«Ребенок в любом случае не сможет родиться живым»
В минувшие выходные бурную реакцию в абхазском интернет-сообществе вызвал пост в социальной сети «Фейсбук» интернет-пользовательницы Виктории Гулария.
Вот несколько фрагментов из него с небольшой редакторской правкой:
«А ВЫ БЫ СМОГЛИ, ЕСЛИ Бы ВАС ПРИНУЖДАЛИ, ВЫНАШИВАТЬ РЕБЕНКА С ТЯЖЕЛЫМИ ДИАГНОЗАМИ И СТОПРОЦЕНТНОЙ ГАРАНТИЕЙ, ЧТО ОН РОДИТСЯ МЕРТВЫМ?! Моя горькая история, которая, к сожалению, еще не закончилась, если даже все закончится благополучно, несомненно, оставит негативный след в жизни нашей семьи. Задаюсь вопросом: если нельзя даже в критических моментах прерывать беременность, то для чего делать анализы, УЗИ, скрининги, вставать на учет, тратить силы и средства?.. Все началось с того, что мы пошли в Гагрскую больницу, счастливые, на УЗИ, но, увы, наша радость длилась недолго: нам сказали, что у плода на шейном позвонке опухоль, но не видят, какого характера, что нужно выехать для подтверждения диагноза в Сочи в перинатальный центр. Мы были в шоке! Вся жизнь перевернулась, потемнели краски вокруг, дышалось тяжко... На следующий же день, собравшись с силами, выехали в Сочи. Там диагноз подтвердился, и не одним врачом! После чего нам сказали, чтобы мы ехали обратно к себе в Абхазию, так как мы не являемся гражданами России, и обращались к своему врачу там, где мы стоим в учете. И добавили, что срочно нужно прервать беременность, так как этот ребенок в любом случае не сможет родиться живым, даже если вынашивать его девять месяцев».
Далее автор поста описывала «хождения по мукам» в Абхазии, где все медики, с сочувствием воспринимая беду семьи, понимая, что жизнь молодой женщины, которая на 18-й неделе беременности тоже подвергается опасности, в то же время говорили, что в республике аборт невозможен из-за запрета на него, наложенного парламентом в декабре 2015 года. То, как они ездили еще раз в Сочи, где после УЗИ в Адлере в центре «Даниэль» им снова подтвердили диагноз и добавили, что есть изменения и в сердце у плода, не надо мучить ни ребенка, ни мать… И далее: «На приеме у Саида Харазия (вице-спикер парламента Абхазии, инициатор соответствующих поправок 2015 года) моя мама показала документы, на что он ответил: «Все, что дышится, то должно родиться», – и начал рассказывать свои истории... Мама, естественно, перебила его, что ей неинтересно выслушивать чьи-то истории, когда у них в семье такая чрезвычайная ситуация, каждая минута на счету. В ответ было сказано, чтобы она не перебивала его и слушала каждое слово. Конечно же, это нас сильно возмутило… Как носить матери ребенка под сердцем, зная, что этот ребенок не родится живым?!»
Интернет-комментаторы выражали сочувствие семье автора поста и возмущение действующим в Абхазии запретом:
«Терпения и сил вам!»;
«Маразм! Почему за семью должны решать депутаты? Зачем столько боли причинять родным?»;
«Бредовее закона я не видела»;
«Я очень сочувствую этой молодой женщине. Это невыносимо – то, что переживает она. Но неужели нельзя было договориться и в Сочи прервать беременность за деньги? Я знаю много наших женщин, которые так делали. Ждать милости от наших бюрократов не вижу смысла».
«Эхо Кавказа» связалось по соцсетям с автором поста. Выяснилось, что она писала о двадцатилетней жене своего брата, которая не хочет, чтобы ее имя публично фигурировало. Позже мы поговорили с ее матерью, свекровью беременной, которая, пересказав с подробностями многое из содержания поста, продолжила с момента посещения центра «Даниэль»:
«Мы плакали снова. Была со мной ее мама. Сын мой. Тут еще если учитывать психику девочки, которая носит ребенка под сердцем, думаю, что не любая психика может выдержать это. Сутками плакала, не ела, не пила. Ой, тяжело мне говорить… В итоге мы как-то пережили все это, снова приехали в Сухум, думали что-то сделать. Мы начали просить, но Белла Романовна сказала: «Это не ко мне. Можете идти выше – идите. Я ничего не могу решить, потому что нам запретили, я не хочу работу терять». Мы кинулись… Решили: к министру попадем, если попадем. Ну, решит он что-то уже. Поехали к (Эдуарду) Бутба. Мы объяснили ему суть, мы показали документы. Он позвонил Белле Романовне. И объяснил нам: да, я врач, я понимаю, я знаю, что это нельзя, в любой стране, говорит, такой плод не оставляют. Получается еще так – мне сказали: замрет плод – придете. А откуда я знаю, замер плод или не замер? Речь идет еще и о жизни девочки. Да, она моя невестка, но она еще и чья-то дочка. Мне плохо, говорить тяжело… И Бутба сказал: «Извините, что ничем не могу вам помочь». Встал, провел нас до дверей. Просто приятно с ним было общаться, понимаете? В отличие от Харазия».
