<strong>В пятницу, 21 августа, в Пресненском суде по делу актера Михаила Ефремова прошло очередное заседание, начавшееся как самое скучное за весь процесс, а закончившееся как самое громкое.</strong>
В пятницу, 21 августа, в Пресненском суде по делу актера Михаила Ефремова прошло очередное заседание, начавшееся как самое скучное за весь процесс, а закончившееся как самое громкое.
На этом заседании планировался допрос ключевого свидетеля, якобы видевшего, как Ефремов выходил со стороны пассажирского сиденья из своего джипа. На данный момент, как заявил адвокат подсудимого Эльман Пашаев, мужчина находится в Анапе, но, как оказалось, самостоятельно явиться в местный суд для дачи показаний по видеотрансляции, о которой уже договорился Пресненский суд, не может, поскольку опасается за свою жизнь.
— Свидетель, которого мы хотим допросить сейчас, боится. Нам необходимо обеспечить еще и присутствие представителя, адвоката, который будет рядом с ним для его спокойствия. Нам нужно, чтобы человек от нас полетел в Анапу и был рядом со свидетелем, — заявил адвокат.
Невозможность обеспечения явки свидетеля, по словам Пашаева, обусловлена двумя причинами: во-первых, адвокат утверждает, что защиту не предупредили о том, что допрос состоится именно 21 августа, во-вторых — судья Абрамова, по словам правозащитника, создала абсолютно невозможные условия работы для стороны подсудимого, в которых они просто не могут грамотно и полно предоставить защиту Ефремову.
— Суд специально назначает заседания на дни, когда мы работаем. Выматывает участников процесса. Ефремову нужно своевременное лечение, а суд отказывает ему в возможности обращаться к врачу. Я не знаю такой статьи УПК, где говорится, что у прокуроров есть приоритет над адвокатом подсудимого. У нас, кажется, все равны. Но по итогу мы видим, что им можно все, в то время как все наши ходатайства отклоняются. А зачем мы тогда вообще мучаем Ефремова, таскаем на заседания? Давайте тогда уж казним его — и все! К педофилам так не относятся. К убийцам. К коррупционерам, — эмоционально заявил Пашаев.
Итогом его пламенной речи стало ходатайство об отводе судьи Абрамовой, поскольку у защиты сложилось впечатление, что она лично заинтересована в исходе дела.
— Мы не можем рассматривать дело в таком составе. Было время, когда вы работали честно и добросовестно, но теперь мы просто не знаем, что делать. Мы уже два дня не спим. Это правосудие? Мой подзащитный спрашивает меня: «Эльман, меня что, заказали?» Всем этим, уважаемый суд, — отклонениями ходатайств, игнорированием позиции защиты вы дестабилизируете ситуацию в стране. Я такой же, как вы. Я юрист и понимаю все эти манипуляции и то, ради чего они делаются. Я понимаю, каким будет ваше решение, но прошу об одном: после отказа в нашем ходатайстве, пожалуйста, дайте нам хотя бы возможность работать, — сказал адвокат.
Пашаев не ошибся — судья, конечно, отклонила ходатайство об отводе, не найдя тому достаточно веских причин.
И началась волна ходатайств стороны защиты: адвокаты требовали пересмотра доказательств, изъятия части свидетельств, возвращения дела в прокуратуру, повторного проведения экспертиз. Многие ходатайства дословно повторяли предыдущие, другие шли с дополнениями. Эльман Пашаев тратил десятки минут на кропотливое обоснование каждого требования, но ни одно ходатайство так и не было принято судьей, что, разумеется, было с одобрением принято оппонентами защиты. И если большую часть решений судьи вполне можно обосновать логически, то отказ в предпоследнем ходатайстве был не совсем понятен: Пашаев попросил о проведении биологической экспертизы следов на подушке и ремне безопасности с пассажирского сиденья автомобиля Ефремова — ранее исследовалось только водительское место, которое подсудимый, по мнению защиты, вполне мог случайно испачкать своей кровью, когда искал документы после ДТП.
