Журналист Кир Симмонс предельно категоричен. Первый же вопрос Владимиру Путину – о том, что Россия якобы готовит "взломы" военных объектов для иранской ядерной программы. Президент даже переспросил сначала: какие взломы?
- Сегодня вышел доклад, пошли сообщения, что Россия готовится передать Ирану спутниковую технологию, которая позволит Ирану отслеживать и наносить удары по военным целям.
- Нет, у нас нет таких программ с Ираном, это просто чушь очередная. У нас с Ираном есть планы сотрудничества, в том числе и в сфере ВТС, все это в рамках решений, которые были согласованы в нашей программе, по иранской ядерной программе в рамках ооновских решений. Поэтому что-то там кто-то придумывает по поводу современных космических технологий ‒ это просто фантастика, просто очередной вброс, фейк.
Позиция России – в демилитаризации космоса, чтобы околоземное пространство было свободно от любых видов оружия. И уж тем более нет планов кому-либо технологии такого уровня передавать. А вот в плане космоса мирного – Москва готова развивать сотрудничество с Вашингтоном. В этой сфере партнерство сохранено, и им дорожат обе стороны.
С Китаем тоже будем работать, отметил президент. У нашей страны с Поднебесной – стратегическое партнерство. И то, что Китай сейчас строит четвертый авианосец – журналист NBC сделал на этом акцент – Россию не беспокоит, как и отказ Пекина от переговоров по контролю за вооружениями.
- А то, что вы сказали: Китай отказывается от переговоров ‒ он отказывается от переговоров по сокращению ядерных наступательных вооружений. Но это вы, во-первых, у китайцев спросите, хорошо это или плохо, это им определять. Но аргументы их простые и понятные: и по количеству боезарядов, и по количеству средств доставки Соединенные Штаты и Россия намного опережают Китай, и китайцы справедливо спрашивают: "А чего нам сокращать, если мы и так меньше, чем вы? У нас всего этого меньше. Или вы хотите заморозить наш уровень ядерного сдерживания? А почему мы должны замораживать?"
- Я вам скажу совсем откровенно; можно, я откровенно скажу?
- Да.
- Мы видим попытки разрушить отношения между Россией и Китаем, мы видим это в практической политике.
То самое "соперничество" на мировой арене. Путин в интервью NBC выразился ясно: "Главная ценность в международных отношениях – это стабильность и предсказуемость".
- Мы со стороны, как я считаю, наших американских партнеров как раз этого и не видели в предыдущие годы. Какая же стабильность и предсказуемость, если мы вспомним события в Ливии в 2011 году, когда страну разрушили? Ну и какая здесь стабильность и предсказуемость?
События на Ближнем Востоке ‒ это что, стабильность и предсказуемость? К чему это все приведет? Или в Сирии? Что здесь стабильного и предсказуемого?
Сирия под санкциями – из-за того, что Запад не поддерживает Асада. Но только через официальный Дамаск возможно безопасно отправлять гуманитарную помощь, в которой так нуждается Сирия.
- Что касается пограничных переходов, наша позиция заключается в том, что нужно оказывать помощь, как это и положено во всем мире, как это прописано в нормах международного гуманитарного права, через центральное правительство, не нужно его дискриминировать. А если есть основание полагать, что центральное правительство Сирии что-то там украдет или разграбит, ну поставьте, пожалуйста, контроль со стороны Международного Красного Креста и Красного Полумесяца.
Поиск точек соприкосновения – лейтмотив многих ответов российского президента. А в вопросах Симмонса то и дело звучит тема якобы агрессии России, в киберпространстве в том числе. Мол, пресловутые "русские хакеры" даже в разработку вакцины от коронавируса вмешивались, а недавно якобы атаковали – мясную промышленность.
