Вадим Верник: «Телевизора у меня, слава богу, нет»
Русскоязычный интеллектуал — о бытовой культуре, государственной политике и будущем России
Вадим Верник — рижский художник и писатель. Создает картины—мозаики, преподает эту непростую технику молодежи. А с недавних пор выступает и как литератор: его дебютная повесть «Горлица» номинирована в России на престижную Царскосельскую художественную премию.
Текст необычный — автор переносится на 30 лет назад, воспроизводя чувства молодого человека, влюбленного в девушку—эстонку, в декорациях средневекового Таллина, а впереди — тягости воинской службы... Словом, поколенческая вещь, попадающая в нерв тех, кому около пятидесяти.
Воспринята «Горлица» была неоднозначно — сеть рижских книжных магазинов отказалась распространять ее из—за содержащихся в произведении откровенных сцен. Но, как говорится, из песни слова не выкинешь — и точно так же, как главному герою пришлось мучиться на гарнизонной гаупвахте, так и познал он прелести плотских утех.
Наш же разговор с Вадимом Верником мы повели об обществе, в котором живем.
«У меня нет совершенно никакого национализма»
— Учитывая вашу уникальную этническую идентичность, латышско—эстонскую, с русским культурным кодом, как бы вы вкратце описали разницу в межнациональных отношениях Латвии и Эстонии?
— В Эстонии уже много лет не был, но, так как «Горлицу» и там стали продавать, я там проводил презентации в книжных магазинах. На самом деле общественные дела у нас идут параллельно, но Эстония на пару шагов находится впереди. Мне очень понравилось, что в прошлом году президент Керсти Кальюлайд заявила, что нам нужно создать «бесшовное общество». Сама эта идея очень хорошо звучит! В Эстонии работают чисто русские школы, требуется в конце лишь сдать экзамен по эстонскому языку. Хотя есть и билингвальные. Их парламент в прошлом году провел специальное заседание на русском языке (для школьников. — Прим. Н. К.). Они прямо говорят о том, что нужно прекратить ассимиляцию русскоязычного населения, что интеграция должна быть обоюдной, что надо идти навстречу чаяниям, и это никак не угрожает ни эстонской культуре, ни эстонскому языку.
— А вам какое гражданство перешло от родителей?
— Латвийское. В советском фильме спрашивают у мальчика: «Кто твои родители?» — «Мама чукча, папа якут». — «А ты кто?» — «Русский». Вот и у меня в семье языком русский был. Родители строили линии электропередачи, и я родился в Таллине, а потом мы жили на Сааремаа, Хийумаа, в Кохтла—Ярве, в Карелии, под Ленинградом, в Смоленске, в Полоцке, в Литве... И жили мы в вагончиках. Школ я кучу поменял, а потом мы оказались в Латвии.
— В вашей книге об Эстонии 80—х тема межэтнических отношений почти отсутствует. То есть был такой позитив?
— Ну вообще—то эстонцы и русские у меня присутствуют, и даже мальчик—финн. А не было негатива! Вот когда мне было 15 лет, я поехал с двумя друзьями из Огре в Юмправу на дискотеку. Может быть, немного выпили... На платформе нас окружили 12 человек. Спросили сигареты, спички, потом стали избивать. Один друг убежал, второй на платформу товарного поезда прыгнул, а меня в канаву сбросили и четыре часа избивали, до 4 утра. Может, потому, что я на русском ответил?
Но у меня нет совершенно никакого национализма в этом смысле. Мне, наоборот, нравится, что бытовая культура латышей намного выше русских.
«Я хотел бы, чтобы меня читали»
— Последний фестиваль LAMPA в Цесисе, который вы посетили и где выступали общественно значимые люди и политики, внушил вам надежду на сплочение Латвии?
— Мне бы хотелось... Когда я туда приехал, то встретил известного мне человека, работающего в сфере образования, педагогики. Он провел там уже полдня и высказал мнение, что сам дух — неприемлемый, националистический. Я же познакомился с одной из организаторов, и она сказала, что приветствовала бы проведение мероприятий на русском языке. А разговор, который там шел о школьной реформе, был ни о чем...
— А ваше мнение какое?
— Я заинтересован в том, чтобы русский язык в Латвии сохранялся — как близкий, родной. Я хотел бы, чтобы меня читали — и не просто поверхностно, но погружаясь в мою вязь, в ткань текста, в мой контекст. Язык — это все—таки мышление.
— Вы создавали в 90—е факультет международных культурных связей Высшей школы экономики и культуры в Риге. Так что невеселое будущее частных русских вузов в Латвии вас не может не касаться.
— Тема высшего образования меня возмущает. Это чисто политическое решение, настолько откровенное — вот взять и запретить образование на русском языке! Как только Россия стала слабой — вот это и пошло.
«Россия уменьшится в размерах»
— Как же так — слабой? Включите телевизор: мост в Крым, чемпионат мира! Сильнее, чем когда—либо.
— Я так не думаю. Телевизора у меня, слава богу, нет. Россия очень ослабела, и ее политика Русского мира, захват Крыма, ситуация в Донбассе — это сделало ее слабой. Ну, путинский режим. Отсюда появилась возможность НАТО здесь появиться. И как только НАТО тут появилось, вот вдруг пошли ни с того ни с сего эти программы: вдруг за год до выборов — перевод школ на латышский язык. И вдогонку, чтобы знали свое место, запретить в частных вузах (хотя это бизнес) преподавание на русском языке. Если б Россия не была слабой, то вряд ли бы они...
— Полагаете ли вы, что в связи с позицией России русскоязычные Латвии стали более сегментированными? К примеру, многие местные украинцы дистанцировались.
— Да, это нормально. Весь этот развал происходит из—за того, что слабая Россия ведет агрессивную политику и от нее хотят отсоединиться. Говорят: ваша любовь нам не нужна такая. Я общаюсь с людьми, придерживающимися либеральных взглядов и какого—то здравого смысла. Они не ведутся на эти пропагандистские каналы российские...
Ни к чему хорошему это в России для населения не приведет. Когда путинский режим рухнет, то все полетит так, как в Советском Союзе еще не летело!
— В таком случае и Латвии достанется. Может, не стоит будить лихо, пока оно тихо?
— Я об этом, кстати, думал. Если Россия начнет распадаться, начнутся там и внутренние гражданские войны. Кавказ не принял, сколько его ни закармливай, и Татарстан, Башкортостан, Якутия хотят, чтобы из них не сосали... Россия уменьшится в размерах. Может достаться и Прибалтике. И какую—нибудь зилупскую народную республику организовать можно.
— Спасибо за беседу!
Николай КАБАНОВ.
