Мальчишка лет пяти ловит ладонью солнечного зайчика, что прыгает по его острому колену с классическим синяком.
Автобус движется вперед, заяц исчезает, выпрыгнув на ходу, и пацану становится скучно: он тянет рукав бабушкиной кофты и принимается ныть: «Баб, ба-а-а-аб, ба-а-а-а-ушка!» Столь классических бабушек я не видела давно: в платочке и самовязе, с горой сумок у ног, каким-то заплечным мешком и корзиной, из которой торчит веселая помидорная рассада. Только настоящая бабушка может перенести восемь сумок, имея всего две руки.
Они явно переезжают на дачу. Из разговора, что ведет Потап (так зовут мальчика) с бабушкой, я понимаю, что ехать им от «Савеловской» часа два, а потом еще идти пешком два километра.
— Баб, а давай такси вызовем, — предлагает Потапка. — Как мы все это потащим...
— Вот ты барин, — смеется бабушка. — Такси ему подавай. Дойдем, не развалимся. Еще в магазин надо зайти.
— Зачем в магазин, баб? А, квас купим? И лимонадик.
— Купим. И хлебца купим, мясо везу, котлетки пожарю.
— Ну ладно, зайдем...
Он утыкается в телефон, который в его тонких руках кажется огромной лопатой, но вскоре вскидывает голову:
— Баб, а ты мне на завтрак панкейки сделаешь? Да, баб?
— Ой, а что же это такое-то, милый?
В голосе внука — неподдельное изумление:
— Ты не знаешь?! Блины такие. Толстые они.
— Так я обычных блинов напеку, тонких, как умею, — чуть обиженно отвечает она. — Кейки-то эти зачем? Тьфу.
Потапка кивает, проваливается в телефон, бессознательно сдвигаясь к бабушке поближе. Где она — там добро.
...Помогла им дойти до вокзала. «Дальше — справимся!» — кивнула бабушка благодарно.
— Ба не устает и не отдыхает! — итожит Потапка. — Мама говорит, что она не умеет и ей и не надо, она же на пенсии.
А мама много работает, и у них с папой сил никогда нет!
— Да скоро уж наотдыхаюсь... — вздохнула ба, поднимая корзину. — Муж десять лет уже как... прохлаждается.
Дай вам Бог хорошего лета. И еще долгих-долгих лет...