Рассказывая о своем визите в парламент вместе с сестрой и беседе с вице-спикером, Гунда Джикирба продолжила:
«Я занервничала, начала плакать. Он говорит: «Знаете, я вам сейчас что-то расскажу, а потом, дальше вы сами скажете, что будете делать». Он начал рассказывать про своего пятого ребенка. Ничто этого не предвещало, но вдруг родился с пороком сердца ребенок, плохо ребенку. Я, говорит, взял его в охапку, выехал в Москву… Я говорю: знаете, вы взяли в охапку, поехали в Москву. У вас наверняка на это финансы были. У меня нет таких возможностей. Это одно. Второе, говорю, нам сказали, что ребенок умрет либо внутриутробно, либо при родах. Вы поймите, говорю, психику моей невестки. Как она может это пережить, всю беременность? Человек психически может заболеть. Очень извиняюсь, говорю, но я не пришла слушать про ваши проблемы. Встала и вышла, не могла больше слушать. Моя сестра осталась в кабинете. Он ей рассказывал час сорок минут про свою семью, про своего ребенка, как он молился… Понятно, мы все верим в Бога... Все, что он сестре говорил, я просто не хочу здесь пересказывать. Дал маленькую иконку: «Идите молитесь – и все будет хорошо».
Джикирба объяснила, почему она добивается легального аборта в этой ситуации именно в Абхазии:
«Я это и Бутба сказала: «Я – ладно, что-нибудь решу, я найду способ это сделать. Но и после нас люди будут попадать в такие ситуации. Почему нельзя это изменить?»
Зашла речь и о том, что запрет в Абхазии на все аборты, за исключением случаев с уже зафиксированной антенатальной (внутриутробной) гибелью плода, ведет к рождениям детей с неизлечимыми тяжелыми патологиями. Конечно, родители, которые решаются на их выхаживание и пожизненную заботу о них, заслуживают уважения своей самоотверженностью, но в конце концов у всех разные возможности и у родителей должно тут оставаться право выбора. Гунда Джикирба говорит:
«Я женщин, которые родили больных детей, соберу, приведу в парламент. Посмотрю, что им скажут, как в глаза посмотрят».
«Эхо Кавказа», как и многие другие СМИ, не раз за последние годы обращалось к теме запрета в Абхазии на аборты. В частности, рассказывалось о том, что этому законотворческому «прорыву» на всем постсоветском пространстве предшествовал большой десант в Абхазию из РФ с участием небезызвестного погромщика выставок Дмитрия Энтео. («Как сообщил СМИ Леонид Севастьянов, исполнительный директор Фонда святителя Григория Богослова (учредитель – митрополит Волоколамский Иларион), эта организация «вела правозащитную деятельность на территории Абхазии с тем, чтобы руководство республики увидело необходимость запрета абортов, защиты права ребенка на рождение». Сил и средств было потрачено немало: на различные круглые столы, социальную рекламу в СМИ и так далее»).
Рассказывалось также о смерти женщины, которой отказали в аборте по медицинским показаниям. О тщетных попытках медицинского сообщества внести изменения в действующий закон…
В августе этого года «Кавказ. Реалии» рассказали о том, что уполномоченный по правам человека в Республике Абхазии Асида Шакрыл направила запрос в Конституционный суд РА о проверке конституционности части 5 статьи 40 закона «О здравоохранении». Она действует с 29 января 2016 года, когда парламент признал право на жизнь нерожденного ребенка с момента зачатия и запретил искусственное прерывание беременности, а президент подписал этот закон. Часть 6 той же статьи предусматривает уголовную ответственность за аборты, за исключением случаев внутриутробной смерти плода. В той же публикации приведены статистические данные: «В 2016 году, согласно данным Госстата, родилось 1768 детей, в 2017 – 1711, в 2018 – 1430, в 2019 – 1274. Для сравнения: к примеру, в 2014 году, когда запрета на аборты еще не было, родилось 2004 ребенка». Конечно, надо учесть, что часть беременных выезжает из Абхазии рожать в Россию. Но в любом случае очевидно, что никакого «беби-бума», который провозглашался в 2015 году в парламенте целью законотворческих поправок, в республике не случилось – как и предрекал тогда Минздрав Абхазии. Именно это в сухом остатке спустя почти шесть лет – наряду со смертью роженицы, стрессами, скандалами и прочим.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия