У России появился серьезный шанс улучшить ситуацию в сфере правосудия. Способствовать позитивным переменам должны недавно принятые поправки в Уголовно-процессуальный кодекс. Если дальше все пойдет верным курсом, процент откровенно несправедливых вердиктов снизится, а доля оправдательных приговоров – возможно, наоборот, возрастет.
Документ содержит больше полусотни поправок в десяток действующих законов. Самые важные новшества связаны с созданием новой структуры апелляционных и кассационных судов. Для тех, кто не в курсе: апелляционными называются суды, где рассматриваются жалобы на вердикты судов первой инстанции, а кассационными – те, куда подаются жалобы на решения апелляционных. Такая вот трехступенчатая пирамида.
Смысл системы состоит в том, чтобы гражданин имел возможность в разумные сроки обжаловать приговор, который считает несправедливым. Сама система существует и сейчас, но ее работа не приносит практически никаких результатов.
Справедливость в чужом регионе
Проблема состоит в том, что суды всех трех уровней упакованы в единую территориально-организационную структуру. Если приговор, к примеру, был вынесен одним из тамбовских районных судов, то и на апелляцию, и на кассацию он также пойдет в Тамбовский областной суд. Многие спорные дела с момента вынесения первого вердикта и до отправки в Верховный суд не покидают одного и того же здания, а лишь перемещаются по этажам. Более того, даже если Верховный суд постановил пересмотреть дело, например, из-за допущенных нарушений – оно, как правило, снова вернется в тот же суд, который его породил.
Да, формально права граждан никто не нарушает: дела каждый раз рассматривают разные составы судей. Вот только все они между собой хорошо знакомы. Вместе не один год ходят в курилку, ездят на охоту и турбазы, дружат семьями. Естественно, правдолюбцев, желающих портить отношения с друзьями и коллегами, находится крайне немного.
Вступающие в силу поправки ломают эту систему целиком и полностью. По новым правилам, на каждом этапе рассмотрения дела оно должно переезжать в новый регион. То есть, если вердикт был вынесен в Тамбове, то на апелляцию его передадут, скажем, в Волгоград, а если и этот приговор будет обжалован, то кассационное рассмотрение будет проходить уже в Екатеринбурге.
Понятно, что при таком подходе семейно-дружеские и даже клановые связи будут играть существенно меньшую роль, чем сейчас. У волгоградских судей мало резона покрывать лично не знакомого им тамбовского коллегу. А учитывая, что дело может быть отправлено на пересмотр и в кассационную инстанцию – желающих портить личную статистику ради абстрактной корпоративной солидарности вряд ли окажется много.
Фото: VladKol / Shutterstock.com
Девять троек
Всего решено создать девять кассационных судов общей юрисдикции и пять апелляционных. Много это или мало, покажет время. С одной стороны, налицо попытка сэкономить деньги налогоплательщиков; с другой – резкое сокращение числа судов второй и третьей инстанций дает основания опасаться, что система начнет срастаться с этого «узкого места». В общем, поживем – увидим.
Рассматривать кассационные дела предстоит коллегиям из трех судей. На рассмотрение дел, которые поднялись к ним «своим ходом», отводится один месяц, если же суд сам затребовал дело – такое бывает, когда в старших инстанциях обращают внимание на юридический беспредел младших товарищей – два месяца.
Кроме того, решено, что территориальная подсудность кассационных и апелляционных судов общей юрисдикции будет построена по экстерриториальному принципу. Это значит, что территории судебных округов не будут совпадать с границами субъектов федерации. Для граждан этот момент может оказаться не очень удобным: в ряде случаев для отстаивания своих прав придется ездить в другой регион. С другой стороны, такой «сдвиг» повысит независимость судов от исполнительной власти на местах – губернаторов и глав администраций, что весьма важно для справедливого рассмотрения дел, особенно тех, где оказываются замешаны чиновники или представители местных элит.
Вопрос процента
Пойдет ли реформа на пользу судебной, а вместе с ней и правоохранительной системе? Скорее всего, да. Запрос на эффективные суды в России давно назрел и даже перезрел. Увеличится ли при этом процент оправдательных приговоров? Вероятность есть, но гарантировать этого нельзя.
