Зачем либеральной интеллигенции вульгарный расизм
Дмитрий Бавырин
Прошедший в Сочи форум «Россия – Африка» стал поводом для расистского скандала, в центре которого оказался вроде бы либеральный и прозападный политик Леонид Гозман. Впрочем, в РФ подобные определения отнюдь не страхуют от бытового расизма. Напротив, постсоветская интеллигенция поражена расизмом, как грибком, и этому есть объяснение.
«Жуткое впечатление производят фотографии с саммита и, вообще, наше превращение в великую африканскую державу. Хотя людоедство – одна из наших скреп и традиционных ценностей. А если всерьез, то на суету наших вождей смотреть как-то неловко».
Этой репликой в социальных сетях политик Леонид Гозман приветствовал саммит «Россия – Африка», о котором газета ВЗГЛЯД подробно писала ранее. Из 55 членов Африканского союза порядка 40 стран были представлены на высшем уровне, остальные – на уровне министров или послов, а «за бортом» остался только один участник этого сообщества – Западная Сахара, суверенитета которой Москва не признает, хотя и сочувствует местной идее самоопределения.
По итогам двухдневной встречи гости заключили с хозяевами более 500 контрактов на сумму свыше 800 млрд рублей.
Гозман – бывший председатель партии «Союз правых сил» и бывший же сопредседатель партии «Правое дело». «Правый» в данном случае означает не «националистический» или «профашистский», как можно было бы подумать, а всего лишь приверженность либеральной модели экономики. Однако реплика у опытного вроде бы политика получилась откровенно расистской, с точки зрения современных западных ценностей – возмутительной и абсолютно неприемлемой.
В более-менее крупных городах США или Британии она похоронила бы карьеру не только политика, но даже пекаря или сапожника. Однако Россия – не США. Поэтому мы не будем требовать увольнения Гозмана, где бы он ни работал, и не будем пикетировать его место жительства, где бы он ни жил. Мы тяжело вздохнем и попытаемся объяснить элементарные вещи.
Африканский или черный не означает людоедский, эти прилагательные не могут быть синонимами и не должны стоять в паре. Да, в истории Черного континента были по-настоящему темные времена с тотальными этническими чистками и политиками, не чуждыми каннибализма. Но Африка и тогда была довольно разнообразной, а теперь это подлинная земля контрастов.
В Африке есть Маврикий – государство с высоким (на уровне некоторых членов ЕС) уровнем жизни, гражданами которого являются 1300 тысяч человек. А есть Экваториальная Гвинея – формально богатая, поскольку нефтедобывающая, но не обеспечивающая даже базовые потребности хронически нищих гвинейцев.
Там есть небогатая, но благоустроенная и мирная Кения, а есть Демократическая Республика Конго, где привыкли вести войну «все против всех». Там есть Ботсвана, которая в международных «индексах демократии» обходит Францию, а есть Чад, где вот уже почти 30 лет правит железной рукой жестокий Идрис Деби.
Там есть гигантская промышленная и научная держава ЮАР, есть залитая нефтью 200-миллионная Нигерия, есть баснословно богатая ценными металлами Гана и есть Мозамбик, ставящий рекорды по темпам роста ВВП.
Африка меняется, некоторые страны богатеют год от года, некоторые беспросветно бедны, что далеко не всегда зависит от характера политических режимов в них. Например, президента Габона Али Бонго Ондимбу резко критикуют за диктаторские замашки в демократическом государстве, но государство при нем остается зажиточным. А Либерия по-прежнему входит в тройку самых бедных стран мира, хотя еще 14 лет назад на смену президенту Тейлору, получившему полвека тюрьмы за преступления против человечности, пришла президент Джонсон-Серлиф, ранее награжденная Нобелевской премией мира.
Но, с точки зрения расиста, все черные, конечно, одинаковые.
Разумеется, Гозман ни за что не согласится признать себя расистом – для политика, выступающего как бы со стороны «западного мира» и «либеральных ценностей», подобное невозможно. Правда, даже по меркам либерального политикума РФ, Гозман – человек довольно специфический. Он более-менее регулярно озвучивает, на его взгляд, смелые, а на деле немыслимые и оскорбительные вещи на самые болезненные для страны и народа темы, например, на тему ВОВ. В этом смысле он настолько несносен (чтобы не сказать грубее), что его периодически приглашают в эфир федеральных каналов в буквальном смысле народ пугать – посмотрите, мол, каковы эти «оппозиционные прозападные либералы».
Но на Западе, повторимся, в либералы Гозману теперь путь заказан – только в ультраправые. В России же к его расизму можно отнестись более снисходительно, но по той лишь причине, что в Гозмане говорит его страта, для которой вульгарный расизм привычен. Речь идет о так называемой постсоветской интеллигенции.
Вспомним до боли похожий случай. Несколько лет назад сатирик Виктор Шендерович, в очень и очень многом близкий к Гозману по части взглядов на внешнюю и внутреннюю политику РФ, выкинул не менее расистский фортель, но, кажется, даже не понял, почему этот фортель именно расистский.
Тогда писатель перепостил фотографию от киевского журналиста (что, кстати, тоже характерно), на которой посол ЮАР в РФ Номасонто Мария Сибанда-Туси вручает верительную грамоту президенту Владимиру Путину в присутствии главы МИД Сергея Лаврова. «Союзники приехали», как бы остроумно пошутил сатирик. И для всех, кто знал творческую манеру и склад мыслей Шендеровича, было очевидно – реплика была продиктована желанием высмеять и унизить президента и министра. То есть присутствие на одной фотографии с послом – тучной чернокожей женщиной в национальном костюме – их, по мнению Шендеровича, как-то дискредитирует.
