я счастлив. Это зависит от многих факторов. Ну, а всем я хочу пожелать одного – не унывать, стараться вырываться из чувства отчаяния, разочарований. Тем более, что в нынешних обстоятельствах ты только сам можешь вытащить себя из каких-то передряг, не без помощи окружающих. Я очень благодарен руководству нашего театра, это в первую и главную очередь, и коллегам, которые меня окружают. Вообще, театр – это дело коллективное. И знаете – живите яркими красками, не бойтесь быть, а не казаться.