Парижские теракты с новой силой разожгли споры о праве на неприкосновенность личных данных. Точнее, о праве на так называемое "частное шифрование" — это когда производитель защищенного мессенджера делает собственную криптографическую платформу и не дает ключей от нее никому. Причем, часто обделяет даже собственную администрацию.
На этой неделе в прессе появились сообщения о том, что найдены телефоны парижских террористов-смертников. И там, якобы, установлены те самые, зашифрованные программы связи. Какие именно, правда, не уточняют. Да и официально их наличие так и не подтвердили. Равно как неизвестно, использовались ли вообще эти мессенджеры при подготовке теракта.
Однако представители американских спецслужб, а также их сторонники в Конгрессе, тут же заявили: "Дескать, мы же предупреждали, и вот видите, к чему все привело".
Действительно, после того, как Эдвард Сноуден рассекретил программы тотальной слежки АНБ, ЦРУ и их зарубежных союзников, слово "безопасность" прочно укоренилась во всех анонсах и рекламных роликах.
"Небезопасный" смартфон или приложение стали попросту неконкурентоспособными. Кому понравится, что в его почте роется ЦРУ? В разведке пытались объяснить, что, мол, не роемся. Собираем информацию, да. Но рыться начинаем только по ключевым словам или иным данным, которые могут быть связаны с террористической деятельностью.
Впрочем, тогда силовикам не слишком поверили. Сам Барак Обама заявил, что тотальная слежка недопустима и аморальна, а ЦРУ должно менять стратегию. Программы наблюдения начали одну за другой закрывать, а параллельно в мире появлялось все больше "зашифрованных" мессенджеров, браузеров и прочего "софта" и "железа".
Спецслужбам все это, понятно, не нравилось. Но рынок требовал продукт, и бизнес его давал. А против рынка не могло пойти даже ЦРУ. Там, тем не менее, не теряли надежды убедить общественность и разработчиков в том, что защищенные мессенджеры — это плохо, а программы слежки — хорошо.
На этой неделе газете The Washington Post стало известно, что всего за 3 месяца до теракта в Париже один из высокопоставленных чиновников ЦРУ писал коллегам, что "политический фон для принятия закона, который обязал бы производителей встраивать в свои программы backdoors или предоставлять ключи шифрования, неблагоприятный, но все может измениться в случае террористической атаки или иного громкого преступления, в котором шифрование помогло бы злоумышленникам обойти закон".
И вот прецедент есть. Впрочем, противников усиления средств наблюдения и внедрения backdoor в зашифрованные программы он не слишком убедил. Их аргументы тоже не лишены логики.
Во-первых, даже если акты, узаконивающие правительственные backdoors, будут приняты в США, останутся производители шифров в других странах, которых эти законы никак не коснутся.
Во-вторых, за крупными террористическими организациями стоят не одни только фанатики с автоматами. У той же "Аль-Каиды" или ИГИЛ есть собственные программы шифрования. Их разработкой занимаются отдельные террористические IT-структуры, так называемые GIMF и "Технический комитет Аль-Фаджр". Возможно, эти шифры не такие сложные, но на их взлом также понадобятся время и деньги.
Наконец, террористы могут использовать даже некодированные каналы, где их, при этом, крайне трудно обнаружить. По одной из версий, боевики, которые готовили парижские теракты, общались через PlayStation Network, оставаясь незамеченными за игровым "информационным шумом". И еще: часто террористы вообще не пользуются электронными средствами связи, используют курьеров или встречаются лично.
К тому же, даже при использовании зашифрованных мессенджеров, всегда есть возможность получить незашифрованные данные — номер телефона отправителя и получателя, IP-адреса и другие. Это давно и активно практикуется ЦРУ. Например, беспилотники чаще всего наносят удары, ориентируясь именно по сигналу мобильного телефона цели.
Словом, споры идут, а факт остается фактом. Закодированные мессенджеры набирают популярность, пользуются ими далеко не только законопослушные граждане. И, кстати, речь идет не только о скрытом использовании. Например, одновременно и в России, и на Западе появились резонансные статьи о публичных каналах "Исламского государства" в мессенджере Telegram. Их много, они переведены на разные языки. И они имеют немало читателей. Надо отметить, что периодически такие каналы появляются и в Твиттере, и "ВКонтакте" и даже на Facebook. Но оттуда их стараются как можно быстрее удалять. А вот в Telegram не трогают.
Этим фактом 16 ноября возмутились в Госдуме. Там озвучили возможность запретить Telegram на территории России или ограничить доступ к нему. Павел Дуров, который до этого выразил соболезнования французам, в ответ предложил запретить слова, потому что террористы с помощью них общаются. И, неожиданно, нашел поддержку в российском правительстве: глава Минкомсвязи Николай Никифоров сравнил запрет Telegram с запретом автомобилей Toyota — самого популярного транспорта у боевиков ИГИЛ.
