Крах системы институтов развития вызвал большой интерес общества. В самом деле, столько лет мы слышали про эти организации, их руководители делали умные лица перед телекамерами, и вот – оказалось, что ничего полезного они толком и не делали, зато бюджетные средства потребляли в больших количествах.
Что же это за институты? Официальная формулировка звучит так:
Институты развития являются одним из инструментов государственной политики, стимулирующих инновационные процессы и развитие инфраструктуры с использованием механизмов государственно-частного партнёрства.
Основная цель институтов развития – преодоление так называемых «провалов рынка» для решения задач, которые не могут быть оптимально реализованы рыночными механизмами, для обеспечения устойчивого экономического роста и диверсификации экономики.
В чистом виде институтов развития в конце 2000-х годов было 10, но потом они начали размножаться с высокой скоростью: СМИ распространяют количество "около сорока", это всё-таки некоторый перебор, но около тридцати вполне можно насчитать.
В 2020 году эти организации должны были получить 250 миллиардов рублей на всех. Не стоит полагать, что это сплошь "распиленные" деньги – скажем, 67 миллиардов, которые выделены корпорации "Дом.РФ", идут главным образом на финансирование льготной ипотеки, пользующейся большим спросом. Другой вопрос, что сама структура этой ипотеки является скрытым государственным финансированием банковского сектора, в котором последний не очень-то и нуждается ввиду того, что польза ростовщичества для общества сомнительна, а вред – очевиден.
Я немало работал с Российским экспортным центром, страховым агентом которого являлся "Эксар". В тот период, когда им руководил Пётр Фрадков, у меня не было ощущения, что эта организация напрасно ест свой хлеб. Представьте, каково, например, провинциальному производителю печенья начать продавать свою продукцию за рубеж – сколько правил надо узнать, сколько барьеров преодолеть! Специалисты РЭЦ делали это за него, причём совершенно бесплатно для нового экспортёра – изучали спрос, проходили бюрократические согласования, подыскивали зарубежных партнёров. Особенно им удавалась работа на продовольственном рынке. И рост несырьевого экспорта даже во время первой волны пандемии – немалая заслуга этой организации. Потом, правда, Фрадкова забрали в Промсвязьбанк, пришла новая голодная команда и всё стало куда более запутанно.
Кстати, 250 миллиардов – это признак улучшения ситуации: в 2017 году Татьяна Голикова, возглавлявшая тогда Счётную палату, говорила о примерно триллионе рублей в год и откровенно неэффективном хозяйствовании. В рамках исполнения мечт о частно-государственном партнёрстве вокруг государственных структур начинают образовываться различные ООО и АО с госучастием, и вот там-то и тонут деньги налогоплательщиков.
А самые опасные околобюджетные паразиты – производители интеллектуального продукта, разнообразных стратегий, «институты инновационного развития», коих у нас насчитывается 14 штук (напомним, изначально всех институтов, включая производственные, было 10). Занятно, что посвящённый корпорациям развития сайт innovation.gov.ru на момент написания статьи отключён за неуплату – это говорит о качестве государственного управления больше, чем сотня экспертов.
Самая известная организация из этого списка – "Роснано", которая всегда привлекала особое внимание из-за личности руководителя. Согласимся, что "провалы рынка" в этой сфере не могут быть "реализованы рыночными механизмами": слишком велико отставание. Но есть простейшие механизмы государственной поддержки, не предполагающие создания громоздких структур: нулевые налоговые ставки и отдельные президентские гарантии защиты от угроз недружественных посягательств (рейдерства).
«Роснано», впрочем, бюджетные деньги кушает очень скромно (по сравнению с «коллегами»), но фокусов не чуждается. Вскоре после создания этой корпорации в ней… вообще не осталось сотрудников – чтобы избежать ограничений по зарплатам для государственных корпораций, все они были переведены в специально организованное ООО «УК "Роснано"», для которого соответствующий закон не писан.
Иное дело "Сколково", любимое детище Дмитрия Медведева, тянущее из бюджета более 10 миллиардов в год, и другие организации, которые в реформе пока что не поучаствовали.
Но не получается ли, что мы много лет платили организациям, которые ничего полезного для России не делали, но при этом их руководители, как подчёркивает спикер верхней палаты парламента Валентина Матвиенко, жили совершенно роскошно? Всё так и есть.
И что нам теперь с этим знанием делать?
В России не было прецедентов уголовного наказания чиновника за некомпетентность, и статьи такой в Уголовном кодексе нет. Самая близкая – статьи "285.1. Нецелевое расходование бюджетных средств" и "285.2. Нецелевое расходование средств государственных внебюджетных фондов". Только эти статьи карают не за расходование в корыстных целях (проще говоря, воровство), а именно за непрофессионализм и головотяпство.
В 2019 году по этим статьям до суда дошли шесть дел, из них два (небывалый процент) завершились оправданием, а самым тяжёлым наказанием стал единственный условный срок. Из этого можно сделать два вывода – либо деньги в России тратятся по существу, либо надзорные и следственные органы не имеют желания расследовать подобные преступления.
А ведь это, по сути, бухгалтерская статья – деньги должны были пойти на покраску забора, но вместо этого покрасили бордюры, вот вам и нецелевое расходование. Куда более серьёзное преступление – принятие решений, заведомо способствующих последующим многомиллиардным бюджетным потерям, – в принципе отсутствует в Кодексе. Просто потому, что Кодекс этот написан для маленьких людей, у "сверхчеловеков" свои понятия.
Создание каждого из институтов развития сопровождалось громкими словами и преследовало, в общем, благие цели. А почему дальше всё ломалось и почему это происходит не разово, а на системном уровне, всё-таки должна разобраться Генпрокуратура. Если, конечно, сама не хочет получить титул института развития.