Результат экспертизы поставил бы не жирную, но точку во всех предположениях и аргументах обеих сторон: либо Ефремов ехал на пассажирском сиденье (что могла бы однозначно подтвердить кровь на ремне безопасности), и тогда нужно будет искать водителя, либо следы обнаружены не будут, и тогда, по словам Пашаева, его подзащитный сразу признает свою вину. В этот момент неожиданно у Ефремова «прорезалась» память:
— Я помню, что не стремился сесть за руль в тот день. В интернете было видео, как я выхожу из паба и моя машина разворачивается. Так вот это либо был другой день, либо за рулем сидел кто-то другой. Я помню, как заходил с другой, пассажирской стороны. А что дальше, не помню. Правда, не помню, — рассказал Ефремов.
Ходатайство тем не менее отклонили, несмотря на то, что в теории оно было бы выгодно всем сторонам процесса.
Отказ Пашаев воспринял болезненно, несколько секунд он стоял молча, а затем попросил пару минут перерыва для того, чтобы переговорить со своим подзащитным. А может, и просто для того, чтобы успокоиться.
После правозащитник зачитал последнее ходатайство, и только его суд принял.
— В ходе предварительного следствия часто сталкивались с вопросом, почему мы не оказали помощь потерпевшим. В связи с этим мы получили все паспортные данные потерпевших и осуществили перевод денежных средств каждому из них, — сказал Пашаев.
Все потерпевшие, признанные судом, — брат, двое сыновей и официальная жена — получили по 200 тысяч рублей. Сумма, как позже объяснил адвокат, обусловлена сложившейся судебной практикой — если бы в деле проходили дети, больные родственники, студенты на иждивении, находящиеся на платном обучении, сумма была бы больше. Любопытно, но Ирина Стерхова, которую так защищали и которой так хотели помочь друзья Ефремова и сам подсудимый, снова осталась ни с чем.
Несмотря на недовольство стороны потерпевших, судья приобщила к делу документы о переводе денежных средств. Пора было начинать допрос подсудимого.
— Нет, — заявил Ефремов, — я хочу выступить с заявлением. Я нахожусь в суде вторую неделю, для меня это все ново. Защитники убеждали, что у нас честный суд, а я улыбался, не верил. И оказался прав. Когда опрашиваются свидетели обвинения, они дают все показания с чьих-то слов, но их показания не подвергаются сомнению, не «обхихикиваются». Когда наши свидетели приходят, над ними смеются — это меня поразило. Когда мы смотрели видео для стороны обвинения, это было на огромном экране. А человеку, который плохо видит, кадры показали на маленьком компьютере. Ну вы бы на телефоне еще показали. То, что Добровинский себе позволяет шутить про Пашаева, его акцент, хихикать над этим, — недопустимо. Это расизм. И в зале есть расисты — слушайте меня! Я хочу чтобы адвокатов у меня оставили только в качестве консультантов, а я поищу кого-то еще. Я меняю адвокатов, — заявил актер.
Уже после заседания Пашаев объяснил, что другого варианта у них просто не было — Ефремов заметил, что судья крайне негативно относится к его адвокатам, что, разумеется, отрицательно отражается на деле и обязательно отразится на приговоре.
У адвоката потерпевших Александра Добровинского, правда, сложилось другое мнение на этот счет.
— Мы живем в сериале. И в нем происходят следующие события: вчера был обещан второй свидетель, который неожиданным образом исчез. Почему — бог его знает. Может, с ним надо было еще поработать. Судебное заседание сегодня затягивалось из-за повторяемых ходатайств. Понятно было, что надо тянуть дальше, иначе нужно было бы допрашивать Ефремова уже сейчас, — заявил Добровинский.
Подобный итог слушания был бы крайне невыгоден защите — к допросу тоже необходимо тщательно готовиться, кроме того, в таком случае неопрошенным остается загадочный ключевой свидетель.
Впрочем, в смене адвокатов тоже ничего хорошего нет — это означает, что весь судебный процесс начинается заново. Однако Добровинский предположил, что дело обернется немного иначе. По его словам, «манипуляции с псевдоотказом от защитников» встречаются довольно часто, но уже на следующем заседании подсудимый заявляет, что так никого и не нашел, и продолжает работу в прежнем составе. Так ли это, узнаем 24 августа в 10:00.
Читайте также: «Это заказ»: Пашаев объяснил, почему Ефремов отказался от его услуг