С одной стороны, процент оправдательных приговоров в российской судебной системе действительно микроскопичен. В 2017 году судьи в РФ оправдали 0,2% обвиняемых; годом ранее эта цифра составляла 0,43%, а в 2014-м — 0,54%. Данные, куда более уместные в расчетах доли примесей в химически чистых соединениях, но никак не в разговоре о состязательном процессе, где обвинение и защита на равных должны доказывать и обосновывать свои позиции.
С другой стороны, лобовые сравнения российских показателей с цифрами из других стран, а равно и советских судов – также не совсем корректны. За примерами не надо ходить далеко. Многим наверняка встречалась в СМИ статистика из монографии М.В. Кожевникова «История советского суда»:
«В 1935 г. число оправдательных приговоров, вынесенных народными судами РСФСР, составляло 10,2% к общему количеству привлеченных к уголовной ответственности лиц;
Автор этих строк была удивлена не меньше вашего, столкнувшись с этими цифрами впервые. В сравнении с нынешней статистикой, показатели ведь отнюдь не людоедские. А ведь речь идет о временах сталинских репрессий! Правда, на поверку ларчик открывается довольно просто: в статистике Кожевникова учтены только дела, рассматриваемые обычным порядком. Но ведь были еще «Особые совещания», те самые, что прозвали в народе «тройками». И вот по таким делам, действительно, выносилось всего 0,03% оправдательных приговоров.
Таким образом, по уголовным делам сталинское правосудие все-таки оставляло человеку шансы оправдаться. А вот по политическим статьям НКВД-МГБ лютовало в десять раз страшнее, чем нынешние правоохранители.
Другой пример: в США доля оправдательных приговоров – около 20%. Казалось бы, серьезная заявка на звание справедливой и объективной судебной системы. Однако и здесь есть свой нюанс: процент считается от числа тех, кто не пошел на сделку со следствием и рискнул получить максимальный срок, отстаивая свою невиновность. А таких храбрецов в Штатах за последние годы набирается всего 3%. Остальные 97% предпочитают заключать досудебные соглашения и гарантированно получать минимальные сроки. Так что на поверку американский процент оправдательных приговоров, оказывается, не столь уж отличен от российского.
Фото: Andrey_Popov / Shutterstock.com
Вставай, Фемида, работать пора!
Если уж мы начали проводить параллели, то для российского правосудия характерен тот же популярный порок, что и для американских: около 70% уголовных дел в нашей стране рассматриваются в «особом порядке». Это такое же досудебное соглашение, при котором обвиняемый признает вину, судья выносит минимальный, или, по крайней мере, не самый суровый приговор, а следователь освобождается от необходимости собирать улики.
По факту это означает, что в двух случаях из трех следователям просто нет необходимости выяснять, как все было на самом деле, виновен ли в реальности подозреваемый. Выгоднее всего следователю получить явку с повинной и заниматься следующим делом, повышая раскрываемость, а заодно и собственные шансы на повышение или премию.
Добавим к этому, что суды в 97–99% случаев утверждают запросы на прослушивание телефонов, обыски и аресты, и получится совсем печальная картина. При этом в реальности все опять же не так однозначно: по статистике, до 29% дел суды прекращают по нереабилитирующим основаниям. То есть гражданин как бы признается виновным, но при этом ему не назначается никакого уголовного наказания. Где-то истекает срок давности, где-то случается амнистия. Еще примерно 25% дел закрываются на этапе расследования, не дойдя до суда.
Хорошо ли это? С одной стороны, да: «плюс» на «минус» дают вроде бы нормальную среднюю температуру по больнице. Крайне незначительный процент оправдательных приговоров компенсируется большой долей вердиктов без наказаний. Но имеет ли это какое-то отношение к правосудию, защите прав и справедливости? Не слишком большое, признаем честно.
Понятно, что новые правила не исправят ситуацию кардинально. Однако у судей появится мотив перестать безоглядно штамповать обвинительные заключения и хотя бы иногда начать задумываться, что же на самом деле заслужил конкретный подсудимый.
