Почему Смоленское сражение сорвало блицкриг Гилера
Споры о том, почему Германия не смогла осуществить блицкриг в 1941 году, начались еще до окончания Второй мировой войны. Конечно, велись они за пределами Советского Союза, так как советское объяснение было предельно просто. Объяснялись все неудачи Гитлера высоким духом и стойкостью советского народа, направляющей ролью Коммунистической партии и преимуществами советского строя.
По советской версии, вермахт не смог преодолеть мощную оборону Красной Армии, понес непоправимые потери и был разбит под Москвой, Ленинградом и Ростовом-на-Дону. Одна из самых массовых книг советского времени «Провал «Блицкрига» В. А. Анфилова именно так все и описывала и заканчивалась переходом Красной Армии в контрнаступление под Москвой. Стойкость нашего народа никто не отрицает, в том числе и враги, но всегда были интересны и другие причины провала немецких планов. На Западе, и прежде всего в самой Германии, считали, что главной причиной, приведшей к крушению всех планов, было решение Гитлера 19 июля повернуть обе танковые группы с московского направления.
Об этом пишет в своей книге «10 фатальных ошибок Гитлера» и современный американский историк, Бевин Александр, и командовавший в тот момент 3-й танковой группой Герман Гот в работе «Танковые операции». Глава в его книге так и называется «Гитлер проваливает план кампании». С Готом согласны и все его коллеги, в первую очередь тогдашний командующий 2-й танковой группой, Гейнц Гудериан.
Некоторые современные авторы категорически не согласны с подобной оценкой и считают решение Гитлера единственно правильным. Мотивируют они это тем, что танковые группы в данной обстановке были бы бесполезны для наступления на Москву, и вполне разумно было наступать одними пехотными дивизиями. Немецкие танковые дивизии, вопреки бытующему мнению, не предназначались для взлома обороны, и в 1941 году для этих целей никогда не использовались. Прорыв обороны осуществляла пехота после артиллерийской и авиационной подготовки и при непосредственной поддержке артиллерии и авиации. Танковые же дивизии вводились в прорыв и наносили стремительные удары по тылам, замыкая кольцо окружения и создавая «котлы». С этой точки зрения танковые группы действительно бы были не нужны на московском направлении, но в этих рассуждениях есть одна ошибка.
В плане использования танковых войск вермахта все правильно, но авторы данной версии допускают распространенную ошибку — они считают, что Красная Армия вела осенью 41-го оборонительные бои, а это не так. Все действия советских войск носили наступательный характер. Широко распространенная в кинофильмах картинка, где немецкие танки штурмуют советские траншеи — выдумка. И танки немецкие, как сказано выше, оборону не штурмовали, и Красная Армии в обороне не сидела. Да и траншеи полного профиля в 1941 году в РККА не предусматривались никакими уставами, и рыть их было некому и некогда. Поворот 2-й танковой группы Гудериана на Киев и 3-й танковой группы Гота на Ленинград действительно замедлили наступление на Москву.
Но проблемы у вермахта с реализацией планов начались ранее. На что, например, обращает внимание и американский историк, Дэвид Гланц, в книге «Крах плана «Барбаросса».
Еще в середине июля в немецком руководстве царила эйфория, и начальник Генштаба, генерал Франц Гальдер, 3 июля (на 12 день войны) в своем дневнике писал: «Не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней». При этом он делал оговорку, что потребуется несколько недель, чтобы окончательно подавить сопротивление Красной Армии. Однако радость эта базировалась на уверенности, что вермахту удалось в приграничных сражениях разгромить все основные силы советских войск. По данным разведки адмирала Канариса, Советский Союз не имел более войск в резерве. И даже если и предполагалось, что будут сформированы десятки новых дивизий, то это ожидалось лишь к концу года.
Фатальная ошибка в недооценке сил Красной Армии и мобилизационного потенциала привела к тому, что немцы не знали о существовании целых шести армий, которые были развернуты Советским Союзом в июне месяце в центральных округах. О переброске целой армии из Забайкальского округа Абвер даже не подозревал. Все эти войска вступили в бой уже 12-13 июля, через десять дней после того, как Гальдер сделал запись в своем дневнике о победе в кампании. В Смоленском сражении немцам противостояли уже новые армии, и не набранные в спешке соединения военного времени, а кадровые части.
Мощное наступление Красной Армии остановило двигавшиеся к Москве танковые группы Гота и Гудериана и втянуло их в затяжные бои с превосходящими силами противника. После того, как к Смоленску подтянулись и приняли на себя основную нагрузку полевые армии группы «Центр», решение направить танковые группы для ударов во флаг советским войскам, ведущим действия против групп армий «Юг» и «Север», напрашивалось само собой. Но оно уже не меняло обстановку и было лишь следствием того, что от первоначального плана пришлось отказаться.
Немецкое командование ошиблось в оценке сил Красной Армии. Эта ошибка оказалась фатальной и привела к крушению всего плана «Барбаросса». А непосредственным моментом, когда вермахту (пусть не окончательно) стало понятно, что план рухнул, следует считать начало Смоленского сражения. В ходе этого сражения немецкое командование уже вынуждено было полностью отказаться от первоначальных стратегических замыслов и начать строить новые планы, исходя из сложившейся обстановки.
То, что в Смоленском сражении вермахт смог разгромить советские войска, уже не имело значения. Было потеряно время, что позволило Советскому Союзу мобилизовать все резервы и выставить новые армии взамен разгромленных.