Допустить подобную мысль мог только расист, на что писателю было указано собственной дочерью и многочисленными комментаторами. Ничего по сути не осознав, он попробовал извиниться. Как оказалось, зря – извинения, что называется, только «пробили дно»
«Ужас-ужас. Ученая дочь-антрополог сделала мне выволочку за перепост фотографии с послом Буркина-Фасо. От нее же я узнал, что в ФБ, по такому случаю, вовсю идет обсуждение моего расизма, – как бы извинялся писатель. – Раса и цвет кожи не имеют для меня никакого значения. Ирония относилась, разумеется, исключительно к месту нынешней санкционной России в мире».
«Если надо объяснять, то не надо объяснять». Но мы все-таки объясним.
Во-первых, процедура вручения верительной грамоты стандартная для всех послов. На месте Сибанды-Туси были и будут послы США, Британии, Германии и т. д. Так что «союзничество» тут ни при чем, но поскольку речь шла о темнокожей женщине, писатель решил «потыкать пальцем», «гыгыгнув» в силу своего ума.
Во-вторых, ЮАР входит в 30-35 (смотря как считать) крупнейших экономик мира, а при пересчете доходов на душу населения окажется раза примерно в полтора богаче Украины – страны, к которой сам Шендерович испытывает теплые и явно союзнические чувства, не говоря уже о чувствах киевского журналиста, с которого начался этот расистский скандал (об истоках любви российской интеллигенции к постсоветским этнократиям газета ВЗГЛЯД писала здесь, а о нацистской планиде украинцев здесь).
В-третьих, когда человек в рамках извинений путает посла ЮАР с послом Буркина-Фасо, выходит, что «эти негры» у него, как и у всех расистов, «одинаковые» и минимального фактчекинга не заслуживающие.
При этом Шендеровичу «не повезло» поскользнуться на тернистом пути юмора особенно сильно, поскольку речь идет о после государства, пережившего апартеид. Если бы на месте чернокожей женщины в национальном платье был белый мужчина в классическом пиджаке с классическими расистскими взглядами, как оно и было в Южной Африке на протяжении долгих лет, повода для уничижительной «шпильки» писатель бы не сыскал – он именно на цвета реагирует, цвет кожи не исключение.
Такое вот сложилось противоречие между практической деятельностью Нельсона Манделы и эстетическими воззрениями российского сатирика.
Остается понять, откуда подобная мерзость берется в головах людей, называющих себя сторонниками либеральных и западных ценностей.
Одна из причин этой «шизофрении» в том, что у населения Советской России не было естественной прививки от расизма. Наша страна никогда не колонизировала Африку и не эксплуатировала черных рабов, а Александров снял свой «Цирк» тогда, когда чернокожих в США пускали далеко не во все кинотеатры. Расовая сегрегация в Америке была запрещена через три года после того, как СССР отправил первого человека в космос, причем для этого политическую элиту южных штатов пришлось «ломать через колено».
Проще говоря, у советского и постсоветского человека нет комплекса вины насчет прав чернокожих, следовательно, он некритичен к тому, что на переболевшим расизмом Западе однозначно относят к «языку ненависти».
Подобный «язык ненависти» категорически отрицался и в СССР. Однако либеральная интеллигенция, осознающая себя в том числе через отрицание всего советского, прицельно высмеивала то, что проходило по категориям «дружбы народов», «интернационального братства» и «борьбы с колониализмом». Отсюда шуточки о том, что Москва подкармливает отсталые племена, чтобы они читали Маркса. Вовремя не отфильтрованные, они затвердели в мозгу, как раствор цемента.
К сожалению, отчасти все это было правдой. Во многих случаях советская власть некритично относилась к африканской «клиентелле», делала заведомо провальные ставки и буквально спустила в трубу колоссальные средства. Теперь не так, и Африка уже другая, но вульгарный расизм антисоветчиков-образованцев никуда не делся. Эти люди застыли в своем мироощущении – и в своем развитии.
В этом-то, собственно, и заключается главная проблема и Шендеровича, и Гозмана, и многих им подобных. Ошибочно посчитав себя «нравственными камертонами» и выбрав роль менторов, которые свысока, как бы от имени «цивилизованного мира» и «приличных людей», учат жизни «отсталую Россию» и ее «мракобесное население», эти люди утратили способность к собственному моральному и интеллектуальному росту.
Потеряв критичность к себе и своей картине мира, когда-то давно найденной «прогрессивной», «демократичной», «цивилизованной» etc, они теперь гонят оскорбительную дичь, не считая нужным сверяться с нормами нового времени и следить за эволюцией этики даже на столь почитаемом ими Западе. Возносясь в своих мыслях над «темной толпой», они оторвались от реальности и потеряли способность учиться.
Один автор, широко известный, помимо прочего, практикой вынесения приговоров целым народам, называл нечто подобное «головокружением от успехов». Правда, в случае Гозмана и Шендеровича не очень понятно, о каких успехах может идти речь.
Кроме, пожалуй, одного – вполне очевидного.
Ляпни наши «либеральные интеллигенты» нечто подобное в США или Британии, то стали бы объектами настоящей травли. Но им повезло жить и изображать из себя общественных деятелей в России, где в силу отсутствия ряда национальных комплексов и общей специфики жизни к «языку ненависти» пока еще относятся спокойнее, и не всякий друг-интеллигент укажет на твой вульгарный бытовой расизм, поскольку сам – расист.
Мысль о том, что именно в «этой стране» и при «этом режиме» Гозману и Шендеровичу будет спокойнее и безопаснее, а в западный мир они никак не вписываются в силу архаичного сознания и отсталого вербального этикета, должна быть для них особенно невыносимой.