18 марта Франкфурт напоминал майданный Киев. Тысячи активистов атаковали новую штаб-квартиру Европейского Центробанка. Они съехались со всей Европы протестовать против финансовой политики Евросоюза. Лозунги: "Смерть капитализму!", "EЦБ — монетарный фашист!" и даже "Да здравствует коммунизм!" Очень скоро акция переросла в жесткое противостояние протестующих с полицией, которая применила водометы и слезоточивый газ. Итог — около сотни полицейских ранены, более трех сотен активистов арестованы.
На прошедшей неделе европейской прессе пришлось часто употреблять два русских слова, вошедших во все языки мира. Первым было слово "тройка" как политический термин, объединяющий Еврокомиссию, Европейский Центробанк и Международный валютный фонд. Поводом к этому стали стартовавшая программа стимулирования экономического роста через скупку государственных облигаций, на что ЕЦБ собирается потратить более триллиона евро, и событие локальное — франкфуртское — но не менее выпуклое от распирающих его символов.
На фоне обнищания больше половины Европы Центробанк, который требует от нее жесткой экономии, переехал из старого небоскреба сразу в два новых, которые обошлись в полтора раза дороже первоначальной сметы. Архитектор Вольф Прикс назвал этот комплекс "трехмерной иконой ЕС". А там, где икона, найдутся и иконоборцы. Так, следом за "тройкой" вспомнилось и второе русское слово — "погром".
Лидеры движения Blockupy, которое объединяет разнообразных нигилистов левого толка, потом будут разводить руками: протест против капиталистического Business as usual , на который из 39 европейских городов — от Афин до Стокгольма — съехались более 30 тысяч человек, должен был быть громким и разноцветным, но мирным. Полиция виновата в том, что все пошло не так — настаивает Томас, лидер франкфуртского движения Blockupy, который представляется псевдонимом Occupy.
"Я ехал на велосипеде от здания ЕЦБ на запад, в сторону моста, и увидел, как на левой стороне улице группе людей удалось преодолеть полицейское оцепление. С правой стороны стояли зеваки. Правоохранительные органы без разбора погнали всех, как зайцев, к мосту. Затем была брошена граната со слезоточивым газом. Людям ничего не оставалось, кроме как как в целях самообороны возводить баррикады", — вспоминает Томас.
Но со своего велосипеда он, конечно, не мог охватить взглядом всю картину, открывавшуюся полиции с висящих над городом вертолетов. И зрелище это, по утверждениям ее начальства, не походило на спонтанный всплеск агрессии, на подавлении которого спецназ давно набил руку. В противном случае полицейским бы не приходилось бежать, прятаться в участках и потом снимать на мобильные телефоны, как снаружи спокойно, не торопясь, жгут казенный транспорт.
"Активисты действовали в группах численностью от 200 до тысячи человек. Как только полиция прибывала на место, их соединения делились на более мелкие, покидали район, затем вновь объединялись для дальнейших действий. Очевидно, что акция была организована и управляема", — считаем глава профсоюза полицейских Германии Райнер Вендт.
С окончанием строительства небоскребов ЕЦБ недвижимость в этом районе резко подорожала, и вот камера видеонаблюдения фиксирует, как ребята с кувалдами сначала бьют стекла, а потом поджигают офис по продаже элитного жилья. Мелких лавочников они не трогают. Целенаправленно бьют окна и двери банков и муниципалитетов.
18 марта с шести и до девяти утра центр Франкфурта — под контролем шести тысяч молодых людей в черном. С характером действий этого, казалось бы, известного леворадикальной авангарда Black Bloc — он ведь постоянный спарринг-партнер — немецкой полиции приходится знакомиться заново.
"Ранним утром мы стали свидетелями такой формы насилия, какую мы не видели во Франкфурте уже несколько десятилетий. Был осуществлен поджог полицейской машины в тот момент, когда в ней находился наш сотрудник. За многие годы работы в правоохранительных органах я такого случая не припомню", — отметил Герхард Березвилль, шеф полиции Франкфурта-на-Майне.
Это правда: с момента, когда в Германии по политическим мотивам убивали или пытались убить представителя власти, прошли десятилетия. Это методы Фракции Красной Армии — левого террористического подполья, просуществовавшего в ФРГ с конца 60-х до конца 90-х годов.
RAF убивала политиков, бизнесменов, чиновников и правоохранителей. Самые известные эпизоды ее истории — расстрел в апреле 1977-го генерального прокурора Германии Бубака и его телохранителей, убийство в том же году президента Dresdner Bank Юргена Понто, а в 1986-м — директора Siemens Карла-Хайнца Бекурта. В 1998 году RAF выпустила манифест о самороспуске, который, впрочем, заканчивался словами Розы Люксембург: "Революция говорит: я была, я есть, Я буду".
И даже проскочивший во Франкфурте намек на то, что в Европе подрастает новое поколение тех, кто готов идти "до основания, а затем", приводит политическую и правовую систему в состояние боеготовности, и полиции, у которой 150 пострадавших спецназовцев, государство говорит "большое спасибо" за то, что честно выполнила свою работу.
"Я выражаю свою благодарность сотрудникам полиции, направленным во Франкфурт. Они защищали не только здание Европейского Центробанка, но и всех жителей города. Действия полицейских заслуживают нашего уважения. Оценивая их работу, мы можем сказать, что они сделали для нас все возможное и их действия были в рамках закона", — заявил министр внутренних дел Германии Томас де Мезьер.
Участники таких беспорядков должны рассчитывать на всю жесткость правового государства, заявил Де Мезьер, очевидно, предупреждая, что подобные вещи во время саммита "большой семерки", который пройдет в начале июня в Баварии, полиция будет пресекать еще резче. И по сути-то все правильно, но у левых это тоже вызывает вполне естественные вопросы.
Под неодобрительное молчание большинства в Бундестаге и последовавший за тем вопль негодования либеральной прессы депутат от Левой партии Германии Хайке Хензель напомнила немцам о Евромайдане.
"Я не сравнивала напрямую движения на Майдане и во Франкфурте, между ними есть ряд серьезных различий, к примеру, в состав Blockupy не входят праворадикальные и фашистские группы. Я обратила внимание на отношение прессы и властей к насилию во Франкфурте и Киеве. Я возмущена двойными стандартами. Целый день СМИ истерили из-за горящих во Франкфурте автомобилей, многие политики в Бундестаге выражали свое недовольство погромами, однако почему-то подобной реакции не последовала год назад после невероятных актов насилия на Майдане. Тогда в Киеве участники демонстраций действовали с большей жестокостью, гибли люди, праворадикальные группы нападали на полицейских, жгли здания, возводили баррикады. Запад и федеральное правительство занимают такую позицию, что они вправе оценивать, где протест легитимен, а где — нет", — подчеркнула Хензель.
И не просто протест, а где легитимно насилие как инструмент политических преобразований. Зашкаливая, с сотнями убитых, но вскормленное миллиардами Госдепа, оно вызывает одобрение и осуждается, когда дело заканчивается меньшими потерями, но обходится без булочек Виктории Нуланд. Материальный ущерб, в общем, невелик, особенно если сравнивать с тем же Евромайданом. Глубже психологическая травма — немецкой полиции, пусть ненадолго, но впервые пришлось почувствовать себя в шкуре "Беркута".