- Но где же доказательства того, что это было сделано на самом деле? Я вам скажу: и это, и то, и тот сказал, и этот сказал, а доказательства-то где? На такие бездоказательные обвинения я могу вам ответить: можете жаловаться в Международную лигу сексуальных реформ. Вас это устроит? Но это же просто разговор ни о чем. Ну хотя бы что-нибудь положите на стол, чтобы мы могли посмотреть и как-то на это отреагировать. Но ведь ничего этого нет.
Самое простое было бы договориться с Америкой о совместной работе в киберпространстве. Есть основание полагать, что удастся достучаться до администрации Байдена, но пока предложения отклоняются.
"Идет война, – обостряет Симмонс, – какие могут быть переговоры?" И это звучит на фоне недавних учений США на Аляске, в непосредственной близости от наших границ. А сейчас Defender Europe проходит, куда Америка десятки тысяч военных и единиц техники перебросила. При этом страны-участники блока НАТО говорят, что это мы кому-то угрожаем – учениями, проведенными на территории нашей страны – на Дальнем Востоке, в Арктике и на юге. А то, что Киев подводит технику, личный состав в район Донбасса – Запад не смущает. Двойные стандарты, как с самолетом "Райнэйр". Когда в 2013 году борт президента Боливии по приказу американцев посадили в Вене – никто слова не сказал. А из-за нынешней посадки в Минске – скандал.
- Вы считаете, это нормально? Там было хорошо, а Лукашенко поступил плохо? Послушайте, давайте как-то будем говорить на одном языке и оперировать какими-то одинаковыми понятиями. Вот "Лукашенко бандит". А там хорошо? Тогда в Боливии восприняли это как общенациональное унижение, но все промолчали, чтобы не обострять отношения. Никто не вспоминает, и это, кстати, не единственный случай. Не единственный. Ну так чего же Лукашенко? Если это он, значит, вы показали ему пример.
Путин эту посадку не одобряет и не осуждает. Лукашенко рассказал, что к нему поступила информация: на борту – взрывное устройство. "У меня нет оснований ему не верить", – говорит российский президент. И предлагает спросить у пилота, принуждали его к посадке или нет.
Никто не должен вмешиваться во внутриполитические процессы другой страны – однако по отношению к американской администрации этот призыв мало чего стоит.
- Почему вас так пугает оппозиция, господин президент?
- Кто вам сказал, что нас пугает оппозиция или меня пугает оппозиция? Кто вам это сказал? Вы знаете, это даже смешно.
Многие структуры так называемого гражданского общества… Почему говорю "так называемого"? Они финансируются из-за рубежа, готовятся соответствующие программы действий, активисты проходят подготовку за рубежом, и когда наши официальные структуры видят это, с целью предотвращения такого вмешательства в наши внутренние дела мы принимаем соответствующие решения и законы, и они мягче, чем ваши.
В Штатах закон об иностранных агентах был принят еще в 30-х годах прошлого века. И он гораздо жестче, чем нынешний российский. Сейчас у всех на слуху слова Владимира Путина о том, что отношения России и США дошли за последние годы "до низшей планки" – с ними и Байден согласился. Однако есть направления, по которым можно работать.
Но пока из-за океана слышна лишь резкая риторика, голливудский "мачизм", о котором упоминал в интервью Владимир Путин.
- Президент Байден говорил, что вы как-то встречались, что вы лицом к лицу очно виделись, и он говорил вам, он так утверждает: я смотрю вам в глаза и не вижу никакой души. А вы сказали: мы друг друга понимаем. Вы помните этот разговор?
- Насчет души я не знаю, надо еще подумать, что такое душа. Но я не помню этой части наших разговоров, честно говоря, не помню. Но мы все, когда встречаемся, разговариваем, работаем, добиваемся каких-то решений, мы действуем в интересах своих государств, своих народов. И это лежит в основе всех наших действий, помыслов, и это является побудительным мотивом для организации встреч подобного рода.
В Москве не ждут многого от предстоящего саммите в Женеве. В Вашингтоне тоже, судя по всему, нет иллюзий на этот счет. Но может быть, встреча Путина и Байдена станет первым шагом хоть к какому-то компромиссу?
